Сулейман Велиев - Триглав, Триглав
- Смерть фашизму!
Теперь уже все невольно, со смешанным чувством страха и растерянности, посмотрели на портрет Гитлера.
- Господин полковник, разрешите? - спросил капитан. - Голос доносится оттуда.
Полковник едва заметно кивнул, Капитан осторожно попытался вытащить из-за портрета проводку. Массивная рама соскользнула с крюка и грохнулась об пол; стекло разлетелось. Капитан испуганно посмотрел на полковника. Полковник, сердито сопя, пробормотал что-то себе под нос...
Радио смолкло.
Как выяснилось, репродукторы были подсоединены к старой скрытой проводке. Специалисты помчались смотреть, куда ведет эта проводка; капитан ринулся искать тех людей, которые убирали комнаты и развешивали портреты. Но их, разумеется, и след простыл...
Через час фон Бергу доложили, что обнаружена подземная линия, ведущая к берегу реки. Там, за рекой, у партизан были установлены передатчик и усилитель.
- Они знали все наши тайны, - сказал полковник. И про себя саркастически улыбнулся: "Браво, фон Берг, штаб у вас замечательный! Если в других штабах стены имеют уши, то в твоем у стен есть еще и язык".
Совещание было сорвано; офицеры никак не могли преодолеть чувство неловкости. А полковник, которому так и не удалось выяснить, как сумели партизаны проникнуть в штаб, отстранил от должности и направил с понижением в роты и взводы нескольких штабных офицеров, в том числе и щеголеватого капитана. Но, отстранив капитана, он нарушил нормальную работу штаба - так что в итоге люди, устроившие фон Бергу такой сюрприз, добились не только морального эффекта.
"ПРСИ У ПРСИ"
Не оружие героически сражается, а светлое сердце воина.
Из словенского фольклора
Фашисты больше не пытались вести наступательные операции против партизан, но прервать их связь с окрестными селами им удалось. А в город проникнуть теперь стало почти невозможно - на всех дорогах ждали засады, повсюду велись розыски партизан и подпольщиков. Добыть боеприпасы стало до предела сложно и удавалось иногда лишь ценой крови. Не легче было и с продовольствием. К счастью, было изобилие ранних фруктов и ягод. Никогда в жизни не приходилось партизанам есть столько черешни, как весной сорок пятого года. Изредка, когда убивало или калечило лошадей и буйволов, ели мясо. Но не было соли, а без соли что за еда? Много дней провели люди на этой пресной диете. Анита предупредила командование о первых признаках цинги.
- Соль, я думаю, сейчас дороже сибирского золота, - говорил Сергей, с отвращением жуя кусок мяса, безвкусного, как трава.
- Говорят, о чем ни начни рассказывать, найдешь в прошлом схожий эпизод. Даже время и то совпадает, - отозвался Аслан. - Помню, был такой же весенний солнечный день. Наши уехали на дачу, а я остался в городе. Ну, встретился с одним школьным товарищем, пригласил его к себе домой. Решил блеснуть: сам, дескать, сготовлю обед, угощу. Возился, возился и сварил суп. А приятель попробовал, поглядел на меня. Я - на него. Пробую - чепуха получилась. Оказывается, соли-то я не положил... Тогда я понял, что значит соль... А сейчас за щепотку соли черт знает что отдал бы...
Партизаны засмеялись. А один из близнецов, Гасан, облизав губы, сказал:
- Ну, хоть потом-то соль положили? Эх, если бы вместо этого мяса скушать тот суп!
И опять все засмеялись.
Вообще, когда заходила речь о еде, о таких кушаньях, как сибирские пельмени или узбекский плов, не упоминали (зачем говорить о недосягаемом), но самые простые супы, кашу, жаркое вспоминали, как нечто бог весть какое вкусное.
- Я уж о супе не говорю, - Аслан махнул рукой. - Вот хотя бы чурек с сыром...
Сергей, вздохнув, признался:
- Я бы жареной картошки на постном масле поел...
- Эх, попадись мне селедочка, съел бы с костями, - проговорил Асад с таким ожесточением, словно селедка была ему ненавистна.
- Селедка? - переспросил Гусейн и неожиданно засмеялся.
- Что смеешься? Не съел бы? - спросил Асад.
- Конечно съел бы, - согласился Гусейн. Но, взглянув на Даглы Асада, опять с трудом подавил смех.
- Вы что-то знаете? - спросил Аслан. - Может, интересное? Расскажи-ка, Гусейн, а то ведь от Даглы Аса-да ничего не добьешься...
- Нет, нет... Что у нас может быть... Так, ничего...
- Признайся, Гусейн, и посмеемся вместе.
- Да вспомнил вот одну историю...
- Расскажи! - потребовали все остальные.
А Даглы Асад почему-то подозрительно, с беспокойством спросил:
- Какую такую историю ты вспомнил?
- Да историю с селедкой...
- Нашел о чем говорить. - Даглы Асад, покраснев, вытаращил на Гусейна страшные глаза. Сергей тотчас это заметил.
- Ничего, пусть расскажет.
- Какой-нибудь пустяк, - заметил Даглы Асад, не сводя с Гусейна предостерегающего взгляда.
- Он что, хочет над тобой посмеяться? - как бы между прочим поинтересовался Аслан.
