Мирза Ибрагимов - Наступит день
- Начиная от самого шаха, все более или менее видные сановники, феодалы и купцы зависят от американских, английских и немецких капиталистов, развивал основные мысли своей будущей статьи Курд Ахмед. - Торговля, кредиты, займы, сырье, машины - все это связывает их друг с другом, как мясо связано с костями. Представители этих иностранных государств при желании могут в один день пустить по миру самого богатого купца нашей страны... И нашим богатеям это отлично известно.
Говорили друзья и о создании крепкой и действенной организации.
- Мы должны повсюду иметь своих людей, испытанных и бесстрашных, говорил Фридун. - Мы должны бить постоянно среди крестьян, рабочих, среди бедного люда, черпать в их среде новые силы для нашей организации.
Организацию рабочих взял на себя Керимхан Азади, работу среди крестьян возложили на Курд Ахмеда.
Попутно Керимхан Азади рассказал им о своем товарище по тюрьме и ссылке Гусейне Махбуси, пообещав привести его на следующее собрание.
- С расширением организации надо усилить и осторожность, - после некоторого раздумья заметил Фридун.
- Насчет Махбуси можете быть покойны, - возразил Керимхан Азади. - Мы оба томились в тюрьме и ссылке. Это до конца проверенный человек.
Постучались в дверь. Фридун открыл и остановился удивленный: шофер Шамсии привез ему записку.
- Ханум ждет вашего ответа, - сказал шофер, передавая ему конверт.
Записка состояла из двух строчек:
"Учитель, прошу извинить за беспокойство. Приезжайте на один часок. Жду. Шамсия".
Фридун задумался. В первую минуту он решил было не ехать и совсем порвать отношения с Шамсией, но это могло вызвать ненужные разговоры и подозрения.
Попросив шофера подождать внизу, Фридун переоделся и, попрощавшись с товарищами, вышел. На лестнице он столкнулся с Ризой Гахрамани, который видел у крыльца знакомую ему машину Исфагани.
Здороваясь, Гахрамани окинул Фридуна пытливым взглядом:
- Опять туда? Кажется, здорово тебя захватила дочка Хикмата?
- Не беспокойся, милый друг! - возразил Фридун и прочитал двустишие Саади:
Противники не знают сами, что надо им,
А те, что ведают, - подобны глухонемым...
- Мы не принадлежим к числу таких неприятелей, - продолжал Фридун. Нам хорошо известно и то, чего мы требуем, и то, какими путями добиваться этого.
Он крепко пожал руку Гахрамани и выбежал на улицу.
Иранская нефть оставалась для американского посла и для мистера Гарольда орехом, который они никакие могли разгрызть. Южная нефть была в руках англичан. Они отбивали все попытки американцев подобраться к ней. Не отказываясь от мыслей когда-нибудь вытеснить англичан и прибрать эту нефть к рукам, американцы в то же время отдавали себе отчет в том, что для этого потребуется немалый срок. Поэтому они все чаще обращали свой взор на север, к нефтяным районам, расположенным на границе с Советским Союзом.
Лично мистер Гарольд придерживался такого мнения, что, заняв нефтяные участки на севере Ирана, Америка одним выстрелом убьет даже не двух, а трех зайцев. Во-первых, она приобретет богатые нефтяные участки; во-вторых, это позволит ей строить военные базы вдоль всей советской границы, почти на подступах к Баку. В-третьих, начав эксплуатацию нефти на севере, она составит мощную конкуренцию англо-иранской нефтяной компании. Это поможет ей впоследствии овладеть и южной нефтью.
Посол полностью разделял мнение мистера Гарольда.
- Конечно, Россия и Англия еще имеют сферы влияния в Иране, - как-то сказал посол, выслушав эти соображения мистера Гарольда. - Но главенствовать должна только Америка.
Эти слова в точности выражали взгляд мистера Гарольда, который непоколебимо верил в призвание Америки управлять не только Ираном, но и всем миром. Политику же президента США мистера Рузвельта он считал недопустимо "мягкой", а самого президента - впавшим в старческий сентиментализм, беспочвенным идеалистом.
Мистер Гарольд не сомневался, что такая "идеалистическая", как он выражался, гнилая политика не устоит перед мощным влиянием американских банков и монополий. Близок час, когда она будет заменена "настоящей" политикой. И тогда весь мир вынужден будет подчиниться воле Америки.
