Алексей Писемский - Мещане
______________
* Почему? (франц.).
- Черт его знает, pourquoi! Отделаться, видно, хотел от нее, - отвечал Бегушев.
- Скажите! - произнес генерал. - Но мне потом рассказывали, - прибавил он негромко, - что madame Мерова составляет предмет страсти Тюменева; вы слышали это?
- Слышал что-то такое, - проговорил Бегушев.
- И вы не придаете этому никакого значения большого?
- Совершенно никакого!
- Ну-с, а я вам на это скажу, что Ефим Федорович влюблен в эту дамочку до безумия, до сумасшествия!.. До дурачества... Это в Петербурге все знают и все говорят!
- До каких дурачеств? - спросил Бегушев.
- До разных!.. Делать можно многое; но, понимаете, приличие во всем! Еще Пушкин сказал: "Свет не карает заблуждений, но тайны требует для них!"{152} А Ефим Федорович сделался очень неосторожен... причину его ссоры со мной, конечно, все очень скоро отгадали, и это бросило на него сильную тень... Потом... только опять умоляю, чтобы все это осталось между нами!.. Он живет теперь в Петергофе на одной даче с madame Меровой; их постоянно видят вместе на пароходе и на железной дороге; они катаются, гуляют вдвоем, а в Петергофе, как нарочно, нынешнее лето очень много поселилось сенаторов, членов государственного совета... все они знакомы с Ефимом Федоровичем и, встречая его с этой авантюристкой, удивляются, шокируются!.. Жена моя, которая тоже живет в Петергофе, просто в отчаянии и не знает, принимать ли ей Ефима Федоровича, или нет, когда он приедет к ней.
- Фу ты, боже мой, какая строгость! - воскликнул Бегушев. - Мало у вас этого в Петербурге!
- Без сомнения!.. Но Ефиму Федоровичу не следовало бы это делать; к нему как-то это нейдет! Жена моя, понимаете, никак не может помириться с этой мыслью и прямо мне пишет, что она ото всех людей ожидала подобного рода жизни, но не от Тюменева.
- Мало ли чего женщины ожидают и не ожидают от мужчин!.. - заметил не без намека Бегушев.
- Разумеется!.. Особенно жена моя, которая чересчур уж prude!..* подхватил генерал и потом, после короткого молчания, присовокупил: - А что, мы не выпьем ли с вами бутылку шампанского? Я - русский человек, не могу без шампанского!
______________
* строга!.. (франц.).
Бегушев не отказался.
- Шампанского! - приказал генерал гарсону.
- Frappe a la glace?* - спросил тот.
______________
* Замороженного во льду? (франц.).
- Un tout petit peu!* - отвечал генерал.
______________
* Чуть-чуть! (франц.).
Шампанское подали, которое оказалось не frappe a la glace и очень плоховатого качества; но как бы то ни было, выпив его стакана два, генерал решительно пришел в умиленное состояние.
- Какие иногда странные мысли приходят в голову человека! Мне вот, сидя в этом маленьком кабачке, припомнилось, как мы с вами, cousin, служили на Кавказе и стаивали на бивуаках... Для вас, конечно, это было очень тяжелое время!
- Напротив, я никогда не был так счастлив, как тогда! - возразил Бегушев.
- И это возможно!.. Очень возможно!.. - согласился генерал. - Одна молодость сама по себе - и то уже счастье!.. Я после вас долго оставался на Кавказе, и вы оставили там по себе очень хорошую память; главное, как об храбром офицере!
- Что за особенно храбрый я был! - возразил Бегушев скромно.
- Очень храбрый!.. Товарищи и начальники ваши тогда искренно сожалели, что вы оставили военную службу, для которой положительно были рождены; даже покойный государь Николай Павлович, - эти слова генерал начал опять говорить потише, - который, надо говорить правду, не любил вас, но нашему полковому командиру, который приходился мне и вам дядей, говорил несколько раз: "Какой бы из этого лентяя Бегушева (извините за выражение!) вышел боевой генерал!.." Потому что действительно, когда вы на вашем десятитысячном коне ехали впереди вашего эскадрона, которым вы, заметьте, командовали в чине корнета, что было тогда очень редко, то мне одна из grandes dames... не Наталья Сергеевна, нет, другая... говорила, что вы ей напоминаете рыцаря средневекового!
Бегушев при этом поднялся.
- Куда же вы?.. Подождите Янсутского, все бы вместе день и провели, останавливал его генерал.
- Нет, я имею дело! - сказал ему решительно Бегушев, главным образом спешивший оставить ресторан, чтобы не встретиться с Янсутским.
- Еще одно слово, cher cousin! - воскликнул генерал. - Напишите, пожалуйста, если можно, завтра же Тюменеву, что я ни в чем перед ним не виноват, что я не знал даже ничего, отказывая графу Хвостикову.
Генерал главным образом боялся Тюменева по службе!