- Да ничего подобного, - Гусейн просительно взглянул на Даглы Асада. Разреши, расскажу им, как было дело, и все увидят, что...
- Рассказывай, рассказывай! - смущенно улыбаясь, прервал его Даглы Асад. А взгляд его говорил: "Ну погоди!" Подзадориваемый товарищами, Гусейн все-таки решил рассказать историю, которую своим неосторожным напоминанием о селедке воскресил в его памяти Даглы Асад.
- Ведь мы когда-то служили вместе с Даглы Асадом, - начал Гусейн. - Ну, служба, известное дело... Все бывало... Раз, во время отхода, мы потеряли своих. Двое суток искали часть. И до того дошло, что от голода едва ноги волочили. И промокли до нитки, перемерзли - зуб на зуб не попадает. Наконец добрались до какой-то украинской деревни. Решили переночевать, а на другой день обратиться в комендатуру, чтобы помогли нам разыскать своих. Ну, идем. Еще издали наметили домик. В окна свет просачивается. Обрадовались мы. Подходим. Я и говорю Асаду:
- Если бы хозяин дал нам перекусить...
Асад говорит:
- Ишь чего захотел! А по-моему, лишь бы отогреться да немного отоспаться - и за то спасибо!
- Не уснуть на голодный желудок, - говорю я.
- Еще как усну, не добудишься!
- Ну, а если предложат, откажешься?
- Умерь аппетит, жадность к добру не приводит.
Дошли. Постучались. Хозяйка встретила очень радушно. Дала умыться, поесть. Как раз селедка-то у нее и была... С картошкой. Поели мы, чаю выдули черт знает сколько. Ну и словно вновь родились на свет. Хозяйка постелила для нас на печи. Легли мы. Я сразу уснул. Не знаю уж, сколько времени прошло, только слышу, будит меня Даглы Асад. Просыпаюсь - ничего понять не могу. А он указывает глазами на кровать. А на кровати спала дочь хозяйки, девушка лет двадцати. Одеяло с нее сползло, ноги видны... И Даглы Асад шепчет: "Погляди-ка, что за прелесть". Я говорю: "Нехорошо, Асад, спи". "Ужаленный змеей и тот уснет, а я не смогу", - отвечает он. А ведь, что ни говори, он не спал двое суток, не ел, и подумайте только, чем заинтересовался!..
Даглы Асад стал красным, как кумач.
- Ври, да не завирайся.
- Дорогой, я рассказываю только то, что было!
- Рассказывай, рассказывай, да своих слов мне не приписывай.
- Да, - продолжал Гусейн, переждав смех товарищей, - вижу я, ворочается мой друг с боку на бок, словно на угольях. Не подобает, говорю, мужчине глазеть так на дочь женщины, поделившейся с нами хлебом-солью. Ты же, говорю, хотел лишь обогреться да переночевать, а теперь смотри, как разошелся! Пусть, говорю, не пойдут тебе впрок ни селедка, ни чай, ни хлеб! И как только ты не ослепнешь!
Короче, чуть не подрались мы тогда... Наконец Даглы говорит мне: "Прошу тебя, спустись и укрой девушку, не вводи меня во грех". "А почему сам не укроешь?" - спрашиваю. "Я, - говорит он, - не властен над собой, попаду в беду". "А если на меня что-нибудь подумают? - спрашиваю. - Вдруг она проснется? Мать увидит? Спросит, зачем лезешь к девушке?"
Все-таки мне пришлось сойти с печки, укрыть хозяйскую дочь - только тогда мой друг успокоился...
- Послушать тебя - ты святой! А не свои ли мысли сейчас пересказываешь, а? Когда укрывал девушку, почему не зажмурился, а?
- Нельзя было! - засмеялся Гусейн. - Ну вот, братцы, с тех пор, как заговорят о селедке, я невольно вспоминаю этот случай.
Видя, что Даглы Асад обиделся, Сергей сказал примирительно:
- Ну, что было, то прошло.
- В молодости чего не бывает, - поддакнул кто-то.
- Ну, ладно, не сердись, - Гусейн опустил руку на плечо Асада. - Ведь не грех иной раз и посмеяться...
- Смеялся бы над собой, - пробурчал Даглы Асад.
- Смех смехом, а соли-то нет... - Аслан встал.
- А будет соль, мы еще чего-нибудь захотим, - заметил Гусейн. И только тогда стало ясно, для чего рассказал он историю о селедке.
- Нет, сейчас нам только соли не хватает.
- Ты этим озабочен? - спросил Даглы Асад и ударил себя кулаком в грудь. - Да пусть только будет жив-здоров твой дядя, и завтра же у нас будет мешок соли. Я прорвусь сквозь заслоны и сделаю, что сказал, не будь я Даглы Асад!
Аслан улыбнулся:
- Спасибо, дядюшка Даглы Асад. Однако без соли мы еще сколько-нибудь потерпим, а вот без боеприпасов нам не прожить. Если ты можешь прорваться сквозь вражеские заслоны, мы попросим тебя доставить нам ручные гранаты... А как ты на это смотришь? - Аслан подмигнул товарищам. - Завтра вам с Мезлумом придется заняться этим. Понимаете задачу?
