Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)
Или цеплялось к ним?
Я отступил на шажок, вспомнил, что позади меня такие же фургоны, и тоже их оглядел. И действительно, к каждой боковой двери с пассажирской стороны прилипло по огромной, во всю высоту машины, тараканоподобной фигуре. Их длинные тоненькие ножки были сложены под брюхом и пропущены через ручки дверей, из суставчатых, угловатых плеч выпирали крошечные головки. Из-за тумана — и только из-за тумана — казалось, что они подергиваются, будто вот-вот взмоют в воздух стаей саранчи.
— Эй, Джейбо, — раздался голос у меня за спиной, неожиданно близко. Я снова обернулся. Откуда-то из-за левого ряда фургонов вышел мужчина — рыжеволосый, в темном комбинезоне. Он обтирал пальцы грязной тряпкой, словно баюкал змею.
— Да? — отозвался голос зазывалы, который я уже слышал по телефону.
— Кажется, прибыл наш новенький.
— И как он на вид?
Тип в комбинезоне набросил тряпку себе на плечо и смерил меня взглядом.
— Коротышка. И больно уж тощий, ему бы мороженого. Кости крепкие. Мне он нравится.
На задах стоянки щелкнула дверь, и показалось еще одно лицо — узкое, с выпученными зелеными глазами и челюстью, которая слегка отвисала даже в состоянии покоя, как у угря.
— Заходи, — велел Джейбо и растворился в освещенном проеме.
Зачем меня вообще подняли в такую рань?
Как оказалось, директор принимал в серебристом трейлере, примыкавшем к стене склада. Шагая к нему, я ощущал, как в лобовых стеклах отражаются неясные формы, как под напором тумана подрагивают тараканьи тени и покачиваются грузовики, и вдруг меня озарила огорчительная мысль, что это и есть машины мороженщиков. Я надеялся, что это будут фургоны типа молочных, которые когда-то обслуживали нас самих, с бортами, неровно облепленными яркими голубыми наклейками «Попсикл Рокетс» и «Иглу Пайз», точно какая-нибудь коробочка для ланча — картинками из мультиков. Может, эти и музыки-то не играют.
Вытянув перед собой руку, я зашел в трейлер.
— Доброе утро, мистер Джейбо. Меня зовут Макс Уо…
— Просто Джейбо. А ты не такой уж и коротышка.
Вместо рукопожатия он мне помахал. Кисти у него не было — по крайней мере, не было пальцев, потому что культя заканчивалась вздувшимся клубком красной кожи. Я смущенно опустил руку.
— Хотя и вправду тощий. — Он склонил голову набок. Вблизи, за замызганными круглыми очочками, его глаза казались почти желтыми. Из черепа Джейбо, как булавки из подушечки, торчали короткие седые волоски. — По-моему, тебе много что понравится в этой работе.
Если не считать тонкой стопки конторской бумаги и стаканчика с дешевыми, обгрызенными биковскими ручками, его стол пустовал. На стене позади хозяина висела карта округа Сан-Диего, по которой венами змеились и перекрещивались розовые и голубые линии. За декор в трейлере помимо карты и зеленого стального шкафчика для документов отвечал только календарь «Алиталии» двухгодичной давности, открытый на апреле. С него мило улыбалась женщина с изумительно длинными, шелковистыми темными волосами, в хорошо сидящей форме бортпроводницы. Надпись гласила: Рим? Отлично.
— Вы итальянец? — спросил я, когда Джейбо уселся за стол и пристроил на нем обе руки, здоровую и увечную. Для меня стула не нашлось.
— Не более чем она, — ответил он, улыбнувшись с разинутым ртом, и призывно пошевелил оставшимися пальцами. — Права.
Я отдал ему документы, и он внес мои данные в учетную книгу. Вспомнив, что это все-таки собеседование — пока что утро скорее напоминало прогулку лунатика, — я выпрямился и пригладил свою клетчатую рубашку, заправленную за пояс брюк цвета хаки.
— Любишь детишек, Максвелл?
— Очень. Прошлым летом я…
— Тебе нравится делать жизнь людей лучше? Давать им повод для надежды?
— Конечно.
— Ты принят. Сегодня пройдешь практику с Рэнди. Рэнди!
Я переступил с ноги на ногу.
— И все?
Джейбо чуть повернулся на стуле и подмигнул — то ли мне, то ли женщине с календаря.
— Я сразу вижу, заслуживает человек доверия или нет. Ну и вообще. — Он широко улыбнулся, стукнул культей по столешнице. — Ты точно влюбишься в эту работу.
Дверь трейлера распахнулась. Обернувшись, я увидел, что проем полностью закрыт, как будто за три минуты снаружи успел волшебным образом вырасти великанский бобовый стебель. Стебель согнулся, и под са́мой притолокой появилась обыкновенная человеческая голова.
— Рэнди, — произнес Джейбо. — Это Макс. Сделай его одним из нас.
