Сергей Каледин - Коридор
- Дедь Петь, можно подтянуться? - спросил Куреня.
Парни аккуратно положили штангу на коврик, один из них, взяв Куреню за пояс, легко поднял его к кольцам.
- Раз,- сказал парень.- Спокойно, дыши... Два... Куреня подтянулся шесть раз, правда, шестой раз он дотягивался с трудом, извиваясь как червяк.
- Жирный, теперь ты давай! - кивнул он Ромке, хотя один на один никогда Ромку так не называл. Правда, и по имени Куреня его не называл. Вообще никак.
Ромка замялся, но дядя Петя уже подхватил его за бока. Когда он подавал Ромку к кольцам вверх, то слегка крякнул. Ромка виновато покраснел и повис на кольцах.
Повисев, Ромка тяжело пополз вверх.
- Ра-а-аз... Дв...
- Не получается,- плюхаясь на каменный пол, грустно сказал Ромка.- А где мой рубль?
- На фиг он мне сдался,- сплюнул Куреня, неохотно протягивая монету.Пошли телевизер смотреть.
- Рома,- строго сказала бабушка Шура, взглянув на часы.- В чем дело? А кто этот мальчик? Из комнаты рыжих высунулся Сереня.
- Бабуль, это Куреня, дяди Кости сын,- сказал Ромка.- Мы телевизор хотим посмотреть.
Бабушка Шура была одета в черный костюм с белой блузкой. На пиджаке орден Красной Звезды, рядом значок- "Ворошиловский стрелок". Куреня разглядывал бабушку, раскрыв рот.
- Какой сегодня может быть телевизор? Ты же знаешь... В другой раз пожалуйста. До свидания, мальчик. Сегодня у нас гости.
Куреня повернулся к двери.
- Трепло!- шепнул он Ромке.
- Бабуль! Но я ведь обещал...
Бабушка Шура, взглянув еще раз на часы, подумала:
- Хорошо. Заходи в комнату, мальчик. Ромка махнул рукой Серене: Пошли!
Сереня дернулся было, но сзади раздался визгливый голос Надежды Ивановны:
- Кому сказано, из комнаты не выходить!
Обеими руками держась за дверную ручку, Сереня медленно отступил в комнату.
- У тебя бабка на войне была? - шепнул Куреня, забираясь на крышку пианино.
- Здесь Серенино место, туда садись. Ее даже в ногу ранило..- Ромка на своей ноге показал, куда ранило.- Только это на той войне, на старой. А орден у нее за крыс. Она на опасных инфекциях работала.
Куреня не понял, но спрашивать не стал, только
шмыгнул носом.
Пока телевизор грелся, Куреня рассматривал нарядный стол.
- А чего у вас такое, день рождение?
- Бабушка приезжает. Из Польши.
- А эта разве не бабка? - не понял Куреня.
- Бабка,- кивнул Ромка.- У меня их много. В Басманном еще одна есть. Главная.
Надежда Ивановна вышла в коридор. Она не любила чужих праздников, а поскольку Сереня рассказал, что сегодня приезжает польская бабушка, сестра Александра Григорьевича, которую тот не видел пятьдесят лет, Надежда Ивановна не находила себе места. Она уже отлупила Сереню, поругалась на кухне с Дорой, по просьбе Оли, присматривающей за праздничными пирогами, наорала на Глафиру, требуя сдать Алика насовсем в сумасшедший дом.
Дверь в большую комнату напротив была приоткрыта: виднелся краешек стола с салфетками, вдетыми в серебряные кольца справа от тарелок.
Надежда Ивановна рванулась было в свою комнату, потом, поглядев по сторонам, подошла к входной двери и с силой придавила книзу неработающую собачку зам-ка. Она с такой ненавистью ткнула ее, что собачка, не поддававшаяся даже Кириллу, много раз пытавшемуся наладить замок, сдернулась со своего приржавевшего места и съехала вниз.
...Три звонка в дверь прозвучали в самом интересном месте мультика. Александра Иннокентьевна выключила телевизор, молча сделала рукой движение, будто отрезала голову карлику:
- В другую комнату!
Она поправила пенсне, мельком взглянула в зеркало, слегка раздув при этом ноздри, что она делала всег
да, глядясь в зеркало, привычно взяла палочку, но, подумав, спрятала ее за ширму.
- Сейчас, сейчас! - воскликнула она праздничным голосом и пошла открывать.
Замок не открывался. Александра Иннокентьевна в некотором замешательстве поправила пенсне, ближе наклоняясь к неподдающемуся замку. За дверью шумели взбудораженные голоса.
- Сейчас, одну минутку! - сказала Александра Иннокентьевна в дверь.
- В чем дело, мама? - донесся из-за двери несколько раздраженный голос Ольги Александровны, и дверь нетерпеливо задергалась.- Что случилось?
- Тут что-то с замком...- пробормотала Александра Иннокентьевна.- Одну минуту! - Она постучала к рыжим: - Надежда Ивановна, извините, дорогая, мне кажется, замок неисправен. Не мог бы Иван Кузьмич? Будьте добры...
