Анатолий Тосс - Фантазии женщины средних лет
Я прильнула пылающей щекой, и он, еще более раскаленный, теперь пульсировал между щекой и ладонью, и я потерлась о него, пока не пуская внутрь, а он, ждущий, ошеломленно и неумело бился в сдерживающей руке и тыкался, совсем как маленький щенок, в нос, в лоб, в губы. Он был открытый и беззащитный от почти бескожности, и доверчивый, и в то же время напряженно мощный, невмещающийся, протягивающийся вдоль лица, пересекая его насквозь. И от этого сочетания силы и беззащитности он сразу стал настолько любимым, что я закрыла глаза, лишь слегка приоткрыв губы.
Я не хотела спешить, я лишь медленно водила губами, как бы сравнивая их нежность и ласку с его лаской и нежностью, не пытаясь противопоставить, а лишь соединить. Потом я прошлась кончиком языка по краешку, по самому жгучему, и уже хотела обхватить его всего, вобрать в себя, но в этот момент он отчаянно забился у меня в руке, так что и без того натянутое напряжение стало неестественным, но только на мгновение, потому что он тут же разорвался, и в меня хлестнуло влажным и еще более горячим, и от этого очень живым, и я не успела отстраниться.
Щеки, лоб, губы и даже закрытые глаза были уже залиты, но рукой я по-прежнему ощущала почти вулканические содрогания, до меня все еще долетали выплеснувшиеся тяжелые, я почувствовала, соленые брызги, и теперь уже все лицо погрузилось в них, и я слышала доносящиеся сверху крик и хрип, и он бился у меня в руке, не замирая. Я почувствовала, как Дино схватил мою кисть и сдавил ее без жалости, но я не отпустила, я, наоборот, еще сильнее ходила рукой вдоль, сама без пощады давя на него, и, наконец, он ослаб и стал затихать, и замер, как замер звук наверху, последним длинным вздохом.
Я еще продолжала сидеть, хотя мне сразу стало неудобно и от позы, и особенно от тягучей, скользящей по лицу жидкости. Ее запах, сам тяжелый и вязкий, сразу же разнесся вокруг, в нем были тепло и еще не умершая, еще вздрагивающая, пульсирующая сила. Мне нравился этот запах, он собрал в себя животную, звериную жизнь и, как ни странно, нежность, если в запахе может быть нежность. Но мне было неудобно, я попыталась встать и пошатнулась, бессильные сейчас руки Дино даже не пытались удержать меня, но я не упала.
– Где у тебя ванная? – спросила я насколько могла спокойным голосом, хоть как-то разбираясь в запутавшемся в ногах белье, но Дино только неопределенно махнул.
Я несколько раз умыла лицо теплой водой; отяжелевшую влагу не так-то легко было смыть, она не хотела умирать во враждебной воде и сопротивлялась, но я справилась. Щеки у меня все еще горели, и я, переключив воду на холодную, долго остужала лицо в надежде хоть немного прийти в себя. Я намочила полотенце, положила его на лицо, и так и стояла, замерев, пока не вернулось дыхание, а затем, выдавив на палец зубную пасту, растерла ее по зубам, изгоняя солоноватый, тягучий привкус, а потом долго полоскала горло, стараясь, чтобы он там, за дверью, не услышал: я не хотела его обижать.
Я все еще стояла перед зеркалом, оценивая ситуацию. Безусловно, я была разочарована, я испытывала тянущую боль по всему телу, напряжение так до конца и не покинуло меня, наоборот, оно вносило скованность, даже тяжесть. Конечно, я понимала, что такое может произойти, тем более в Италии, но я не была готова и тем более не ждала этого от Дино, возможно, потому, что он казался таким сильным, в нем ощущались уверенность и умение, а получилось так неожиданно быстро. Сейчас мне больше всего хотелось уйти, выскользнуть незамеченной, оказаться одной. Но я знала, что это невозможно, мне нужно было побыть с ним хоть какое-то время, и от этого я чувствовала досаду и раздражение.
Я решилась наконец и вышла. Дино успел набросить халат, длинный и синий, я видела, что он ждет меня, и глаза у него не выглядели пресыщенными, как я ожидала, а по-прежнему полными желания, теперь только с крапинками смущения. Мое раздражение сразу улеглось, такой он был милый, опять беззащитный, опять в моей власти. Я почувствовала нежность, вспомнив, каким эмоциональным и обильным он был еще десять минут назад, и подошла, как и была, босиком, и обняла, и, склонившись, положила голову ему на грудь, как бы утешая, и он понял.
– Извини, – проговорил он, и его голос, опять плавный, мне тоже понравился, – у меня долго не было женщины. А потом, я уже знала, что он скажет, – все это безумие, в машине, в лифте и вообще. Я сам не понимаю, как это случилось.
Я отстранилась от его груди и заглянула в лицо. Все же он нравился мне.
