Сергей Каледин - Поп и работник
...Вера Ивановна пересчитала деньги еще раз, добавила десяточку. Тольке за труды - кроме утреннего червонца,- чтоб не зря подметки бил.
- Слышь,- спохватилась Вера Ивановна, когда самосвал уже заурчал, выбираясь из церков-ных ворот,- Толь, найди мне кочегара на зиму! Хоть убогого. Глупого можно. Замерзнет церква. Поищи где-нигде. Только шапану не сватай!
- Сделаем,- сказал Толька.- Три двадцать в кассу, чеки мне! Налить бы, хозяйка?
Вера Ивановна вздохнула.
- Ладно, за воротами подожди.
Ее знаменитая балда - разбавленное варенье, настоянное на пшене,хранилась под крова-тью в трехлитровых банках. Вера Ивановна полезла под кровать. Банки стояли, но как-то не так. Не так, как она их ставила... Точно, не так.
Она с трудом поднялась и присела на Шурин сундук.
- Та-ак... Значит, лазил... Значит, видел. А может, и не лазил...
Проводив Тольку Маранцева, Вера Ивановна взялась подшивать подворотничок к рясе. И опять наткнулась в кармане рясы на стеклянную трубочку с лекарством от сердца, и ей стало жаль батюшку.
Вошла Катя, присела отдышаться.
- Пола в церкви вымыла, теперь вот подсвечники протереть. Елею давай.
- Из новой бочки качай, в старой одни подонки. Ну-ка, Кать, выдери узелки - шеяку натрут. А те я сослепу не вижу.- Вера Ивановна протянула Кате полрясы, вторая половина осталась у нее на коленях.
- А барыня-то сама подшить не может? - Катя зубами, ногтями не бралось, выдернула из твердого стеганого воротника старые узлы, покачала головой.- Прогладить бы надо, ходит как парчушка парепанный!.. А она знай свои гобелены штопает. Ты кассу спрятала?
Вера Ивановна молча кивнула, переложила ей на колени тяжелую рясу.
- Прошпарь, Катерин, а я пока к Аринке Маранцевой пробегусь, яичек возьму: народ вечером нагрянет, а варева никакого.- И без особой надежды спросила: - На всенощную не останешься?
- Это без меня,- замотала головой Катя.- Если бы батюшка один приехал, другой разговор, а матушку зрить не могу. Она с тебя денег больше не тянет? А то мы батюшку враз на оклад пересодим! Двести пятьдесят в зубы - и будь здоров!..
- Ладно тебе, опять вся краснотой набрякла. Матушка и матушка, чего ж теперь? Завтра-то хоть придешь к обедне?
- Завтра приду. При народе она не так в глаза лезет.
- Уходить будешь, замок набрось,- тяжело вздохнув, сказала Вера Ивановна.
Выйдя из сторожки, она как бы невзначай заглянула в окно снаружи: не больно-то занавески плотные, вполне Толька мог углядеть, как она с деньгами мудрует.
* * *
Перед покосившейся избой Арины Маранцевой в облетевшем палисаде гуляли беспалые куры и петух без гребня, тоже беспалый. Петух взлетел было на куру, вцепился ей в холку клювом, кура затрепетала, и петух, не удержавшись култышками на ее спине, слетел на землю. Вера Ивановна покачала головой.
- Нема от тебя теперь прока, теперь только в суп.
- Ты чего там ворожишь? - раздался с крыльца скрипучий голос Арины.
- Зачем, говорю, курей поморозила? На обглодках шастают!
- А ну их! Тебе яиц небось? Десяток наберу. Рубль тридцать. Как диетические.
Пока Арина долго считала яйца, в сенях раздался гром - изба пошатнулась.
- Баран озорует,- пояснила Арина.- Убить бы сволоча, да боюсь, мяса не сохраню до мороза. Если впополам с кем засолить. Не хочешь?
- Я свое отъела, мне теперь одно местиво по зубам.
- Весь двор разнесет! Пойти прибить заразу?.. Заскользю...
- Тольку, сына своего, попроси,- посоветовала Вера Ивановна. И добавила, подводя разговор, к чему хотела: - Чегой-то он ко мне утром ломился?
- Денег небось требовал? - Арина подала Вере Ивановне целлофановый пакет с яйцами.- Скоро опять сядет. Ему тута не житье. Там он попривык, главный у них стал. Покормят, постелют...
- Ты, Арин, скажи сыну, чтоб ко мне по ночам не ломился, мне одно волнение... Пусть днем... А то я батюшке нажалуюсь, он его в милицию сдаст.
- Сда-аст! Он те сдаст!.. Он вас порежет, как курей, и в тюрьму отдыхать! Не трог ты его, может, сам угомонится...
Вера Ивановна вдруг тыркнулась к окну.
- Не батюшка со станции метет?.. А? По фигуре, кажись, он! А вон и матушка... Чего ж без машины-то? Опять сломалась? А это еще кто ползет? Тьфу ты, Господи, Татьяна, кажись?..
- Тебе-то какая печаль? - сказала Арина, запрягая седые волосы в косицу.- Ноги ходят - пусть приходит.
