Инна Кинзбурская - Дорога на высоту
-- Ты что, уже все закончил? Квартира готова? -- спросил муж у Габи.
-- Если бы... -- грустно ответил Габи, он выглядел сникшим. -- Мы уже потратили... -- он сказал, сколько, сумма была немалая. -- Все, что отложили. Пришлось прервать работы, искать деньги.
-- Но разве ты раньше не посчитал, во сколько все обойдется?
Он удивился:
-- А как можно все посчитать?
В самом деле, разве можно предвидеть, что в готовом солярии придется долбить дыры для стока воды, а фасад красить дважды?
Это было невозможно понять. Семья небогата, работают оба, и муж и жена, с трудом, наверное, скопили деньги, и вот так неумело их тратили. Может быть, богатые люди оттого и богаты, что знают, как пристраивать деньги.
А Габи этому не научился.
Еще когда он только начинал перестройку, муж как-то зашел к нему и увидел, что двое рабочих долбят в стене канавку для электропровода. Они работали быстро, но как-то неряшливо, грубо.
-- И сколько? -- спросил муж у Габи.
Оказалось, много.
-- Ты не мог это сделать сам? -- спросил муж. Он знал, что Габи -- мужик с руками.
-- Сам?!
-- Я бы помог. Тебе бы стоило это гораздо дешевле.
Габи был несогласен. Дешевле, значит, хуже. Тяжелую работу еще можно доверить олимам, а сделать электропроводку -- для этого надо быть специалистом, профессионалом. Он слышал, что муж -- электрик, но инженер, а кто их знает, этих инженеров из непонятной России. А сам, конечно, он бы и не подумал взяться за такую работу.
Здесь все делают профессионалы, во всем узкая специализация. Починить замок зовут одного аса, дверную защелку -- другого. И это никого не удивляет.
Потом, спустя время, израильтяне разобрались в людях, приехавших из Союза, узнали, что они кое-что умеют и, главное, могут работать по совместительству. В некоторых домах моему мужу доверяли и чинить замки, и чайники, и садики убирать. Очень выгодно, и оплата минимальная.
Но все равно недоверие, опаска остались, и мы им кажемся странными.
Как-то мы зашли проведать одну приятную пожилую пару. Хорошие люди, они очень нам помогали. Жизнь они прожили нелегкую, много трудились, сейчас у них не было богатства, но достаток в доме чувствовался, она была хорошей хозяйкой, в комнатах было уютно, чисто, даже нарядно. Как раз в эти дни она решила обновить обивку дивана, купила красивую блестящую серую ткань. Мебельщик наглухо обтянул подушки для спинки дивана и сшил чехол на поролоновый матрац сиденья. Когда мы зашли, чехол висел на стуле, и хозяйка с тоской на него смотрела.
-- Придется позвать мастера, чтоб надел его, и еще заплатить.
Я даже не сразу поняла.
-- Чехол сшит по размеру матраца?
-- Да, он снимал мерку.
-- Так в чем проблема?
Теперь не поняла она. Проблема была -- надеть.
-- Сейчас я это сделаю. И мне не надо платить. Подержи вот так, -- сказала я мужу.
Хозяин и хозяйка следили за каждым нашим движением, затаив дыхание, все время хватали меня за руки, мешали. Чехол был подогнан плотно и шел туго, но -- куда ему было деваться, поролон погрузился в блестящую серую ткань. На работу ушло минут десять, может быть, пятнадцать.
-- Зашьешь с этого конца сама? -- спросила я. -- Или зашить?
-- Сама, -- сказала хозяйка, поглаживая матрац. -- Спасибо. -- И спросила:
-- Ты, наверное, там этим занималась? Это твоя работа?
-- Нет. Я сделала это первый раз в жизни.
В глазах хозяйки читалось недоверие.
Наверное, надо было сказать, что да, я всю жизнь надевала чехлы на матрацы и стала большим специалистам. Она бы меня стала уважать, может быть, пригласила бы еще или порекомендовала соседям. Я бы могла заработать.
Даже Эли, наш хозяин, который многое умел делать сам и вполне прилично соображал, по вопросу узкой специализации мыслил, как настоящий израильтянин. Но ведь он им и был.
Потолок нашей душевой продолжал истекать мутной жижей, на полу все время были лужи, но с этим как-то еще можно было мириться, в конце концов любую лужу на полу можно вытереть, для того и существуют тряпки. Но вода скопилась в междуэтажном перекрытии, там, где была электропроводка, и случилось то, что по законам физики и должно было случиться -- короткое замыкание. Мы больше не могли принимать душ, лампочка тоже не горела, ночью при надобности приходилось брать с собой фонарик.
Вызванный Эли пошел выяснять отношения с Эрезом.
-- Это не от меня. Это -- от Габи, -- сказал он. -- Его квартира над твоей.