- Хорошо, напишу, - отвечал ему с улыбкой Бегушев и, расплатившись за завтрак, ушел.
Генерал дожидался Янсутского часов до трех, наконец тот явился - тоже в штатском платье, с окончательно пожелтелой, перекошенной и как бы оглоданной рожей.
- Где вы были это? - спросил его генерал.
- В разных местах!.. - отвечал Янсутский. - Дюжину устриц!.. - прибавил он гарсону.
- Как можно в мае месяце есть устрицы! - остановил его генерал.
- Отчего не есть? - спросил Янсутский.
- Устрицы в мае любят, а у них четыре сердца, и вообразите, какие они должны быть исхудалые, - разъяснил генерал.
- В таком случае я ничего не хочу... Дайте мне кофе и коньяку! - сказал Янсутский гарсону.
Тот подал ему требуемое.
Янсутский, прилив значительное количество коньяку в кофе, начал прихлебывать его: видимо, что он чем-то был очень встревожен и расстроен.
- Я завтра уезжаю в Петербург, - объявил он генералу.
- Зачем? - спросил тот с удивлением и некоторым сожалением.
- Вызывают по делу Хмурина, - отвечал Янсутский с окончательно перекошенным ртом.
- Хмурина?.. - повторил генерал еще с большим удивлением.
- В качестве свидетеля, не больше! - поспешил сказать Янсутский; но втайне он думал, что не в качестве свидетеля, а ожидал чего-нибудь похуже. Это в одной только России могут так распоряжаться... вдруг вызывают человека через посольство, чтобы непременно приехал... Спроси бумагой, если что нужно, - я им отвечу, а они меня отрывают от всех моих дел, когда у меня здесь, в Париже, и заказов пропасть по моим делам, и многое другое!
- Но что ж было общего между вами и Хмуриным? - спросил генерал.
- Между нами, крупными деятелями, всегда очень много общего! Офонькина вон тоже тянут, того даже из Египта, с его виллы, где он проживал.
- Это жида этого Офонькина? - сказал презрительно генерал.
- Положим, он жид, но он человек очень богатый и чрезвычайно честный!.. - возразил Янсутский. - Не чета этому подлецу Хмурину. - Прежде, когда Янсутский обделывал дела с Хмуриным, то всегда того хвалил больше, чем Офонькина, а теперь, начав с Офонькиным оперировать, превозносил его до небес!
- Так наша поездка в Елисейские поля, может быть, не состоится? произнес генерал невеселым голосом.
- Отчего же не состоится?.. Нисколько!.. - воскликнул повеселевшим голосом Янсутский; он в это время выпил еще чашку кофе с коньяком. - Я, что касается до удовольствий, особенно парижских, перед смертной казнью готов идти на них.
- В таком случае жаль, что я Бегушева не пригласил на нашу прогулку, продолжал генерал. - Он сейчас здесь со мной завтракал!..
- С Бегушевым, - слуга покорный! - я никуда не поеду!
- Но что такое у вас с ним? - спросил генерал с любопытством. - Он как-то этак... да и вы тоже!..
- Решительно ничего!.. Просто не любим друг друга, взаимные антипатии! - сказал Янсутский, начавший окончательно ненавидеть Бегушева потому, что Домна Осиповна, после разрыва с последним, в порыве досады на него, рассказала Янсутскому, как Бегушев бранил ее за обед у него и как даже бранил самого Янсутского!
- Между прочим, Бегушев мне сказал, что он знал madame Мерову? продолжал расспрашивать генерал.
Он очень любил разговаривать о молоденьких и хорошеньких женщинах, чего дома ему решительно не позволялось делать.
- Как ему не знать... она близкая приятельница его бывшей приятельницы.
- Это madame Олуховой, если я не ошибаюсь?..
- Сей самой-с! - подхватил Янсутский.
- Но она уж больше не приятельница Бегушева? - спросил генерал.
- Нет!.. Напротив - враг его!.. Историю эту вашему превосходительству так надо рассказать... Существовали в Москве два гражданские брака: мой с Меровой и Бегушева с Олуховой, и оба в очень недолгом времени один после другого расторглись - по причинам далеко не схожим.
- А именно? - любопытствовал генерал.
- Я-с должен был расстаться потому, что, как говорил вам, когда прилив денег был большой, тогда можно еще было удовлетворять желания госпожи Меровой, но когда их уменьшилось, так что же тут сделаешь?..
- Гм! - произнес генерал, припомня слова Бегушева по этому поводу. - А какая же причина у Бегушева?.. - спросил он.
- Несколько иная!.. Домна Осиповна главным образом возмущалась тем, что Бегушев оказался скупцом великим!
- Бегушев! - даже воскликнул генерал, зная всегда кузена за человека весьма тороватого.
- То есть, не в смысле жизни для себя, нет, а для других!
- И то неправда! - сказал генерал. - Он мне кузен, его щедрость известна в нашем родственном крупу!
