Станислав Данилин - Отменить Христа (Часть II, Москва, Ад, До востребования)
Он тяжело разворачивается и бредет к своему командному вертолету. Потерявший сановную спесь, обычный старый барбос-служака.
-- Эй, полковник Швец! -- кидает в спину барбоса Самохвалов, -Вызовите-ка пожарный вертолет, а то тут ребята немножко с пиротехникой перестарались. Бензин горит...
Швец, не оборачиваясь, кивает и забирается в вертушку. Через три минуты от группы быстрого реагирования не остается и следа, будто ее здесь и не было.
-- Отбой! -- громко командует Самохвалов, и на свет(?) Божий(?) потихоньку выбираются наши бойцы.
-- Снято кино, отбоярились!
-- Как тебе, Сергей, кино?
... в свете ПНВ струйки пота, обильно стекающие со лба Самохвалова, нетрудно принять за кровь...
-- Рискованно... но неплохо. И сколько мы его еще... кино... снимать будем?
Командир тычет пальцем в спасительную папку:
-- Да по документам, хоть месяц... Пока не решим, что со всем этим добром делать. Будем снимать... до последнего патрона, если понадобится! Группам занять места по расписанию!
ГЛАВА 18
-- А я тут вот подумал, мужики, уйду я на пенсию на хер...
Дежа вю. И это тоже было: и ремеслуковская поза "нога на ногу", и его пенсионные планы насчет разведения кобелей, и мы с Баратынским, нехотя внимающие велеречивому полковнику.
-- Так вот. Уйду я на пенсию и... на хрен мне эта псарня сдались?! Возьму и выставлю свою кандидатуру на Президента России. А что? Время еще есть. Деньги теперь тоже...
У Ремеслука сегодня есть не только время и деньги, но и повод помечтать.
Еще бы! Базу в "Заветах Ильича" мы с ребятами Самохвалова взяли под контроль без сучка без задоринки. Если не считать задоринкой нескольких легко раненных с нашей стороны, а сучком -- толстого полковника, попытавшегося помешать киносъемкам.
Орлы Баратынского захватили казначейство "чехов" в санатории ВЦСПС "Молодые дубки". И тоже -- без лишних проблем. Правда, и к ним подоспел расторопный СОБР, причем более отмороженный, чем наш. Сразу начал палить. Если бы не дипломатичность "кинорежиссера Баратынского", дело могло бы обернуться большой кровью. Но, слава Богу, пронесло.
И вот мы -- Юрий Викторович, я и Паша Платонов в качестве совещательного голоса -- сидим в директорской Ремеслука и слушаем его разглагольствования. Ближайшая задача решена, по всем документам у нас целый месяц на то, чтобы разобраться с "золотом регионов".
-- Юлий Викторович, -- подает голос Платонов, -- А если серьезно... что с раненными "чехами" делать собираетесь? Их восемь человек на объекте Самохвалова и еще пятеро в "Дубках". Ну, ночь они там перекантовались, но не на базах же их держать в самом-то деле!
Ремеслука не смущает вопрос Паши. Он надевает очки, достает пухлую визитницу, перебирает пластиковые страницы, плотно утыканные карточками и бормочет себе под нос что-то вроде: "Тэк-с, Черномырдин... Хазанов... Собчак... нет, не то! Ага... Жванецкий... Горбачев... нет. Вот!"
Он выдергивает одну из визиток и шлепает ей о стол, будто козырным тузом:
-- Вот. Майор Барковский. Слыхали о таком?
Мы недоуменно переглядываемся с Платоновым и Баратынским: нет, такого майора мы не знаем.
-- Ну как же, как же, друзья! Об акции "Пропавший полк" разве не слышали? Барковский -- ее руководитель. Он ищет чеченцев, "пропавших" в России и меняет их на наших пленных. Так я тут по базе данных посмотрел, эти тринадцать "духов" -- все барковский контингент. Все борцы за веру. Все в общероссийском розыске: убийства, грабежи, изнасилования, вымогательства, наркотики. Я сейчас Барковскому позвоню: пусть забирает их на хер в Ичкерию. Привезет оттуда наших ребятушек -- тринадцать русских матерей счастливее станут.
Ремеслук тут же снимает трубку и в течение десяти минут утрясает вопрос с руководителем акции "Пропавший полк": да, возьмет, да, доставит, да, солдатиков наших на обмен привезет. До сих пор не могу привыкнуть к манере Леонидыча вести дела: часами лясы точить, а потом решать все в один момент.
-- Юлий Леонидович, а про деньги как решили? -- интересуется Баратынский, -- Надо ведь еще с закладными как-то разбираться, с мэрскими гарантиями...
-- Нет, а серьезно, -- вскидывается полковник, -- Хрена ли там решать? Сколько баксов было в коробке из под ксерокса, которую из Белого дома скрысили? Пятьсот тысяч! Сколько баксов складировано сейчас в "Заветах" и "Дубках"? Поболее, поболее... Но и у меня...
Полковник обводит взглядом комнату:
-- И у меня коробок вон до фига. И из под ксероксов, и из под факсов, и из под пипифаксов. Есть куда бабки грузить! И на президентскую компанию вполне хватит... Вот стану Президентом, и все гарантии -- на свалку.
