Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 2
— Я имѣлъ честь видѣть княжну, дочь вашу, и разговаривать съ нею, добавилъ онъ, напирая на это слово.
Тонъ рѣчи, выраженіе его лица словно хлестнули нашу княгиню. Она перекинулась изъ глубины дивана къ столу раздѣлявшему ихъ, и глядя на него какъ будто намѣревалась вскочить ему въ самые глаза:
— О чемъ же былъ разговоръ этотъ, графъ? спросила она встревоженно.
Онъ передалъ его подробно, отчетливо, кругло, въ однихъ почти и тѣхъ же выраженіяхъ, съ тѣни же благородными жестами и оттѣнками голоса.
Аглая не смѣла прерывать его, но всю-ее дергало и подмывало въ теченіе его разказа. Она этого никакъ не ожидала.
«Рыцарство» его, произведшее въ нѣкоторой мѣрѣ впечатлѣніе на дочь, прошло для маменьки незамѣченнымъ. Она во всемъ этомъ видѣла предъ собою одинъ голый, ужасающій ее фактъ — отказъ его отъ руки Лины….
— Но, Боже мой, испуганно вздрогнула она когда онъ кончилъ, — для чего же сказали вы ей все это, дорогой графъ! Развѣ вы, въ самомъ дѣлѣ, не хотите съ вашей стороны того о чемъ мы такъ дружно и горячо мечтали и хлопотали съ графиней, матушкой вашею, въ Римѣ?
— Не хочу? вскрикнулъ онъ въ отвѣту, самымъ эффектнымъ образомъ вскидывая при этомъ глаза къ потолку; — т-да я почелъ бы себя избраннымъ между избранными (élu entre les élus) если бы могъ надѣяться… Но для этого, къ несчастію, перебилъ онъ себя съ легкимъ оттѣнкомъ ироніи, — недостаточно моего желанія… ни даже вашего, княгиня… Я счелъ нужнымъ сказать княжнѣ то что я сказалъ ей, потому что всякое иное мое слово внушило бы ей окончательно отвращеніе ко мнѣ, оскорбивъ ее въ чувствѣ которое другой, болѣе счастливый чѣмъ я, умѣлъ внушить ей… Уѣзжая отсюда съ растерзаннымъ сердцемъ (голосъ его послушно задрожалъ на этомъ мѣстѣ), я хотѣлъ по крайней мѣрѣ увезти съ собою уваженіе княжны, вашей дочери….
Аглая захныкала:
— Я вижу, графъ, что вы все узнали….
— Я понялъ это съ первой минуты моего пріѣзда въ Сицкое, сказалъ онъ, приподнявъ плечи.
— Нѣтъ, я, признаюсь вамъ, я ничего не знала объ этомъ, и не повѣрила бы этому никогда, еслибы госпожа Переверзина, — эта ужасная женщина! добавила Аглая, вздымая въ свою очередь глаза въ потолокъ, — не имѣла дерзости явиться ко мнѣ сегодня просить руки Лины для этого своего племянника… И вы повѣрьте, графъ, все эхо она надѣлала!.. Моя дочь, княжна Шастунова, не можетъ серіозно любить этого ничтожнаго господинчика (ce petit monsieur de rien), и желать сдѣлаться какою-нибудь Frau Professorin! Ее сбили съ толку дурные совѣты, и когда она придетъ въ себя, разсудитъ, ей: станетъ стыдно за свое увлеченіе и глупость (son entrainement et за bêtise): она пойметъ что ея мать (sa mère qui l'a mise au monde) не могла согласиться на ея вздоры… Я разумѣется отказала этой барынѣ наотрѣзъ. Линѣ это теперь можетъ-быть непріятно, но повѣрьте, она очень скоро образумится, оцѣнитъ меня, и васъ оцѣнитъ, милый графъ, я вамъ ручаюсь…
Онъ глубоко вздохнулъ и недовѣрчиво закачалъ головой.
— Легко сказать, трудно ожидать на самомъ дѣлѣ! Княжна полюбила…
— Она разлюбитъ, дорогой графъ, клянусь вамъ! перебила его Аглая слезнымъ голосомъ, и умоляющимъ жестомъ простерла къ нему руки.
— Не вижу почему, княгиня! сказалъ флигель-адъютантъ съ новымъ ироническимъ оттѣнкомъ, — особенно, примолвилъ онъ какъ бы про себя, — при тѣхъ условіяхъ въ которыхъ она находится здѣсь.
— Вы хотите сказать, пока эта змѣя и ея племянникъ тутъ?… Но я надѣюсь что они выберутся отсюда (qu'ils déguerpiront d'ici) сегодня же!..
— Разлука такъ же мало можетъ помѣшать княжнѣ думать о нихъ…. о немъ, какъ не помѣшаетъ она мнѣ скорбѣть о ней и о моихъ потерянныхъ надеждахъ, театрально вздохнувъ еще разъ возразилъ на это Анисьевъ.
— Не теряйте ихъ, милый графъ, не теряйте, ради Бога! Я приму всѣ мѣры чтобы прекратить между ними какого бы ни было рода сношенія! заявляла княгиня, грозно насупливая брови.
