Роман Сенчин - Нубук
Марина вставала надо мной, клала руки мне на плечи и шептала в ухо:
"Ложись-ка спать, дорогой... Я тоже скоро приду. Хорошо?"
С ее помощью я поднимался и брел в комнату. Марина расправляла постель, помогала мне раздеться, укладывала. Целовала в щеку и снова шептала: "Я сейчас. Спи, любимый!"
Вообще она оказалась подругой что надо. На такой и жениться можно; в одном из писем родителям я намекнул, что встретил очень хорошую девушку, у нас с ней серьезные отношения... Стал подумывать, приглашать их на свадьбу или летом вместе с Маринкой приехать к ним. Официального предложения я ей пока не делал, но был уверен, что она согласится...
- Вот же дурень, а! Крет-ти-ин!
Володька метался по тесному офису, чудом не опрокидывая мебель.
- Что случилось-то? - Я ничего не мог понять.
- Макса, дурня, закрыли!
- В смысле?
- В прямом - в Крестах торчит теперь. Идиот...
Я бочком пробрался к своему привычному месту. Сел и тогда уж задал следующий вопрос:
- За что?
Володька упал в кресло, нервно крутнулся туда-сюда, бросил руки на стол.
- С наркотой запалился. И не просто... а с героином.
- Вроде не похож он на наркомана.
- Да он и не... Так, как все, вообще-то... Торгануть он решил героином, финансовое положение свое поправить.
- У-у...
- То-то я все гадал, как это с Фелей тогда уладил. Феля-то не из тех, кто долги прощает, а тут... Ё-мое, ну и крети-ин!.. - Володька горестно покачал головой; непонятно было, чего в нем сейчас больше - досады, жалости или злости. - И ведь кто бы еще, а Макс!.. Ведь его же там... Да-а, попал парень, попал по полной...
- А, эт самое, - осторожно произнес я, - может, через Андрюху попробовать? У него же знакомые есть...
- Да ты пойми - его с героином взяли. Прямо когда сдавал... с поличным! Это сразу лет пять, не меньше.
- Н-да-а...
Мне сейчас представился почему-то не Макс, сидящий на нарах в тесной, вонючей, забитой небритыми, страшными уркаганами камере, а его девушка Лора. Как она без него? Что сейчас делает?.. Я, кажется, ни разу не видел их по отдельности... Нет, видел, конечно, но очень редко, да и невозможно их представить отдельно друг от друга - они действительно как одно целое. А теперь... Лет пять, не меньше...
Володька потянул к себе папку с бумагами, раскрыл было и тут же захлопнул. Простонал:
- Вечно что-нибудь. Работать надо, а тут... Ты, кстати, в СКК ездил?
- Да, конечно, - кивнул я и полез во внутренний карман куртки. Двенадцать тысяч рублей. Вот...
Володька принял деньги, завернутые в копию доверенности. И тут же сорвал на мне раздражение:
- Сколько раз говорить, чтоб не мял документы! Заведи себе папку... Помахал причудливо изогнутой бумажкой. - И на что это похоже?! Как задницу, блин, подтерли...
Вовремя заворковал телефон. Шеф резко дернулся, схватил трубку.
- Алло! Да!.. - Секунду-другую послушал, и лицо его посветлело: - Да, конечно, узнал. Доброе утро!.. Хм, правда, у нас тут не особенно доброе... Да проблемы опять... Да нет, так, свое...
Я догадался, что это Юля, и пошел на склад. Тем более были там дела "скотчевать коробки", как называл это Володька.
Дело в том, что нераспроданную обувь нам возвращали как попало, разные модели вперемешку в полуразвалившихся коробках, а то и просто в маленьких, где умещается лишь одна пара. И вот, чтоб сдать товар новым продавцам, нужно было рассортировать, по новой сложить обувь в нормальную тару и заклеить скотчем. Тогда уж можно отправлять... Работа физически не тяжелая, но медленная и утомительная. Надо следить, чтоб модель в коробке была одна, цвет, размер.
На днях нам вернули пар триста, и всё, конечно, кучей, как попало. Теперь нужно было разобраться, упаковать как положено и попытаться сбыть в другом месте... Володька вчера между делом сказал, что в Петрозаводск надо съездить и с грузом отправит, скорее всего, меня... На ходу обмолвился, но это не значит, что просто так, - он ничего не говорит просто так, не забывает...
- Что, пашешь? - шутливо, примирительно спросил, появляясь на складе.
- Да вроде. - Я сделал вид, что обижен за выговор насчет помятой доверенности; еще бы - привез целых двенадцать тысяч и в благодарность вот получил...
- Слушай, - Володька кашлянул, - мне тут надо съездить срочно на пару часов. Если кто звонить будет, скажи, что я на сотовом. Лады?
Я пожал плечами и тоном недовольного начальника разрешил:
- Ну давай.
Юля, наверное, вызвала. Надо ее куда-нибудь в солярий или в бутик свозить. Если б по делу, не стал бы Володька мяться и покашливать.