Юлий Леонидович ожесточенно потер нос:
-- Прикиньте... По "ящику" рекламу закажу. Что-нибудь вроде: "До выбора Ремеслука президентом России осталось 168 дней, 12 часов, 30 минут, 15 секунд!". Бам-Бам-Бам! Кино про меня Рязанов снимать будет. "Ремеслук в кругу семьи... то есть, Зики". А сам я свалюсь куда-нибудь в Москву-реку... спляшу "комаринского" где-нибудь в Лондоне... назову разок Швецию Швейцарией, Польшу Норвегией, прихвачу парочку натовских секретарш за задницу, пообещаю рассчитаться с пенсионерами и бюджетниками. И все. И писец. И я -- всех вас... Президент. Ну, конечно, портфели распределю по профилю...
Ремеслук шмыгнул носом. Его несло:
-- Ты, Платонов, теперь кто? Глава продюсерского агентства. Будешь министром финансов. "Люди добрые, мы беженцы, поможите России, чем можете..." Это по твоей части.
Неволин у нас сейчас вообще не пришей кобыле хвост. Кем тебя сделать, а, Неволин?
Ну, а с Баратынским вообще все ясно. Начальник психушки, так сказать. Значит, сделаем его спикером Госдумы. По профилю близко.
-- Простите, господин полковник...
Я решаюсь вторгнуться в мечты Ремеслука. Кто-то ведь должен спустить его с небес на грешную землю:
-- Простите, но пока вы не определились с моим портфелем, могу я быть свободен? Что делать с ценностями, вы решите и без меня. Я свою задачу выполнил, хотелось бы только про Шамиля напомнить. Насколько понимаю, в числе захваченных на базах "духов" его нет...
Ремеслук действительно спустился с небес на землю. Скорее упал. И без парашюта.
-- Ах да... Сережа... конечно! Ты прав. Ты свое отработал. И с Шамилем надо по быстрому разбираться. Это и в твоих, и в наших интересах.
Полковник взглянул на часы:
-- Он сейчас в своем головном офисе. В "Темпе-А". И, естественно, в курсе событий. Связь с обеими базами прервана, ему нетрудно домыслить, что могло произойти. Надо его сегодня же и брать. Шамиль -- опытный шакал. Наверняка уже со своими партнерами созванивается, планирует что-нибудь нам в пику. Давай так...
Ремеслук провел пальцем по циферблату.
-- Двух... трех часов тебе хватит, наверно. Там, на втором этаже в комнате у Мадины тебя трое японцев каких-то с утра дожидаются, поговорить хотят...
-- Какие японцы?
Честно говоря, в пылу ночных "киносъемок" я успел позабыть о событиях другой, предшествовавшей им ночи, о злобном Исрапи и о своих нежданных спасителях.
Ремеслук поднял брови:
-- Какие японцы и откуда, тебе лучше знать. Заявились ни свет ни заря, я подумал -- за девочками. Нет, говорят: Нииволина, Нииволина. Хорошо, старший у них с разговорником, немного по-русски лопочет. Нииволин-сан, -объясняет, -- нас луцсий друг. Мы будем его ждать.
-- Что мне оставалось? Провел их в комнату к Мадине, дал им шашки, чтобы в "Чапаева", значит, играли, да двух бойцов к ним приставил.
-- Ты, Сергей, упрекал вот нас в непрофессионализме, -- не преминул подколоть злопамятный Леонидыч, -- Дескать, в твое время все по другому было, а сам... тащишь в мой штаб, кого ни попадя. "Светишь" адрес каким-то узкоглазым, которые нам ни в... известное место, ни в Красную Армию...
-- Я никому ничего не светил, -- буркнул я.
-- Ну, дело твое, -- развел руками Ремеслук, -- Давай, поднимайся к ним, разбирайся и назад.
-- Я, кстати, своих обещаний не забыл, -- полковник потряс воздух указательным пальцем, -- и с Шамилем тебе помогу. Будете действовать с Мадиной на пару. Вернешься, объясню. Только не задерживайся с ними уж очень.
-- Хорошо.
Я поднялся из директорского кресла и пошел наверх, оставив полковника наедине с Пашкой и Баратынским обсуждать судьбу "чеховских" денег и светлое будущее ремеслуковского президентства.
В мадининой комнате, как и было сказано, я застал трех японцев и двух ремеслуковских охранников. Один из них -- Петром его зовут, кажется -- сразу поднялся мне навстречу:
-- Сергей Иванович, ну наконец-то! Мы и так после "Дубков" ни помыться, ни переодеться не успели, а тут товарищ полковник японцев нам подсунул: "охранять-просьбы удовлетворять-ничего не позволять!" Нам уже скулы сводит!
-- В каком смысле, скулы сводит?
-- Так ну че они? -- пояснил напарник Петра, молодой плотный парнишка рязанского вида, -- Просьб никаких, в шашки не играют. Сидят только и улыбаются. Ну и че нам? Сидим и тоже улыбаемся, а скулы и болят!