– Конечно, – сказала я, – я сама улетела, помешательство какое-то. Все это ерунда.
Я улыбнулась. Я уже сама так думала.
– Пойдем на кухню, выпьем что-нибудь, – предложил он.
– Мне не хочется, – ответила я, но стоять посередине комнаты тоже было глупо. – Разве что чай?
– Конечно, чай, – согласился Дино.
На кухне было лучше, чем в комнате. Круглый терракотовый столик стоял у окна, окруженный четырьмя плетеными стульями, здесь было светлее и больше воздуха. В движениях Дино сразу появилась неспешность, даже нелепый халат, здесь, на кухне, приобрел домашний, уютный смысл. Дино разлил чай, свежий и ароматный, я давно не пила чай. Мы сели, нас разделял стол, иногда я опускала глаза на прорезь чуть разошедшегося халата, я могла разглядеть каждый спутанный волосок на груди и снова подумала: как жаль, что все так быстро закончилось.
– Знаешь, – сказал Дино без перехода, – у меня действительно давно не было женщины.
– Почему? – спросила я. – Ты ведь, – я покачала головой, подыскивая слово, – ты симпатичный. К тому же в театре наверняка много красивых женщин.
Он пожал плечами:
– Не знаю, наверное, ждал тебя, не хотел размениваться. Я внутренне поморщилась, фраза казалась избитой. Но Дино, будто прочитав мои мысли, протянул руку и накрыл мою, и я снова, как дура, вздрогнула.
– Глупо звучит, но я действительно ждал тебя. Я это понял сразу, когда увидел тебя, мгновенно, не знаю как. – Он пожал плечами, и я поверила. – Я не знаю, как объяснить, слова все упрощают, но в тебе есть… я не знаю, я не могу назвать… что-то только для меня. Понимаешь?
– Энергия? – вдруг вспомнила я.
– Наверное, – кивнул он и улыбнулся. – Ты ведь привлекаешь внимание, но не в этом дело, привлекательных вон сколько вокруг. А в тебе есть, – он даже прищелкнул пальцами, он снова жестикулировал, – отступление от красоты. Точно, именно отступление, которое тоже создает красоту, но другую, нестандартную. Так однажды Альфред на репетиции, – я не поняла сразу, о ком он, и Дино догадался, – Альфред, режиссер, ты видела его сегодня, седой, с костылем. Так вот, он сказал, что красота шаблон-на. Он одной актрисе объяснял, которая играла красавицу. Актриса и сама хорошенькая, но Альфреду не нравилось, как она играет, и он сказал, что та пытается быть шаблонно красива, в то время как важен отход от красоты. Он смешно ей объяснял. Сказал, что стандарт сам по себе не красив и не интересен. «Например, ни метр, ни килограмм не красивы, поскольку они стандарт. Вот и ты старайся, – посоветовал он ей, – уйти от стандарта, старайся не быть метром или килограммом, стремись быть чем-то неизмеримым». Правда, хорошо сказал?
– Он убедил ее?
– Да, она хорошо сыграла. Все дело именно в том, чтобы нащупать нить,
– он перебрал пальцами, как бы растирая что-то, – найти изюминку.
Я отхлебнула чай, он остыл и утратил аромат, но по-прежнему бодрил.
– Так и с тобой, ты не красива красотой манекенщицы, в тебе другое, неизмеримое, заоблачное. Но ты именно в моих облаках.
– Откуда ты знаешь? – спросила я.
– Ты ведь сама сказала, энергия. А потом я чувствую, я ведь артист, это моя работа – чувствовать.
– Тебе сколько лет? – спросила я почему-то.
– Тридцать один.
Он был на три года старше меня. Мы молчали, Дино смотрел на меня, мне стало неудобно, столько страсти вмещал его взгляд.
– Знаешь, ведь даже Джоконда некрасива.
Я сначала не поняла, при чем тут Джоконда? Но потом до-гадалась.
– Она некрасива, более того, зла. Если смотреть внимательно, замечаешь, как она высокомерна, как недобро усмехается. Она страшна в своей некрасивости. Но она тоже улет в запредельное…
Он опять жестикулировал, мне нравились его руки, халат задрался, освободив их до локтя, хотя про Джоконду и про заоблачное больше не хотелось.
– Я поняла, – улыбнулась я и снова опустила голову. Мне было неловко, так он смотрел на меня.
– У тебя пронзительный взгляд, – сказала я, – как будто ты раздеваешь меня.
– Я раздеваю тебя, – согласился Дино.
– Зачем? – Я не хотела ехидства, но все же не смогла удержаться. Но он не заметил.
– Потому что я хочу тебя, – сказал он как само собой разумеющееся.
Дино встал, и как бы в подтверждение его слов я увидела сильно оттопыренную полу халата. Он взял меня за руку и потянул к себе.
– Нет, нет, – сказала я, отстраняясь, – я тебя больше не трогаю.
