Сулейман Велиев - Триглав, Триглав
- Хиллинг! Ауфштеен!*
______________
* Хиллинг! Ауфштеен! - Ложись! Встать! (нем.)
Солдаты послушно исполнили эти команды. Но затем снова последовало: "Хиллинг!", "Ауфштеен!", и водоносы ложились где попало и вскакивали, чтобы тут же снова лечь. Пот лился с них градом, а унтер-офицер знай улыбался в усы да, тараща глаза, орал: "Ложись! стать!"
Аслан и Сила подобно другим и даже проворнее других выполняли команды.
- Это же настоящий зверь! - возмущался Сила. - А еще итальянец!
- Не говори, это хороший человек, - шепнул Аслан. - Ну, конечно, покомандовать немцами - для него одно удовольствие...
Сила, очень удивленный, промолчал.
Унтер-офицер гонял водоносов еще минут пять. Потом, взглянув на часы, приказал взять ведра. И водоносы продолжали свой путь до гаража, расположенного на окраине поселка... Здесь, на большом пустыре, на значительном расстоянии друг от друга, стояло около двадцати автоцистерн с бензином.
Совсем недавно партизаны разрушили водопровод, и снабжение водой осложнилось. Перепуганное начальство решило, что обычных запасов воды на случай пожара недостаточно, а так как дороги к реке не было, решено было использовать солдат для доставки воды.
На Аслана и Силу никто из измученных и обозленных солдат даже не взглянул. Они, подобно другим, вылили воду из ведер в большую бочку и только тогда осмотрелись. Унтер-офицер как раз отвел в сторону дежурного солдата и стал что-то ему выговаривать.
Солдат пытался оправдаться, унтер на него наседал.
Тогда Аслан подмигнул Силе, неторопливо подошел к бензоцистерне, достал из-за пазухи тряпку, опустил ее в бензин, накопившийся в яме под краном. Сила как бы мимоходом зажег спичку и небрежно сунул ее в тряпку, которая сразу же весело вспыхнула.
Еще одну горящую тряпку они бросили под другую цистерну и сразу же юркнули за машину.
Огонь бойкими ручейками побежал по пропитанной бензином земле, перескочил, на кран, и вскоре пламя охватило всю цистерну. Загорелась и другая. Минуту-две спустя раздался сильный взрыв, затем еще один, пламя огромными языками взметнулось в небо.
И тотчас поднялась суматоха. Среди криков и неразборчивых возгласов слышался мощный голос унтера:
- Эй вы, свиньи! Берите шланги, огнетушители! Скорей! Скорей!
Но как ни старались солдаты, уже ничего нельзя было сделать: цистерны взрывались одна за другой, огонь охватил стоянку машин, люди начали разбегаться кто куда. Офицеры нашли несколько шоферов, и те вывели уцелевшие машины. Только к одной цистерне удалось пробраться водителю, но цистерна загорелась на ходу, так что водитель едва успел спрыгнуть... Солдаты перекапывали и поливали водой землю вокруг стоянки машин, чтобы огонь не перебросился дальше. Дым черной тучей плыл над Цркно.
Аслан и Сила уходили все глубже в лес. Уже в темноте они услышали окрик партизанского патруля.
ТАИНСТВЕННЫЙ ГОЛОС
Полковник фон Берг был известен среди сослуживцев не только крутым нравом, но и неистощимым оптимизмом. Он долго непоколебимо верил в счастливую звезду фюрера. Верил, несмотря на поражения и неудачи. Да и как было не верить? Ведь с фюрером он достиг всего, о чем мечтал, - почета, власти и денег. Берг держал в страхе весь край, он был неутомим в поисках врагов рейха и беспощаден к ним.
Но последние месяцы принесли крушение его надеждам. Еще командуя значительными силами, он чувствовал, что не в состоянии предотвратить катастрофу. Он мог судить, убивать, сжигать целые села, мог разбить ту или иную партизанскую часть и изо всех сил старался делать это, но в то же время сознавал, что все это - не то, не главное, что, какие бы меры он ни предпринимал, желательных результатов они не дают. Накатывалась волна, которая грозила захлестнуть оккупантов. Уверенность фон Берга в благополучном будущем пошатнулась, и в письме своему другу он откровенничал:
"Я очень устал, мой друг. В этой проклятой стране всякий истинный немец чувствует себя скверно. Наше несчастье не только в том, что против нас идут местные жители, но и в том (а это особенно прискорбно), что и среди нас есть такие, кто льет воду на мельницу врага. А враг - всюду. У стен и то есть уши. Что скрывать: партизаны нас извели. Это - как божья кара. Вы пророчите мне генеральский чин и губернаторство в этом городе, а меня, ей-богу, это вовсе не занимает, гораздо важнее здоровье... Никому не известно, чем все кончится... Встретиться бы нам с вами, вспомнить веселые дни, проведенные вместе".