- Не суйся! - взвизгнула за дверью Надежда Ивановна, видимо отпихивая мужа, и приоткрыла дверь: - Иван Кузьмич спит. А что такое?
- Да вот...- Александра Иннокентьевна простерла ладонь к двери.- Не открывается.
- Алик сломал... Держат в квартире...
- Ну что там случилось, Шура?! - барабанил в дверь нервный голос Александра Григорьевича.
- Оленька! Саша! Я не могу открыть! Вы поняли меня? Идите черным ходом. Через черный ход!
Александра Иннокентьевна, громко стуча каблуками, прошла по коридору на кухню, с трудом выдернула из петель на двери черного хода ржавый шкворень.
- Ну, знаешь, мама!..- тяжело дыша, в кухню минут через десять вошла Ольга Александровна. Опустила на пол чемодан.- И сладким голосом прокричала в темноту:- Тетя Леночка-а! Сю-уда! Танюша! Папа! Вы
идете?!
Ромка с Куреней на расстоянии, из коридора наблюдали встречу заграничной бабушки.
Появилась Таня, неся в обеих руках по небольшому чемодану на молнии.
- Здравствуй, бабуля! -Она потянулась поцеловаться с Александрой Иннокентьевной, но та, как обыч-но, увернулась.
- У меня насморк!
- Это чья же такая? - наморщилась Дора, разглядывая Таню, и вдруг стукнула себя кулачком по коротко остриженной седой голове: - Какура старая! Это ж Танька ихняя... Ух ты, какая стала: все при всем! А была-то... Вывелся у тебя глист? - Таня фыркнула и повернулась к ней спиной.- ...Тебя все Лимпиада Михайловна чесноком пользовала. Чесноку любой паразит не примет,- объясняла Дора уже не Тане, а Мане, вылезшей из каморки со священной книгой в руках поглядеть, что тут делается.
Иностранная бабушка все не появлялась.
Маня положила священную книгу, подошла к раковине помыть глаза, уставшие от чтения. Она натерла указательный палец мылом - потерла один глаз, рас-щеперив его двумя пальцами, потом принялась за второй.
- Маня! - поморщилась Александра Иннокентьевна.
- Ай? - подставила под ее слова ухо Маня, домывая второй глаз.
- А вот и я! - послышался на лестнице одышливый старушечий голос нерусского звучания.- Здравствуйте, дорогие!
На кухню в сопровождении Александра Григорьевича вошла высокая сутулая женщина с голубыми волосами в красном костюме; вместо юбки на ней были широкие брюки.
- В портках! - Дора тихо ойкнула, плюхаясь от изумления на табуретку.
- Здравствуйте, здравствуйте...- раскланивалась во все стороны гостья, стараясь определить среди присутствующих родственников.
- Кирилл Афанасьевич Симаков,- протянул ей руку Кирилл, завернувший по дороге из ванной в кухню. Кирилл был в майке. Свободной рукой он прикрывал неприличную наколку на плече в виде грудастой голой женщины.
- Соболевска.
- Пани Соболевска,- поправил сестру Александр Григорьевич.
- Здравствуй, Леночка!-подала голос Александра Иннокентьевна.
- Шура! Матка боска! Шурочка!.. Иностранка прижала к себе Александру Иннокентьевну той же левой рукой, которой так неудобно здоровалась с Кириллом. Другой рукой она держала расшитый золотой ниткой парчовый ридикюль.
Александра Иннокентьевна прижала к глазам ажурный платочек, пенсне соскочило у нее с носа. Пани Соболевска ловко подхватила его на лету освободившейся от объятий рукой и положила на ближайший стол, Гла-фирин. Рука ее была в длинной, до локтя, бежевой перчатке.
Дора, переваливаясь, снялась с табуретки, взяла пенсне со столика Глафиры, подала Александре Иннокентьевне.
- На ихний стол лучше не ложить,- сказала она иностранке,- Дора Филимоновна Кожух.
- Соболевска.
- Пани Соболевска,- второй раз поправил сестру Александр Григорьевич.
- Милости просим!..- пропела Дора.- Уж вас ждали-ждали, заждались!..
- Соседка наша,- пояснила Ольга Александровна.
- О-о, как это мило! - воскликнула пани Соболевска, дотрагиваясь бежевыми лайковыми пальцами до глаз, в которых уже скопились слезы, стараясь в то же время не потревожить накрашенные ресницы.
- А где же мой внук? - воскликнула она.- Я не вижу его! Романа!
- Роман! - крикнула бабушка Саша.
- Пойдем, не бойся,- шепнул Ромка Курене.- Ну, чего ты!
- Рома!..
Ромка выволок на кухню упирающегося Куреню.
- Матка боска!.. Вылитый Саша. Такой же толстый!..
- Здравствуйте, бабушка,- Ромка на цыпочках дотянулся до щеки пани Соболевской.- А это Куреня...
Куреня, побледнев, протянул пани Соболевской грязную, с черными ногтями руку.
Иностранка взяла его руку и очень серьезно пожала.
Александра Иннокентьевна покачала головой, потом взяла сноху под руку и сказала бодрым голосом:
