Роман Солнцев - Полураспад
У трапа его ждали какие-то незнакомые люди.
- Гражданин Левушкин-Александров?
- Да... В чем дело?
- Региональное управление ФСБ. Вы задержаны по подозрению в передаче сопредельной стороне сведений, составляющих государственную тайну. Пройдемте с нами.
- Что?! - Алексей Александрович хмыкнул: это что, шутка? Молодые парни: один с усиками, двое круглолицых. Одеты по разному. - Вы из университета? Аспиранты? Что-то не помню. Кто-то защитился?
- Алексей Александрович, нам не до шуток. Документы показать?
- Да уж, пожалуйста... Может, вы бандиты?.. - Все еще надеясь на розыгрыш, Алексей Александрович улыбался. Хотя мог бы обратить внимание, что лица у встречавших напряженные. - Сейчас такое время...
- Это верно. Пожалуйста. - Молодой мужчина с усиками достал блеснувшие в сумерках "корочки", и профессор увидел на них аббревиатуру, означающую, говоря словами ХХ века, "карающий меч революции". Какая глупость!
От гнева потемнело в глазах. Но делать нечего, Алексей Александрович повиновался. В машине, в которую он пролез первым, ехали молча. В приемничке сладким хрипловатым голосом пел Синатра. Все походило на абсурдный сон.
И только уже в городе, когда его завели и заперли в бетонной камере без окон, с одной желтой лампочкой под потолком, с восемью привинченными к полу кроватями, на которых храпели несколько полуголых граждан, Алексей Александрович, оставшийся без чемодана, без кейса, без ноутбука, без обоих паспортов (общегражданского и заграничного), наконец, понял, что дело-то серьезное.
Часть третья
Попытка преодоления
11
Всемь часов утра, небритый, невыспавшийся, с дрожащей левой рукой, с привкусом дерьма во рту, он был доставлен к майору Соколу. Майор расхаживал из угла в угол, благоухая одеколоном и поглядывая искоса на ученого сквозь узкие полутемные очки, а затем, вскинув их над бровями, остановился и долго, со значением молчал.
- Ну, что, что? - закипел Алексей Александрович. - Что случилось?!
- Здравствуйте, - вежливо сказал майор. - А случилось вот что. Как я и предупреждал, ваша тяга сотрудничать с зарубежными организациями до добра не довела. Но об этом позже. Садитесь.
Алексей Александрович сел на стул, справа от него усатенький молодой человек с туманными глазами, один из тех, кто встретил его ночью, стуча на пишущей машинке, быстро заполнял некую бумагу (видимо, протокол допроса).
- Несколько вопросов, - продолжал майор, закуривая и кивком приглашая к беседе. - Год рождения, давно ли в нашем городе, где учились, где женились... Ну это нужно, Алексей Александрович.
Левушкин-Александров начал отвечать и вдруг как бы посмотрел на себя со стороны и осознал себя букашкой, которую эта машина запросто может перемолоть, если захочет. Правда, он находился не в здании ФСБ (кто же не знает этого серого дома на углу улиц Ленина и Робеспьера), а в управлении милиции области, куда его доставили из подвала изолятора временного содержания по старым каменным ступеням, сглаженным от времени, как бревна.
Но эфэсбэшники, видимо, могут допрашивать где угодно. Или они хотят показать, что у них нет собственных темниц?
- Так... - кивал майор. - Правильно... А сейчас вы - завлаб в Институте биофизики. Зачем же снова вернулись к проблемам физики, к темам, с которых не снят гриф секретности?
- Опять вы об этом! Как же не снят?! - вскочил Алексей Александрович. - В Новосибирске книга выходила - там, кстати, и моя статья. И вообще я больше не собираюсь обсуждать это с людьми, которые...
- Некомпетентны, да? - Человек-лошадь тяжело посмотрел на него. Напрасно так думаете. Хорошо, разберемся. - Он кивнул в сторону усатого сотрудника. - Подпишите протокол.
Алексей Александрович замахал руками. Не будет он ничего подписывать.
- Опять вспомнили про пятьдесят первую статью Конституции? Напрасно, процедил майор. - До вас все еще не дошло, почему вы здесь. Гражданин Левушкин-Александров, вы обвиняетесь в передаче сведений, содержащих гостайну, представителям чужого государства. Статья двести восемьдесят три. Мера пресечения пока что такая - берем с вас подписку о невыезде. При первом же требовании вы должны явиться туда, куда вам будет указано. - И голос его загремел: - Подпишите обе бумаги! Чтобы потом не говорили, что мы у вас тут отняли то и это.
Молодой человек с усиками отошел в угол, к старому зеленому сейфу, и принес задержанному его вещи: чемодан, кейс, паспорта.