Но онъ словно задалъ себѣ задачей разбивать одну за другою иллюзіи чувствительной маменьки:
— Другими словами, княгиня, подвергнете дочь вашу надзору, контролю… шпіонству, наконецъ, — извините меня за выраженіе! Но этимъ вы лишь достигнете результатовъ совершенно противоположныхъ вашему желанію, вы оскорбите княжну и, сколько я могъ понять ея характеръ, укрѣпите только этимъ преслѣдованіемъ тѣ чувства которыя влекутъ ее… къ этому молодому человѣку…
— Но какъ же быть, графъ! вскрикнула Аглая, багровѣя отъ досады;- я не желаю, я не хочу дозволить ей выходить за этого господина!.. Я ей это сказала, и сдержу мое слово… Вы, милый графъ, избранникъ мой для нея (l'homme de mon choix pour elle), и еслибъ она продолжала не желать выйти за васъ, она отъ меня ничего не получитъ…
Флигель-адъютантъ невозмутимо слушалъ, скрестивъ руки на груди и слегка моргая пристально направленными на нее глазами.
— Я столько же польщенъ сколько и тронутъ вашимъ милостивымъ расположеніемъ ко мнѣ, княгиня, сказалъ онъ, наклоняя голову въ знакъ благодарности, — но смѣю продолжать думать что избранный вами путь не приведетъ къ желанной вами цѣли…. Въ какой мѣрѣ права княжна, сдѣлавъ выборъ не соотвѣтствующій видамъ вашимъ, насколько, съ другой стороны, вы, ея мать, правы, отказывая утвердить согласіемъ вашимъ этотъ выборъ ея сердца, — объ этомъ я говорить не буду…. Въ этомъ случаѣ я въ нѣкоторой мѣрѣ сторона, примолвилъ онъ съ грустною улыбкой, — и потому не могъ бы здѣсь быть вѣроятно вполнѣ безпристрастнымъ судьей. Я позволю себѣ поэтому указать вамъ только на положеніе вещей, каково оно есть въ настоящую минуту. Княжна желаетъ выйти замужъ — за господина Гундурова; вы не согласны на это. Чѣмъ болѣе будете вы употреблять усилій чтобы заставить ее отказаться отъ своего намѣренія, тѣмъ упорнѣе, какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, будетъ она, по всей вѣроятности, укрѣпляться въ немъ…. Такъ можетъ продолжаться до безконечности….
— Я не уступлю! взвизгнула Аглая, — она будетъ вашею женой, или ничьею!..
Лицо Анисьева приняло выраженіе оскорбленнаго достоинства:
— Позвольте замѣтить вамъ, княгиня, промолвилъ онъ холодно и строго, — что несмотря на все то глубокое чувство которое внушаетъ мнѣ княжна, я не согласился бы никогда получить ея руку путемъ насилія!
Княгиня перепуганно запрыгала въ своихъ подушкахъ:
— Боже мой, вы не понимаете меня, милый графъ!.. Я говорю что она должна васъ полюбить, непремѣнно должна! И почему бы она не полюбила васъ? Вы соединяете въ себѣ все что должно нравиться порядочной дѣвушкѣ (à une jeune fille bien née)!
Онъ скромно опустилъ глаза, и качнулъ головой.
— Я почелъ бы себя счастливымъ и тѣмъ, вздохнулъ онъ, — еслибы княжна могла убѣдиться въ моей безкорыстной и безпредѣльной преданности ей, могла бы увидѣть ближе какимъ пламеннымъ чувствомъ можетъ исполнить она сердце даже отверженнаго ею… Но для этого, примолвилъ онъ опять какъ бы про себя, — нужны были бы другія обстоятельства, другая обстановка… Онъ пріостановился вдругъ, какъ бы не желая договаривать.
Аглая недоумѣло захлопала глазами.
— Что хотите вы сказать, графъ?
— Здѣсь, отвѣтилъ онъ будто нехотя, — въ той рамкѣ жизни которая окружаетъ княжну, мысли ея трудно оторвать отъ предметовъ занимающихъ ее теперь, и мысль эта должна роковымъ образомъ (fatalement) обращаться все въ томъ же неизбѣжномъ кругу…
Онъ взглянулъ на свою собесѣдницу, и какъ бы вдругъ вспомнивъ что никакой превыспренности рѣчи она одолѣть не въ состояніи, заключилъ просто:
— Пока вы въ Сицкомъ, княгиня, вамъ нечего надѣяться на перемѣну въ чувствахъ и намѣреніяхъ княжны.
Она сразу поняла, завздыхала и таинственно замигала ему своими круглыми глазами:
— Повѣрьте, милый графъ, я бы завтра же въ Петербургъ переѣхала, еслибы не любезный мой деверь, который объ этомъ слышать не хочетъ… — Она оглянулась невольнымъ движеніемъ и примолвила шепотомъ: — я должна вамъ сказать что онъ же главнымъ образомъ и поддерживаетъ Лину въ ея упрямствѣ.
Анисьевъ чуть-чуть повелъ углами губъ, какъ бы желая выразить что онъ объ этомъ знаетъ, и медленно проговорилъ въ отвѣтъ:
— Могутъ случиться обстоятельства которыя заставятъ князя перемѣнить образъ его мыслей.
Аглая вопросительно уставилась на него.
— Какія же это обстоятельства, графъ? Ларіонъ ненавидитъ Петербургъ и согласился бы жить тамъ только по нуждѣ, если бы поступилъ опять на службу… Но онъ ужасно гордъ и ни за что не станетъ просить объ этомъ!
— Можетъ сдѣлаться и безъ его просьбы, словно уронилъ флигель-адъютантъ, пуская въ ходъ свою многозначительную улыбку.
Фарфоръ, хрусталь и серебро стоявшаго еще на столѣ чайнаго сервиза внезапно затряслись и зазвенѣли отъ напора дебелыхъ прелестей княгини, нажавшейся всѣмъ тѣломъ на подносъ, въ избыткѣ охватившаго ее волненія. Она вся съѣхала съ дивана, и протягивая черезъ столъ руку къ своему собесѣднику, залопотала прерывающимся отъ радости и нетерпѣнія голосомъ.