2
- И надолго?
- Ну как... Товар надо разбросать по точкам, деньги собрать. Пару дней займет, думаю...
Марина спрашивала меня об этом раз третий, но я не раздражался, а терпеливо объяснял. Да и спрашивала наверняка лишь затем, чтоб прижаться ко мне и тихонько признаться:
- Я очень буду ждать, дорогой.
Я обнимал ее и обещал:
- Я быстро.
Мы доехали вместе до "Садовой". Здесь нам надо было расставаться - мне наверх по эскалатору, на склад, а Марине переходить на "Сенную площадь" и ехать до своей "Петроградской", в ДК... Но прощаться в метро и мне и ей показалось как-то нехорошо, мы поднялись вместе и сейчас стояли на мосточке через канал Грибоедова.
Было совсем тепло, мягко надувал ароматный парной ветерок, и странным казалось, что вода канала еще подо льдом.
- Весна, совсем весна, - сладко вздохнула Марина. - Тоже бы поехать куда-нибудь. Вместе.
- Только не в командировку! - с шутливым испугом предупредил я.
- Да хоть в командировку, но вместе.
- Смотри, - показал я на лед, - какие проталины интересные. Полукруглые, как чешуя.
Марина послушно заинтересовалась:
- Из-за чего так, интересно? Может, из-за течения?
- Какое тут течение... - Я пробежал взглядом по льду. Этих проталин было множество, они чуть блестели от лучей солнца... - Действительно, как рыба какая-то. Или нет - как змея. Извивается.
- Да, - кивнула Марина, - город прямой, правильный, только этот канал геометрию нарушает. - И она хихикнула.
- Ну, - я не согласился, - Мойка тоже кривая.
- Но ведь не настолько.
- Не настолько...
Я приподнял ее лицо и крепко поцеловал в губы; Марина с готовностью обхватила меня, прижалась и сама стала целовать мои губы, щеки, глаза, что-то еще успевая приговаривать.
Странное дело, а может, совсем и не странное - Марина стала другой с тех пор, как мы поселились под одной крышей. И наши отношения изменились. Теперь нас уже не тянуло вечерами в клуб, мы с удовольствием проводили свободное время дома. Я сидел в кресле перед телевизором, пил "Невское" или жиденький чай, Марина, забравшись с ногами на диван, вязала... Да, она любила вязать, и это было для нее точно какой-то разгрузкой, лечением от тяжести минувшего дня и в то же время зарядкой перед днем будущим... Время от времени я отрывался от экрана и смотрел на нее, такую уютную в тонком халатике, в белых шерстяных носках... Она позвякивала спицами, или сосредоточенно считала петли, беззвучно шевеля губами, или подвязывала цветную нитку для узора и, почувствовав мой взгляд, поднимала глаза, улыбалась, посылала воздушный поцелуй. Я отвечал ей тем же, по телу разливалась теплая, щекочущая волна, я потягивался, тихо стонал. Может, это и было счастьем...
Она называла меня "дорогой". Хм, старомодное словцо, но зато такое надежное, будто мы уже прожили в мире и согласии лет двадцать и еще проживем так же хорошо много-много...
- Что ж, - я отогнул рукав куртки, взглянул на часы, - надо идтить. "Газель", наверно, пришла. Еще грузиться, инструкцию получать от шефа...
- А сколько уже? - со страхом и надеждой спросила Марина.
- Без пятнадцати десять.
- Ой, мне через десять минут надо за стойку! Все, - она торопливо чмокнула меня в щеку, - я побежала.
Я обнял ее, прижался к ее мягким, сладковатым от помады губам своими. Она, такая еще напряженная секунду назад, обмякла, прикрыла глаза...
- Роман, блин, ты где шатаешься?! - Володька встретил меня с коробкой в руках у ворот склада. - Мне, что ль, за тебя...
- С Маринкой прощался, - честно объяснил я.
Его раздражение сменилось улыбкой. Он передал коробку стоящему в будке грузовичка шоферу, хитровато прищурился:
- Отпустила?
- С трудом, с трудом...
- М-да, классная тебе девчонка попалась. Как же я раньше на нее внимания не обращал? Самая идеальная жена... Эх, лопухнулся! - Это он тоже сказал явно шутя; до того, как не вернулась его Юля, он вообще предпочитал о девушках не поминать...
Загрузив "газель", он долго (и в который уж раз!) объяснял мне технологию сдачи товара, получения денег. Я с трудом изображал внимание на деле-то я давно многое знал, многому научился, частенько в одиночку развозил обувь по питерским точкам, собирал денежки.
Почти весь путь до Петрозаводска молчали. Да и о чем говорить с незнакомым человеком, когда к тому же оглушительно несется из магнитофонных колоночек: "Таганка, Таганка, девчонка-хулиганка..." Оставалось глядеть на дорогу, по сторонам, курить, пуская дым в щелку приопущенного стекла.