- Подпишите. И вы свободны. - Эти слова затмили для Алексея Александровича все иные мысли, и он, черкнув, где ему показали, схватил чемодан, кейс, документы и, не прощаясь, не оборачиваясь, пошел прочь. Остановят? Вернут?
Нет. Его беспрепятственно выпустили, и он побрел по улицам города. Потом. Все потом! Позже он разберется, что случилось, зачем этот театр. Если бы арестовали - было бы понятней. Но, значит, не за что его арестовывать. Не за что! Но эти обвинения? Чем это грозит? Надо бы найти толкового адвоката, который разъяснил бы ситуацию. Но где его взять? А может, все спустится на тормозах, не поднимать шума, а? Да, он так и сделает. В конце концов не тридцать седьмой год! В конце концов его и в Америке знают, и в Китае... Фигу вам! Запугиваете? Если бы было за что, уж точно бы загребли. Значит, не за что!
Дома он ничего не сказал. Жена недоверчиво посмотрела на него: что-то бледен и небрит... Из гостей да еще из-за границы так не возвращаются. Не был ли он всю минувшую неделю у другой женщины? Но, присмотревшись, увидела - такое страдание сквозит в глазах мужа. Он просто очень устал.
Ночью Алексею Александровичу бесконечно снились, вызывая сердечную муку, красные и желтые иероглифы, которые росли в пространстве и расширялись... И становилось понятно, что это - трещины на огромном шаре, именуемом Землей, которая изнутри горит и вот-вот взорвется...
Проснувшись, подумал: "Неужели Китай погубит нас всех? Быть не может. Они хотят жить, я это видел. Вы, чекисты, идиоты!"
На работе в Институте БФ все было, как обычно, - никаких денег нет, одни обещания.
Алексей Александрович информировал коллег, что он подписал контракт с китайской стороной, что часть денег уже переведена на расчетный счет Института физики (поскольку тема этой работы соответствует именно его профилю), но он надеется: какие-то крохи сможет у Марьясова забрать и для своей лаборатории...
12
Марьясов тряс ему руку и, лучась десятками улыбок, игравших крест-накрест на его морщинистом, но закаленном, медном лице (тоже, как и Кунцев, где-то позагорал), говорил елейным голоском:
- Молодец! Молодец! Понимаю... твоим тоже кусок кинем...
- Но я помню про долг, - виновато отвечал Алексей Александрович.
Марьясов отмахнулся:
- О чем ты?! Свои люди... - И осторожно осведомился: - Когда опять полетишь? Может, моих парней возьмешь?
"Интересно, знает ли он, что меня по прилете домой арестовали?"
Алексей Александрович сообщил, что китайские коллеги сами собираются прилететь, и здесь можно будет познакомить их с молодыми физиками, которых он введет в курс дела. Чтобы не получилось, что он монополизировал тему, пользуясь тем, что академик Соболев далеко, а специалисты "из тайги", конструировавшие когда-то первые геостационарные спутники, видимо, также сменились... А у новых куда более совершенные технологии, в которые никто, понятно, не посвятит зарубежных ученых...
- Да, да! - кивал Юрий Юрьевич, виясь вокруг высокого Левушкина-Александрова, который смятенно решал по себя: поведать или нет директору Института физики о своем задержании и подписке, которую с него взяли в ФСБ? Наверное, не стоит.
Выйдя из приемной, он наткнулся в сумеречном коридоре рядом с огнетушителем и ящиком с песком на грузного Марданова, который перегородил дорогу, - явно ждал его.
- Александрыч, как я рад, проклятье! - Он обнял Левушкина и прошептал. - Знаю, сочувствую! Они просто зубы показывают. Ты же патриот, ты не можешь предать интересы Родины! Эти авгиевы конюшни надо чистить.
Стало ясно, что и Марданову, и Марьясову уже все известно. Но почему же тогда Марьясов не дал ему никак это понять? Тут два варианта. Первый: обрадованный валютным переводом из КНР, директор счел, что не стоит портить настроение курице, несущей золотые яйца. В конце концов ФСБ разберется. И если что, он, Марьясов, тут совершенно не при чем. Второй вариант - Юрий Юрьевич просто из деликатности не стал касаться неприятного инцидента. Мол, ты же понимаешь, что я знаю, но, как и ты, я возмущен, и что тут зря говорить, надеюсь, все обойдется...
- Юрка хитрый... - продолжал рычать шепотом Марданов, не отпуская Левушкина-Александрова из цепких жарких рук. - Он, брат, из кредита, который ты когда-то взял, сварганил себе такую радость, проклятье! Не понял? Когда еще мэр был на месте, Юрка, прекрасно зная, что тот к тебе благоволит, пожаловался: вот, мол, дал Алеше денег, а когда еще отдаст? И мэр выделил ему кредит в миллион восемьсот тысяч - это шестьдесят тысяч долларов! И ежу понятно, что Институт физики этих денег не вернет. Так что он молиться на тебя должен!
