Сергей Каледин - Коридор
Главный дядька заставил Сереню проехать еще три раза, потом сказал "спасибо" и подарил покрасневшему
Серене огромный воздушный шар, отобрав его у зевающей молодой женщины из демонстрации.
- Дяденька! - крикнул Ромка.- Давайте я тоже проеду. Я хорошо проеду!.. Честное слово!
Тот засмеялся, отобрал у демонстрации еще один шар и сунул веревочку Ромке.
Съе-мка тем временем собралась, сложилась, села в автобусы и уехала. Наркомат опустел.
Ромка с Сереней попеременно качали шины.
Шины накачивались очень медленно, а задняя, кажется, совсем не надувалась. Но зато велосипед был спортивный, с тремя передачами.
- Чей велик? - спросил Куреня, сын истопника дяди Кости, которого всегда ругала Дора, потому что в рабочее время в котельной он пил "простое вино", вместо того чтобы отапливать дом.
- Наш,- сказал Сереня, вытирая пот со лба.
- И Борькин,- добавил Ромка, учитывая отсутствующего второго брата-близнеца.
- А чего он покорябанный? И цепь ржавая? - завистливо сказал Куреня, сбивая истинную ценность велосипеда.- Я б такой и задаром не взял. На фиг он мне! И шина спущена. А шары такие мне тоже на фиг нужны!
- Давай ему отдадим один? - предложил Ромка. Сереня кивнул, пыхтя над шиной с горячим насосом в руках.
- Курень, возьми себе один шар.
- На фиг он мне...- по инерции затянул Куреня, отвязывая шар от чугунного парапета.
- А у нас дома много таких штучек,- сказал Сереня, пробуя шину.Длинных таких, беленьких... Надувать хорошо. Катайся, Ром, твоя очередь.
Ромка поехал вокруг фонтанов.
- Вот такие вот,- сказал Сереня, показывая Курене бумажный пакетик с нечеткой надписью "презерватив". Куреня заржал.- Чего ты? - удивился Сереня.
Ромка сделал два круга и, потный, причалил к парапету.
Теперь вокруг фонтанов поехал Куреня.
- Что ты смотришь? - Ромка толкнул локтем Сере" ню, задумчиво разглядывающего желтое колечко. Сереня объяснил, в чем дело.
- Да врет все твой Куреня! - возмутился Ромка.- У папы тоже в тумбочке есть, я сегодня убирался и ви
дел: лежат. Врет все Куреня. У нас и так уже один ребенок умер. А потом, мама на Сахалин улетела.
Сзади незаметно подъехал Куреня и все слышал.
- Значит, батя твой бабу завел, пока мамки нет!
- Отдай велосипед!-насупившись крикнул Сереня, заступаясь за Ромкиного отца.- Ничего он себе не завел! Мы с ним из духовушки стреляем на чердаке. Понял? Скажи, Ром.
- Честное слово!
- Мы приемник с ним будем делать, понял? На водохранилище ездили с палаткой, понял? По морде сейчас как дам!..
Ромке было приятно, что Сереня вступился за папу и, наверное, за маму, которая сейчас на Сахалине от переживаний. Сереня стоял против здорового Курени, маленький, рыжий, в драных кедах, со сжатыми кулаками. Хоть они с Борькой и родились почти одновременно, Сереня был на брата совсем не похож. У Бори нос был лаптем, а Сереня в детстве выпал из коляски, сломал себе нос. Бабушка Саша всегда удивлялась, когда онисидели на крышке пианино, удивлялась, до чего же не похожи близнецы друг на друга: "Один рязанский мужичок (это про Борьку), а второй - вылитый маленький римлянин (это про Сереню, про его чуть горбатый от перелома нос)".
И вообще Борька был совсем другой. Гулять не любил, уроки учил, все время долбит-долбит, а выучить не может. А Сереня все время на Наркомате в футбол играет, а учится лучше всех в классе.
Потому что он способный, а вот Ромка неспособный, потому что когда он, как Сереня, почти не учит уроки, то и отметки получает плохие. Ромка очень гордился, что у него в Уланском есть такой друг, Сереня, отличный парень. Самый лучший на свете. Вовка Синяк - самый лучший - в Басманном, а Сереня в Уланском.
- Давай помиримся с Куреней,- предложил Ромка.
- Ага,- кивнул Сереня и крикнул в фонтан: - Куреня, иди покатайся!
- На фиг мне...- донесся из фонтана обиженный голос Курени.
- Курень, ну чего ты? -виновато сказал Сереня, спрыгивая на дно фонтана.- Хочешь телевизор у нас посмотреть? Ром! Бабушка Шура пустит Куреню телик смотреть?
- Конечно, пустит. Завтра.
Куреня выслушал, вытер нос рукавом и спросил: "Законно?"- значит, простил.
На дне фонтана росли невысокие пыльные кустики, вылезшие сквозь разорвавшийся бетон. В кустики сверху ныряла облупившаяся тяжелая тетя в купальном костюме, похожая на тетю Олю. Куреня школьным мелом дописывал у нее на ноге длинное нехорошее слово. Матерное.
- Откуда велик взяли?-спросил Куреня.- Сперли небось?