Так писал фон Берг другу, собутыльнику прежних лет. Но среди офицеров и солдат полковник старался держаться бодро, что, впрочем, ему не всегда удавалось. Герр фон Берг стал еще грубее в обращении. Стоило подчиненному чуточку провиниться, как он свирепел, и не было снисхождения даже любимчикам...
Тем ранним утром господин полковник поехал в Чанду на совещание с командным составом подчиненных ему войск. В Чанде его встретил подтянутый, рослый начальник штаба.
- Я хочу посвятить вас, капитан, в одно очень серьезное дело, - сказал полковник. - Желательно, чтобы среди офицеров не затесались болтуны. Недавно один наш батальон пострадал из-за такого дурака.
- Господин полковник, вы знаете наших офицеров, - заметил капитан. Можете быть спокойны.
- Я верю вам, однако осторожность никогда не мешает. Найдите для совещания подходящую комнату. Вы меня понимаете?
- Понимаю, господин полковник.
Комнату, предназначенную для секретного совещания, подготовили соответствующим образом. На стенах повесили портреты Гитлера и Геббельса. Каждый сантиметр стен был осмотрен и прощупан. Начальник штаба назначил строгую охрану. В смежных комнатах и коридорах поставили часовых.
В три часа дня комната наполнилась офицерами.
Полковник, проверив лично, хорошо ли закрыты окна и двери, открыл совещание. Ознакомив офицеров с секретным приказом командования, он сказал:
- Господа, тот, кто пал духом и проявляет пессимизм, - враг фюрера. Фюрер уверяет нас, что, несмотря на временные затруднения на фронтах, победа будет за нами. Мы верим фюреру! Гот мит унс!* И, вторя полковнику, кто-то слабым, унылым голосом проговорил:
______________
* Гот мит унс! - С нами бог! (нем.)
- Гот мит унс.
Офицеры, вздрогнув, растерянно переглянулись. Фон Берг окинул их свирепым взглядом.
- Кто это бормочет?
Офицеры молчали.
- Кто-то осмелился меня передразнивать?
Не то что передразнивать - головы поднять офицеры не смели.
- Что за игра? С ума посходили, что ли? Признайтесь, кто говорил? За признание не накажу, но будет хуже, если виновника найду сам!
И опять в комнате послышался загробный голос:
- Гот мит унс...
Офицеры не верили своим ушам.
- Встать! - заорал фон Берг.
Все встали.
- Я сейчас покажу этому идиоту, во что обойдется ему такая шутка.
Выстроив офицеров в одну шеренгу, полковник сверлил каждого тяжелым взглядом. И в то самое время, когда он заглядывал в растерянные лица участников злополучного совещания, как гром среди ясного неба, отчетливо прозвучали грозные слова:
- Смерть фашизму!
Фон Берг подскочил как ужаленный. Ему стало стыдно своих подозрении, растерянности и вспыльчивости.
- Господа, это вражеская проделка! Приготовьтесь!
Офицеры заметались, не зная, что предпринять. Они осматривали потолок, заглядывали во все углы, в окна. Нигде - ничего...
Полковник бросил на капитана яростный взгляд и что-то ему сказал. Капитан стремительно выскочил в коридор. Дежурные в смежных комнатах переполошились, рассыпались по всему зданию, по двору.
Немного спустя капитан вернулся, доложил:
- Ничего подозрительного, господин полковник!
Фон Берг онемел от злости. Может, впервые в жизни он, участник ожесточенных сражений, прошедший, казалось, огни и воды, до такой степени чувствовал себя бессильным. Даже песня о Тельмане, которая зазвучала однажды перед окопами его батальона, не поразила его так, как этот спокойный, леденящий душу, неведомо откуда идущий голос.
"И такое творится в помещении военного штаба, во время совещания! Просто уму непостижимо! Кто же осмелился выкинуть такой трюк? И неужели противник в курсе всех наших дел? Может, он находится и действует среди нас?" - думал фон Берг.
Сбившийся с ног капитан приказал офицерам снова и снова проверить помещение:
- Клянусь фюрером, где-то есть репродуктор!
И офицеры напрасно простукивали стены, ставни окон, шкафы, столы.
Потеряв надежду что-либо найти, капитан случайно взглянул на портрет Геббельса, и ему показалось, что министр пропаганды подмигнул ему и ехидно улыбнулся. Капитан не мог удержаться и заглянул за портрет.
- О, вот как!.. - закричал он. Он сдернул портрет Геббельса со стены, оторвал от него картонную коробку, в которой находился миниатюрный репродуктор. Все кинулись к нему, но зловещий голос из другого угла ударил как обухом:
- Смерть фашизму!