Не любимая Верой Ивановной восьмидесятилетняя Татьяна следовала за отцом Валерием по пятам, начиная с Ярославля, где он получил свой первый приход, еще учась в семинарии. Сперва в дьяконы рукоположили, а через три дня - во пресвитеры. Слухи были, не все так просто: блат, мол, батюшке помог в священники выбиться, и корочек-то у него до сих пор нет. По инженерному делу есть, по строительному, по первой специальности, а по религии - нет. Вот его и гоняют туда-сюда. А Татьяна за ним полозает, как прилипшая; семьею пренебрегла и носится по белу свету!.. Досадно было Вере Ивановне, что Татьяна старше ее, а Бога чтит больше. Сама-то она к церкви полностью припала, когда одна осталась; сын погиб, дочь завербовалась. Вроде как от безделья. Досадно было Вере Ивановне, обидно и... завидно.
2
У переезда мотоцикл сотрясся неотрегулированной дрожью. Бабкин отломил от бузины ровную веточку, сунул в бензобак, хотя и без мерки знал, что бензин весь. В люльке мотоцикла, омываемый дождем, скулил Бука.
Из будки на переезде вышла тетка в ярко-желтом жилете, за ней мужик в плаще.
- Бензин кончился? - крикнул мужик Бабкину.- Туши свет, сливай воду: на шоссе не сторгуешь, а заправка в Гагарине.
- А-а?
- Чего "а"? Церква тут есть. У бати "Москвич", может, даст малку... Пихай аппарат под навес...
- Вот еще! - заорала тетка.- Буду я чужое стеречь!..
- Пихай, говорю! - прикрикнул на Бабкина мужик и повернулся к тетке.Смолкни, а то обидюсь!
Он помог Бабкину приткнуть мотоцикл к будке. Постучал по шлему.
- Поактивней натяни! Соскочит с башки-то.
- Не натягивается,- пробормотал Бабкин.
- Калган у тебя будь здоров! - заржал мужик.- Значит, мозгов много. Как звать-то?
- Владимир.
- Вован, значит... А я Толян.
На краю деревни под раскидистой рябиной, с вершины которой, свесив башку, уставилось вниз чучело, в маленьком прудке среди попискивающих нутрий длинным сачком ковырял воду толстый старик в красной синтетической куртке.
- Генералам! - поприветствовал его Толян.- Чего воду мутишь?
Старик разогнулся.
- Мотыля вот ловлю на Птичий рынок, не ловится.
- А на Птичке только самцов берут. Ты проверяй.
- Ладно врать-то!
- Точно говорю. Мотыля на половое меж зубов проверяют. Протянулся самка, отбрасывай. Яйцами застрял - самец. Все научи. Что б вы без меня делали, если б я всю дорогу чалился?
- Кто это с тобой? - перебил Петров.
- Вован с Москвы. Корефан мой. С бабой поругался. Порнуху на ночь ходил смотреть малек. Для сна. Утром пса не вывел, заспал. Пес нагадил. Баба обоих и выгнала.- Толян обернулся к Бабкину.- Так я говорю?
Бабкин пожал плечами.
- П-приблизительно.
Петров, насупясь, внимательно осматривал Бабкина.
- Зачем башку мотоциклетную нацепил?
- От дождя, от ветра! - засуетился Толян.- Да он ее сымет, дядя Федь. Со временем. Батя прибыл, не знаешь?
- Мне-то какой он батя? - скривился Петров. - Я в религию не верю. Ступай давай, не мешай. Собаку-то пристегни.
Возле церкви мотались на веревке две рубахи и хлопал надутым ветром пододеяльник.
Толян кивнул на церковь:
- В прошлом году грабанули, а не отразилось, денег - как у дурака махры. Собаку-то привязать надо. Не кусается?
- П-почему не кусается? - обиделся Бабкин.- Ку-кусается, когда надо.
Церковь была в неубранных лесах. Возле лесов валялась разбитая бочка с побелкой, рваные мешки из-под цемента, доски... На ржавых, покоробленных листах схватился невыработанный раствор. На правом приделе церкви стучал по обрешетке лист оцинкованной кровли.
Из сторожки с тазом в руках и связкой прищепок через плечо вышла старуха в офицерском кителе.
- Э! На катере! - окликнул ее Толян.- Стоять!
- Пошел ты!..
- Чего ты, в натуре? Сама кочегара просила!..
Сразу помягчев, старуха поставила таз на хромую лавочку возле неогороженной могилы.
- Заходите, пожалуйста, в трапезную. Там батюшка.
Толян подтолкнул Бабкина:
- Вон домик кирпичный.
Бабкин на всякий случай постучал в обитую коричневым дерматином дверь с наколоченным на ней шляпками обойных гвоздей большим крестом.
- ...Снятый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!..
Сзади на Бабкина налетел Толян, вдавливая его в дом. Бабкин шагнул, не посмотрев, куда, и сокрушил стоявшие в междверье кастрюли.
- ...Слава Отцу и Сыну...- дорокотал невидимый из передней бас, и следом впритык раздраженный женский голос крикнул:
- Что там еще?
- С благоприятной погодкой вас, граждане! Каструлю тут...
Из трапезной шикнули и продолжили религию.
Бабкин оглядел переднюю. Справа от двери шумел отопительный котел с осколком водомер-ной трубки, рядом стояли два ведра с углем и таз со шлаком. На котле сушились поленья. В углу кипел чайник. Толян по-хозяйски выключил плитку.