- Почему? У Алика купили,- сказал Ромка и, пользуясь тем, что Куреня отвлекся, стал стирать нехорошее слово с ноги "тети Оли". Мел въелся в шероховатую ногу и не стирался.
- А чего он его продал-то?
- Он душевнобольной,- с готовностью пояснил Ромка.
- Чем?
- Ну, голова у него там... Сумасшедший. Когда нормальныйобыкновенный, а когда болеет - кричит, маму свою бьет. Табуреткой в нее кидается...
- Попал? - поинтересовался Куреня.
- В голову,- кивнул Ромка.- Ей потом зашивали в Склифосовском.
- Смотри - зашибет! - посочувствовал Куреня, озабоченно высматривая затертую надпись на ноге купальщицы.
- Не зашибет,- замотал головой Сереня.- Мы с ним корефаны. Он авоськи нас обещал выучить...
- Атас! - крикнул Куреня, присаживаясь на корточки.- Арсен. Велик прячь!
Арсен жил в Даевом, напротив пожарки. Велосипед предательски во весь рост стоял у фонтана.
- Дай покатать раз,- попросил Арсен.
- Кого? - не понял Ромка.
- Себя,- сказал Арсен и взялся за руль. Из подъезда Министерства авиации вышел вахтер в синей гимнастерке с кобурой на ремне.
- Зачем пацанов обижаешь?!
Арсен повернулся к нему и прокричал что-то грубым голосом. Вахтер обиделся и ушел в подъезд.
- Только недолго,- попросил Ромка, протягивая ему бельевую защепку.Брючину прищеми, чтобы в цепь не попала.
- Не хочу,- буркнул Арсен, вскакивая в седло.- Пошел я.
Арсена ждали долго, пока не начало темнеть.
Из подъезда Министерства авиации снова вышел вахтер.
- Что? - крикнул он приятелям.- Лисапед-то где?
- Арсен катается.
- Кто же цыганам этим нерусским дает? Теперь пусть отец идет. Милицией им погрозит. А так - закатают. Им это как два пальца - об асфальт!
В бараке сказали, что Арсен пошел к брату обедать. Придет завтра.
Папа еще не пришел с работы.
Ромка лег на диван, зажег лампу на тумбочке- красивую чугунную женщину в покрывале, державшую в поднятой руке прогоревший в двух местах шелковый абажур.
Он читал свою самую любимую книжку "Без семьи". Мальчик-сиротка со старым шарманщиком бродили по Франции с пуделем и обезьянкой, которая вдруг простудилась и умерла. Ромка знал, что будет дальше, но все равно глаза его привычно намокали, строчки стали неясными из-за подступивших слез; он тихо, чтобы не услышали за занавеской тетя Оля и Геннадий Анатольевич, шмыгнул носом. Потом он отложил книгу и накрылся с головой пледом, чтобы спокойно поплакать.
Папа опаздывал, и Ромка боялся, что папа, как в прошлый раз, попадет под машину. В тот раз машина разбила папе колено; он ходил, хромая, постанывая, перебарывая "нечеловеческую" боль. Ромке было очень жалко отца, и он обиделся на тетю Олю, которая вдруг закричала на папу:
- Немедленно прекрати этот цирк! Какая еще машина?! Травмировать ребенка! Гадость какая - спекуляция на жалости!.. Он и так тебя любит.
...Ромка проснулся, выглянул из-под пледа: папа сидел за столом, ужинал. На столе стояла коробка с пирожными, Ромка знал: безе. Просто так их есть неинтересно, лучше - намять в кружку сразу три штуки,
чтобы крем перемешался. Папа обещал купить и не забыл- он всегда приносил пирожные, если приходил поздно.
В дверь постучала бабушка Шура, только она стуча-так тихо, чтобы не разбудить, если спят. Дождавшись,
пока папа прожевал и негромко сказал: "Да-да", бабушка вошла в комнату и протянула папе бумажку:
- Что это значит, Лев?
Папа взглянул на бумажку, сунул ее в карман.
- Денежный перевод. С Сахалина.
- Неужели ты получаешь деньги от женщины?! - зловещим шепотом спросила бабушка Шура.- Такого я не могла себе представить!
- А что тут особенного? У меня сто сорок, а у нее - пятьсот!
- Нет, это чудовищно. Она ведь еще и Тане посылает,- сказала бабушка Шура и взглянула на диван.- Мы еще вернемся к этому разговору.
Ромка замер, делая вид, что спит, хотя чувствовал, как у него предательски вздрагивают ресницы.
10. ПАНИ СОБОЛЕВСКА
Сегодня была суббота - четыре урока,- но Клара Антоновна выпустила их с Вовкой на волю только в три часа: с двенадцати до трех они мели школу.
Пшено, которым они стреляли из стеклянных трубочек на уроках, раскатилось по всему этажу; плотно забилось в паркетные щели, образуя на полу желтые тонкие елочки. Пшенные шарики, похожие на гомеопатические лекарства, которыми, по словам Геннадия Анатольевича, злоупотребляла тетя Оля, трещали повсюду. Каким-то образом пшено забралось даже на пятый этаж, где жила заслуженная учительница Клавдия Сазонтовна, которая весь первый класс мучила Ромку, заставляя его писать неудобной правой рукой, а хорошую, левую, держать на уроках под ремнем за спиной.
