Мария Райкина - Москва закулисная - 2
- Если ли особые требования к внешности актеров?
- В соответствии с античными образцами у женщин в моем театре должно быть гладко выбритое тело и пышные формы, отличные от современных манекенщиц. Я прошу их брить волосы в интимных местах, чтобы снять внимание зрителей и переключить на другое.
- А комплексы у артистов эротического театра есть?
- Есть. Мужчины больше, чем женщины, стесняются обнажать половые органы. Женщины, как правило, быстро к этому приходят. И еще есть проблема - комплекс размера половых органов. У древних греков, например, идеалом был хорошо сложенный мужчина с относительно маленькими половыми органами. Если они были большими, то считалось, что это пассивный гомосексуалист. Я обращаю на это внимание артистов, убеждая их в том, что "жеребцов в порно" не надо держать за идеал. Если артист освобождается от комплекса размера и понимает, что это не имеет никакого отношения ни к сексу, ни к жизни, ни к искусству, то с ним все в порядке.
- Ты сказал, что во время представления они возбуждаются. Разве это профессионально?
- Я имел в виду возбуждение эмоциональное, не физическое. Артисты контролируют себя. И возбуждение актеров передается зрителям.
- Не случается ли в этот момент с публикой чего-то особенного?
- Я не ставлю цель возбудить зрителей. Наши спектакли о любви, смерти, о жизни после жизни. На них ходит культурная публика, в основном парами, и никто еще не обвинил меня в пошлости и непрофессионализме.
- А как обстоит дело с нравственностью в коллективе?
- Актеры сексуально раскрепощены. Но я не замечал, чтобы они чем-то отличались от тех, кто ходит по улицам. Я как режиссер никогда не спал и не сплю со своими актрисами. Я знаю слишком много примеров связи "режиссер актриса", которые только вредили делу. Мне интересно работать и смотреть на актрису именно потому, что я ею не овладел.
VI
Само сочетание "эротический театр" возбуждает богатых людей с неустойчивой моралью. Потенциальные спонсоры предлагают театру помощь, которая при ближайшем рассмотрении оказывается ни чем иным, как спросом на девочек и развлечения в баньке.
- Как с материальным вознаграждением эротических усилий на ниве театра?
- Если мне актер говорит: "Платите мне за каждый сантиметр обнажения", я считаю - это разговор проституток. И такие артисты в театре не работают. Сразу предупреждаю, кто приходит: "Золотого дождя не будет". Дело не в том, что я на них экономлю. Я хочу, чтобы у них была психология актеров драматического театра. Мои получают столько, сколько в московских театрах, что-то среднее между "Ленкомом" и Пушкинским, но больше, чем во МХАТе.
- Какая самая крутая сцена, которую мог себе позволить режиссер Незовибатько?
- Мне нравится сцена с виноградом в спектакле "Мистерия Дионисия". Любовная сцена двух женщин решена через... виноград. В ней женщина подходит к статуе и начинает виноградной веткой ее гладить, та постепенно оживает. Они кормят друг друга виноградом, а различные комбинации тел как бы имитируют виноградную лозу. Они одновременно откусывают ягодку винограда, ягоды катятся сверху вниз по телу... Прямого контакта нет, но эротическое напряжение атмосферы ощущается. И все это под песнопения. Но это сцена не самая крутая. В спектакле "Таинства" все начинается с символиче-ского совокупления богини Деметры и бога Зевса, явившегося ей в виде дождя. А заканчивается всеобщей близостью на свежевспаханной борозде.
В кошмарном сне такое не привидится. Но есть среди публики любители подобных зрелищ, и спрос рождает предложение.
- Мне уже страшно. Тебе не кажется, что то, что ты делаешь, - это немодно? Раздетые на сцене уже не возбуждают.
- Это я слышал сто раз. Я убежден, что это просто прикрытие человеческого страха перед откровенным. Самое эротичное по природе - это нагота человека и поцелуй. Только это трудно делать на сцене. И чтобы избежать трудностей, режиссеры прикрываются штампами и фразами вроде "немодно", "прошлогодний снег". Это вот они прошлогодний снег. Да они даже не видели этого самого "прошлогоднего снега", потому что, чтобы прийти к осознанию ненужности наготы или контакта на сцене, через это самому надо пройти.
Еще Чарли Чаплин сказал: "Я делаю кино, которое сам бы хотел смотреть". Так вот, я хочу делать спектакли, которые я хочу смотреть.
Где хорошо русскому артисту? "В дороге", - уверял меня Михаил Козаков. Его артистическая судьба прочертила в пространстве немыслимую траекторию - на пике популярности в конце 80-х он уезжает в Израиль. А через пять лет возвращается в Россию. Сначала мы встретились в Тель-Авиве. Потом - в Москве. И каждый раз он мучился вопросом - кто он? А сам не знает того, что он
О! Счастливчик...
