Николай Переяслов - За завесой 800-летней тайны (Уроки перепрочтения древнерусской литературы)

Первая встреча прошла, как потеха:
скрыты туманом,
за Сюурлий перешли — и со смехом
въехали в лагерь поганых.
Копья не пели, не разъезжались
в каше кровавой копыта.
Лишь половецкие девки визжали,
сопротивляясь для вида.
Празднуй же славу, дружинник! Стихи
пой, песнетворец, спеша отличиться!
(...Скатертью падали в грязь кожухи,
паволоки, япончинцы.
И, заливая заморскую ткань,
вышиблись винные пробки...)
Тьмуторокань моя, Тьмуторокань!
Ты — не для робких!
Вот он, добыточек — с шлемами вровень
высятся в грудах:
мех малахаев, скатки ковровые,
блеск изумрудов.
Этим ли, строя походные планы,
грезилось, княже?..
— Вечер. Не время пока для оценок.
Утро — покажет...

...Гордость, князь, от слова — «горе».
Твое утро — на буду:
и от Дона, и от моря
тучи черные идут.
Подхватились. Ногу в стремя,
баб — в охапку, и... куда?!
Пролежали свое время
тут орда, и там орда.
Буй-тур Всеволод — не промах,
в тетиву стрелу вложив,
поднял лук и ближних конных
вжик!.. вжик!..
И — запели, засвистели,
копья, стрелы, острия...
Ох, и славное похмелье
учинили сватовья!
Пять минут — и трупов груды.
Воют раненые трубно.
Кровь стекается в запруды
в центре поля-мясорубки.
Ясно, ясно виден крах.
Слева враг и справа враг.
И от ран, покрывших тело,
тяжелеет меч в руках...
Сутки, двое длится сеча.
Где чужие? Где свои?..
Только пал Ольстин Олексич
побежали ковуи.
Задохнулся Игорь: — Драпать?
Кто решился, кто посмел?!
Но вернуть отряд обратно
не
ус
пел...

...А на Киевских горах, утром встав,
разгонял сивухой страх Святослав.
А взбодрившись, как следует, рёк:
— Страшный сон меня преследует, как рок.
Будто терем мой княжий златой
похоронной обряжен бедой,
без оконца стена, месяц бьет по глазам,
а в гробу, у окна — я сам.
Ни-ко-го из родных! Чьи-то тени в ногах
из колчанов пустых жемчуга сыплют в пах,
и так жутко, хоть кличь в спальню воинов!..
Шумно хлопают крыльями вороны,
собираясь на падаль и плесень...
Может, это — к болезни?..
И ответили бояре, сгрудясь:
— То не смерть свою видел ты, князь,
хоть и ходит она всегда около.
То, забыв, что война — не игры,
упорхнули из гнезд твои соколы
буй-тур Всеволод с Игорем.
Как весна будит кровь рысакам
буйным ветром с околицы,
поманила их в Тмуторокань
злая вольница!
Но уже (донесли нам гонцы!)
на реке на Каяле
полегли в ковылях молодцы,
и цветы от крови приувяли.
Мало вышел кто из резни!
А у выживших — полосы
вырезают из спин на ремни
нынче половцы...
...Уронил Святослав
свою гордую голову скорбно
и, заплакав, сказал
заповедное слово.

— О, мои дети, сыновья,
чему учил я вас доныне?
Неужто седина моя
для вас — что на заборе иней?
Да, для солдата дорога
честь показать себя не трусом.
Но, уходя дразнить врага,
вы думали — что будет с Русью?
А ты, мой брат, мой Ярослав,
скажи, где был твой властный голос,
когда, снимаясь от застав,
Ольстин увел свой конный корпус?
Я б не жалел своих седин
и, выйдя в Поле гулкой ранью
с дружинами... Но я — один!
Князья — предпочитают распрю.
А время между тем, как кровь,
струится — да не в нашу чашу.
Спешат враги со всех сторон
на землю нашу.
Врата распахнуты — входи,
греби людскую жизнь без сдачи!..
...И уже виден в небе дым
то Римов плачет.