У Рэнди были аккуратно подстриженные волосы с проседью на висках, узкие карие глаза и такая длинная челюсть, что я не удивился бы, если б он заржал. Кивком позвав меня за собой, Рэнди отступил от двери и распрямился. Туманный мир вернулся на прежнее место.
Под открытым небом он оказался не таким уж здоровым. Я почти доставал головой ему до плеч, квадратных и на вид очень крепких, спрятанных под обтягивающей камуфляжной футболкой. Значит, шесть футов пять дюймов. Или, может, шесть и семь?[226] Если б он свел ноги вместе, то я, наверное, смог бы обхватить руками его икры. А то и колени.
Рэнди молча обошел трейлер и повел меня к длинному складу из цементных блоков, который ограничивал двор с севера. На ходу он насвистывал — тихонько, но искусно, выводя целые маленькие трели и замысловатые нотки. Через несколько секунд я узнал мелодию и рассмеялся.
Верзила продемонстрировал мне свою грандиозную челюсть.
— Подпевай. Я же знаю, ты ее знаешь.
Его голос звучал странно, как-то придушенно, словно горло было несоразмерно узким для такого тела — бочонок[227] на фаготе.
Я послушно затянул:
— Она выкатит тогда из-за холма…[228]
Может, музыку с фургонов все-таки играли.
Дверь склада была сделана из гофрированного металла и не так давно выкрашена в белый цвет. Не прекращая насвистывать, Рэнди ударил по ней ладонищей, и она завибрировала, словно гонг.
— Давай, Мартыш, открывай, нам пора нести радость. — Челюсть снова качнулась в мою сторону, словно гик[229] на парусной лодке. — Я Рэнди, кстати говоря.
— А я Макс.
— Аймакс. Большой Экран.
Я понятия не имел, что это — просто болтовня или мое новое прозвище, но опять рассмеялся. Рэнди еще немного подубасил по двери, и наконец та, дернувшись, оторвалась от пола и поползла на цепи вверх. По нашим ногам дохну́ло ледяным воздухом.
— Морозилка, — ляпнул я и тут же почувствовал себя глупо, так что сразу прибегнул к Маминому Правилу Идиотских Ляпов: скажи что-нибудь еще более тупое. — Для мороженого.
— Экранище, — заключил Рэнди и похлопал меня по плечу.
Войдя, я увидел перед собой стол, сооруженный из широкой доски и пары десятков ящиков из-под молока, поставленных друг на друга. Как и в случае Джейбо, на столе ничего не было, кроме глянцевого черного ноутбука, раскрытого для работы. За столом на вращающемся кресле сидел тип с тряпкой, который встретил меня первым, теперь уже в перчатках. Все пространство за его спиной, от пола до потолка, до са́мой задней стены, занимали штабеля картонных коробок, затянутых сверху прозрачной стретч-пленкой.
— Сколько, Рэнди-тренди? — спросил он. Тряпка свисала из кармана его спецовки дружелюбным собачьим языком.
— Сегодня я на коне, Мартыш. Думаю, Экранище принесет мне удачу. Пускай будет двадцать на двадцать.
Мартыш покачал головой и нажал на клавишу табуляции.
— Ты всех нас посрамить задумал. Твой учитель лучше всех, парень. Чемпион на все времена.
Насвистывая, Рэнди направился вглубь склада, на ходу взъерошив волосы Мартыша. У первого штабеля он нагнулся, обхватил нижнюю коробку и замер, как штангист перед толчком. А потом просто встал, безо всяких усилий — коробки оторвались от пола башеной и застыли у него в руках.
— Да чтоб меня, Рэнди, — произнес новый голос где-то сзади. Я оглянулся. Перед столом Мартыша теперь маячили еще трое. Говорил мужчина за семьдесят, долговязый и даже более худосочный, чем я. На нем была серая джинсовая куртка и красная бейсболка с логотипом «Урбан Аутфиттерз». Рядом стоял паренек-китаец примерно моих лет, а за ним желтоволосая женщина сорока с чем-то, в кроссовках и сарафане.
— Доброе утречко, копуши, — бросил Рэнди и ногой показал на соседний штабель. — Экранище, не будешь ли так любезен подхватить еще пять коробок и вынести их во двор?
— Да он половину сам жрет, наверное, — пробормотал старик.
— Он к мороженому не прикасается, тебе это хорошо известно, — возразила женщина в сарафане, и Рэнди ласково поддел ее локтем, проходя мимо.
Я под шумок подобрался к ближайшей стопке коробок, взялся за пятую снизу и ахнул. Они были ледяными. Стоило их поднять, руки на сгибах заломило, а пальцы свело судорогой. Но они хотя бы оказались легче, чем я ожидал. Я вгляделся сквозь полиэтиленовую пленку на верхней коробке. Вот и они — в броских оранжевых и малиновых обертках. Вот мороженка всем вам из-за холма…