Почем березовый бред - Хочется снега
Почему артисты пишут
Козакова лишили телефона
Радости карманного театра
Сумасшествие от пиковой дамы
Сколько Козаковых на свете
Правительственных телеграмм не читал
Тель-Авив. Улица Энгель, 8.
За окном на тридцатиградусной жаре парился ноябрь, а я умирала со смеху в его тель-авивской квартире. Козаков читал мне главы своей новой книги. Одной рассмешил. Другой огорошил... Читал хорошо и с упоением. Похоже было, что, кроме своего нового детища, артиста ничего не интересовало.
- Михал Михалыч, а что здесь может быть источником вдохновения?
- Иногда очаровательная девчонка, идущая впереди с автоматом.
- О-о-о! А березки - это бред эмигрантов?
- Для меня не бред. Для меня малая родина - это канал Грибоедова, "Современник", Ордынка, где я жил. Язык - вот большая родина. Цветаева пишет: "Не обольщуся языком родным, его призывом млечным". Млечным, молочным, материнским. Вот какая многозначность! А хрен-то на иврите имеют слова такой душевный резонанс.
- А снега хочется?
- Снега? Да. Жара осточертевает. На Урале прошло мое детство, где во время войны я, полужидок, четыре года прожил в русской деревне. Жил, пил самогон в четырнадцать лет и с девками "залетку" танцевал. Ночевал на сеновале. Однажды медведь напился самогона и пристроился на ночь рядом со мной. Просыпаюсь, а он лежит рядом. Каково?
Да... Иногда и снега хочется, и водяры выпить в определенных условиях. Но с другой стороны, я море люблю, и, когда плывешь, думаешь: "Какое счастье: Зойка, Мишка у меня есть". Я об этом в книге пишу (начинает читать - ярко, артистично, как на сцене или на экране. - М.Р.)
"Заплывешь подальше и видишь спичечные коробки роскошных отелей, что веером развернулись по золотому берегу моря на фоне туго натянутого голубого шелкового задника. Цветные пляжные зонтики с рекламой банков, супермаркетов. Приморские кафе, белые столики и стулья. После холодного освежающего душа приятно зайти ранним-преранним утром в кафе, где тебя знают. Заказать легкий завтрак, кофе-капуччино, потрепаться с молоденькой официанткой, которая мечтает поступить в театральный институт..."
- Михал Михалыч, это вторая ваша книга. Она откровеннее первой "Рисунки на песке"?
- По степени откровенности - да. Возможно, шокирует кое-кого. В ней история моего ухода с Бронной, пятый съезд кинемато-графистов, Италия шестьдесят восьмого, клан Михалковых. Много всякого личного и один мой рассказ о любви, о страсти. Еще один сценарий семьдесят девятого года. Все то, что я написал здесь об Израиле, о России, о театре, людях, ушедших и изменившихся. Многие, я знаю, на меня разозлятся и в той стране, и в этой. Да наплевать.
- Кстати, а вот почему артисты пишут? В частности вы? Работы нет?
- У меня как раз работа есть - в театре и в театральной школе. Но когда я оказался в условиях актера-эмигранта, я стал искать аналоги, кинулся к книгам в трудные минуты.
- А такие были?
- Очень много.
- И даже доходило до... (жест рукой по горлу).
- Не раз. Я вообще человек перепадов, подвержен депрессиям... Короче, я бросился к книгам. Михаил Чехов уехал в Америку. У него ничего нет про эмиграцию, молчок. У писателей - Аксенова, Довлатова, Цветаевой, Бунина есть. А наш брат актер ни фига не написал. Да и мало было нашего брата, уехавшего, особенно в возрасте. Вот почему я и написал книгу, назвал ее "Пособие для отваливающих".
Вопрос, а написал бы я дома, в России, такую книгу? Такую бы? Точно не написал. Может, только эта одна книга останется от меня. Остальное - чушь (слова жестки, как удар плетью). Может, это самое главное, что я сделал в жизни...
Квартирка небольшая - три комнаты, две из которых соединены общей раздвижной стеной. Стены белые, мебели мало. Зато кухня - образцово русская. Стол завален едой, посудой, особенно детской. Сразу видно, что в доме маленький ребенок. Правда, двухмесячная Зойка в отъезде: ее отправили к бабушке с дедушкой на соседнюю улицу. Няньку Козаковы не держат.
- Михал Михалыч, а вы не задавали себе вопрос - что бы сейчас артист Козаков делал в России, если бы продолжал жить, как жил?
- А что бы я сейчас делал? Этого я не знаю. Я такой - что умею, то умею. Но "литдрама" на телевидении лопнула. "Телефильм", где я снимал, тоже лопнул. Общество книголюбов, где десять концертов в месяц я делал по семьдесят пять рублей за каждый, тоже лопнуло... Торговать я не умею. Покупать могу только водку. Для себя. Как бы я испугался. Это была одна из причин моего отъезда в девяностом году.