Притязания же Гитлера на мировое господство мистер Гарольд считал лишенной всякой материальной основы затеей и пустым донкихотством. Впрочем, эта бредовая затея имела с точки зрения мистера Гарольда и положительную сторону: Гитлер как бы подготовлял почву для грядущего американского мирового господства.
Пока же, изучая материалы о северо-иранской нефти, мистер Гарольд все время натыкался на одно препятствие, стоявшее поперек дороги американским стремлениям: это был советско-иранский договор 1921 года.
В 1921 году американская компания "Стандарт ойл" заключила с иранским правительством концессионный договор о разработке и эксплуатации нефти в Хорасане, Горгане, Мазандеране, Гиляне и Азербайджане. Однако не прошло и года, как иранскому правительству пришлось в соответствии с советско-иранским договором отменить эту концессию. Но американцы на этом не успокоились.
В 1923 году американская компания "Синклер" добилась у иранского правительства заключения нового соглашения об эксплуатации тех же нефтяных районов, но осуществлению этого соглашения снова помешал советско-иранской договор 1921 года.
В 1937 году американская компания "Делавер" опять получила разрешение иранского правительства на эксплуатацию этой нефти, и снова по настоянию советского правительства, ссылавшегося на тот же договор 1921 года, это разрешение осталось только на бумаге.
Но теперь, казалось мистеру Гарольду, наступил момент, когда вопрос о северной нефти в Иране найдет именно то разрешение, которое поставит Иран в полную зависимость от Америки.
И вот те же министры с тем же раболепием, с каким недавно встречали английского посла и мистера Томаса, в субботу в три часа пополудни приветствовали в том же дворце американского посла и мистера Гарольда.
Американцы обращались с министрами так, как, наверно, обращался бы современный человек с вынырнувшим из глуби веков пещерным прародителем.
Они нисколько не сомневались, что все без исключения иранцы переживают младенческий период умственного развития. Поэтому, сталкиваясь с ними, они вели себя как учителя, призванные обучать малышей азбуке и счету.
Они полагали, что точно так же, как школьник, изучивший четыре правила арифметики, никогда самостоятельно не постигнет законов алгебры и геометрии, так и иранцы не в состоянии без помощи Америки управлять государством, пользоваться достижениями науки и техники и вообще создать достойные человека условия существования. Между собой они так и называли иранцев "взрослыми детьми".
Этим взглядам соответствовало и их обращение с министром иностранных дел и министром двора иранского падишаха.
Везиры, приученные к преклонению перед англо-саксами, со знаками глубокого уважения проводили их до гостиной Реза-шаха.
Реза-шах с исключительной почтительностью встал навстречу гостям, стараясь улыбкой сгладить присущее его пергаментно-желтому лицу мрачное выражение. Он любезно осведомился о самочувствии посла.
- Под высоким покровительством его величества ни один американец не может чувствовать себя в Иране плохо, - с улыбкой ответил посол.
- К американцам мы питаем особое уважение и любовь. Можете в этом не сомневаться.
После обмена любезностями посол перешел к делу.
- Не сомневаясь в этом, ваше величество, мы и предлагаем вам тесный союз и дружбу в тот момент, когда политическая жизнь в вашей стране и во всем мире чрезвычайно осложнилась. Но ценой за союз и дружбу будет представление нам всех возможностей для великих целей нашей страны. Можем ли мы поэтому примириться хотя бы с тем, что несметные богатства Ирана пропадают под землей? Какую ценность они представляли бы в умелых, опытных руках! Я имею в виду вашу северную нефть.
Реза-шах задумался.
- Но, господин посол, вы знаете, что...
Мистер Гарольд прервал его:
- Конечно, знаем... Ваше величество имеет в виду русско-иранский договор тысяча девятьсот двадцать первого года. Надо ли говорить о чисто формальном характере этого договора, об условности его в настоящей обстановке? Мы знаем, как часто требования времени, обстановка сегодняшнего дня сводят на нет международные соглашения, хотя бы формально и не отмененные...
Реза-шах поднялся. За ним поднялись министры и гости. Подойдя к другому столу, шах развернул лежавшую на нем географическую карту. Он выразительно обвел территорию Советского Союза, простершуюся от Каспийского моря до Северного Ледовитого океана, от Дальнего Востока до Балтийского моря, и, наконец, палец его остановился на Иране.
- Может ли так поступить с подобной великой державой наш маленький Иран? - удрученно сказал он.