Но у Габи уже было чисто и сухо, а у Эреза все разворочено.
Пришел Абрам, посмотрел, он был специалист, сказал, что Габи на этот раз не при чем.
-- Нет, -- уверенно сказал Эрез, -- не может быть, чтобы вода из маминой квартиры шла к вам.
Спорить с ним было бесполезно. Он был человек образованный, кончал колледж, он вообще разбирался во всем прекрасно и никогда ни в чем не сомневался.
Эли сел и устало вздохнул.
Но муж уже знал, что делать. Надо из подъезда, от распределительного щитка взять напряжение, сделать временную наружную проводку, пока не кончится этот вандализм, не просохнет все, тогда и можно будет отремонтировать капитально.
Эли тоже был электрик. Он был согласен, что проблему временно можно решить так.
-- Но кто это сделает?
-- Как кто? Мы с тобой. Ты и я.
Когда мы приводили в порядок квартиру, мужу пришлось немало сделать по ремонту электрохозяйства, Эли это знал и был доволен. Но этот случай показался ему особенно ответственным.
-- Нет, тут нужен специалист. Электрик.
-- А мы с тобой что -- не электрики?
-- Да, но... У меня есть один человек, я ему позвоню.
-- Ну, как хочешь.
Назавтра этот человек явился. Он вошел стремительно и деловито, поставил чемоданчик с инструментом, сбросил дорогую куртку и без лишних слов взялся за работу.
-- Ты знаешь, что надо сделать? -- спросил муж.
-- Да.
Наверное, Эли ему все объяснил, они договорились, он специалист, а ученого учить -- дело гиблое. Тем более, что инструмент у него -- мечта любого мастерового.
Он просверлил в стене отверстие, пропустил провода, сделал внутри, в коридоре разводку, сложил инструмент, надел куртку, сказал:
-- Все, я закончил.
-- Как? А подать ток в душевую?
-- Об этом договора не было. -- И отбыл.
На работу у него ушло часа два. За это время он успел еще несколько раз позвонить маленькой дочке, спросить, чем она занимается, дать указания, что взять поесть. Заботливый еврейский папаша.
-- Жена уехала по делам, -- объяснил он нам.
Вечером приехал Эли.
-- Ну, все в порядке?
До порядка было далеко.
-- Да? -- удивился Эли. -- Сейчас я ему позвоню.
После телефонного разговора Эли стал бледен.
-- Что случилось, Эли?
-- Знаете, сколько он хочет за работу?
Откуда нам было знать, сколько получает в час израильский специалист? Олимам платят по десятке. Если повезет, пятнадцать.
-- Ну?
-- Пятьсот.
-- Что-что? Все трое мы долго молчали.
-- Значит, чтобы сделать проводку к бойлеру и к лампочке, надо еще два раза по полтыщи? -- произнес, наконец, муж.
-- Выходит, так... -- Эли был совсем убит.
-- Почему ты заранее не договорился о плате?
-- Но он сказал, что не видел, что делать, не знает объема работы. Обещал, что будет все в порядке.
Бедный деликатный Эли никак не мог привыкнуть к тому, что евреи бывают разные.
-- Ладно, -- сказал муж, -- дальше я сделаю сам. -- Ему было жаль хозяина.
На этот раз Эли не возражал. И в следующий раз тоже послушался мужа. Он понял, что так дешевле.
Эрез, наконец, закончил реконструкцию маминого туалета, мама об этом радостно нам объявила, теперь ей не надо было спускаться-подниматься по надобности и за водичкой. Но в природе ведь ничего не исчезает, если в одном месте убывает, в другом прибавляется, так нас учили еще в школе, а здесь это подтвердилось. У нас прибавилось. Канализационная яма, куда выходили наши сливные трубы, была засыпана землей и щебнем, разбитыми плитками, вода не протекала.
Опять пришлось вызывать Эли и опять разговора с Эрезом не получилось.
Он был удивлен и невозмутим:
-- Трубы не протекают? Не может быть.
-- Ладно, -- сказал Эли, -- я договорюсь с кем-нибудь, заплачу, почистят.
-- Эли, -- предложил муж, -- давай сделаем сами.
Хозяин неожиданно согласился, уехал, вернулся часа через два в рабочей одежде. Оказалось, он умело держал в руках кирку, лопату, молоток.
Канализационную яму почистили.
А Эрез не останавливался. Он был великолепен в своей деятельности. Высокий, красивый, с горящими карими глазами, он ходил стремительно быстро и, казалось, не выносил ни минуты простоя. Все должно было двигаться, кружиться, меняться.
Еще не закончив реконструкцию своей и маминой душевых, он взялся за принадлежащую ему часть двора. Сначала исчезло небольшое, но пышное дерево, которое Йардена так заботливо поливала. Ее малыш, если его поднимали на руки, срывал с этого дерева оранжевые апельсины и радостно смеялся.