...А теперь — скажу и я,
чтоб услышали князья:
вы, что так рвались к престолу,
где ваш голос?
Вы султанов задирали
за горами, за морями,
вот он нынче, рядом, враг
где ваш стяг?
Неужели ваши рати
в силе — только против братьев?
Стон и слезы по Руси.
Если русич ты — спаси!
Нет?.. Ну что же — каждый волен...
Но Боян не зря промолвил:
«Будь ты хитр и будь горазд,
честь дается — только раз!..»

На башне высокой
Путивльской стены городской,
царапая щеки,
рыдает жена день-деньской:
— О, Ветер-ветрило!
К тебе обращаюсь, как к брату:
из дали немилой
верни мне любимого ладу!
Я знаю, ты сильный,
так будь же до крови не жадным.
Прошу не о сыне
(хотя, по идее — должна бы).
Но в сердце — как пытка!
встают из бессонных ночей
не мальчика смех и улыбка,
а омуты мужних очей...
На башне Путивльской,
на самом закрайке стены,
звучит, как пластинка,
плач Игоревой жены:
— О, Солнце, будь другом,
услышь мое сердце в груди:
верни мне супруга,
а нет — так и не восходи!
Ты, Днепр многоструйный,
ужель твой удел
разбойничьи струги
качать на воде?
Сквозь скалы-громады,
сквозь лес опалённый
примчи мою ладу
ко мне из полона.
Что хочешь — в награду!
С душой нету сладу.
Верни мою ладу.
Верни мою ладу...

Игорь спит.
Игорь бдит.
Игорь мыслью — поле мерит...
Шелестит тростник. О берег
волны трутся. Лагерь спит.
Ночь степная коротка,
только лег — уже светает.
Не уснуть! Зовёт сквозь дали
Ярославнина рука.
Что ж? Судьба не задалась
и отныне — рабство?.. Страшно...
(У костров — сменилась стража.
Зорька ранняя зажглась...)
Нет. Сомнения — смешны,
нету жизни — на коленях!
Кто в себе лишился плена,
тому стражи — не страшны.
Преградят ли путь река
иль копье в руке поганой,
если — манит сквозь туманы
Ярославнина рука?..
...Игорь спит. Игорь бдит.
Игорь мерит думой Поле.
И загадывает с болью:
«Что там? Как там — впереди?..»

Чтоб князю бег обезопасить
и лагерь — на себя отвлечь,
Овлур устроил катавасию
за речкой.
Сорвались половцы, поверили,
рванулись в темень от огня...
А Игорь юркнул этим временем
и — на коня!
О, ветер воли! Ты — прекрасен!
Душа, танцуй!..
...Конь мчит, и дятлы путь указывают
к Донцу, к Донцу.

Не волки слепо
в росе скользят
идут по следу
Кончак и Гза.
— Уходит русич,
молвит Гза Кончаку.
Если упустим,
пустим кишки сынку.
— Тебе бы только,
чтоб кровь лилась...
А кто нас тронет,
пока сын у нас?
Залог для мира
сыщи сильней!
Женю Владимира
на дочке своей.
— Ну-ну, — по-зверьи,
Гза сузил взгляд.
Они в нас — стрелы,
а мы им — баб?
И так уж степью
ступить нельзя...
...Идут по следу
Кончак и Гза.

...Пел Боян — да прошло его время.
Голос пробует новое племя!
(Кто в свои двадцать лет не певец?..)
«Диалектика! — скажут в грядущем.
Уступайте дорогу идущим...»
...Ну, а что же наш князь, наш беглец?
Он — вернулся на Русь к своей милой.
А спустя пару лет — и Владимир
с Кончаковной (и тоже — отец!).
В венах жизни течет не водица.
Телу без головы — не годится
(как, понятно, и наоборот).
Рады грады и весел народ,
когда мир на земле и сторица,
и сыны продолжают твой род.
Так споём же — и петь не устанем
славу всем, кто Отчизне служил!
...Тех же, кто до побед не дожил
добрым словом сегодня вспомянем.
Встанем...