Салам Кадыр-заде - Зимняя ночь
Боясь, что разговор может затянуться, девушка решила не спорить.
Они вернулись в гостиную. Мансуру опять ждал сюрприз: все ее вещи грудой валялись посреди комнаты. Со двора доносились оживленные крики Мамеда. Девушка выглянула в окно и обомлела: мальчик бегал вокруг бассейна, волоча за собой на веревке ее чемодан.
... За обедом Мансура сказала дяде, что приехала в Баку учиться.
Дилефруз просияла:
- Добро пожаловать, чувствуй себя как в родном доме. Ты, конечно, у нас останешься, да?
Рахман не верил своим ушам.
Мансура молчала. Уезжая из деревни, она говорила: "Буду жить у Адиля". Мать советовала то же. Но в эту минуту она почему-то растерялась, не знала, что отвечать. Адиля в Баку не было. Дилефруз-ханум показалась ей женщиной деспотичной и несправедливой. Но больше всего девушку пугал Мамед.
- Я буду жить в общежитии, - смущенно ответила Мансура, накручивая на палец конец косы.
- Нет, шутки в сторону! - Дилефруз покачала головой. - А что скажут родные в деревне? Ты ведь нам не чужая! - Ты - племянница Рахмана, значит, моя родная дочь. Нечего тебе делать в общежитии. Будешь жить у нас.
- Дилефруз-ханум права. Ты должна остаться здесь, - поддержал Рахман жену. - Что, у тебя в Баку родных нет? Мы ведь еще не умерли...
Мансура не нашла, что возразить, и промолчала.
После обеда Мансура хотела прилечь отдохнуть. Из соседней комнаты раздался голос Дилефруз: - Мансура, доченька, я очень занята... Если не трудно, вымой посуду и поставь самовар.
Так началась жизнь Мансуры на новом месте.
В воскресные дни Адиль и Борис ходили в кино, театр, музеи, Третьяковскую галерею. А в солнечную, теплую погоду посещали парки. Часто к ним присоединялась Наташа. Как правило, в руках у нее была книга, которую она принималась читать при всяком удобном случае - в трамвае, троллейбусе и даже на эскалаторе метро.
Адиль и Борис любили пошутить, посмеяться. Иногда все трое затевали спор. Однако это не вредило их дружбе, а наоборот, она становилась крепче и прочнее.
Наташа обычно говорила тихо и вежливо. В ее голосе всегда чувствовалось уважение к собеседнику. Но когда на девушку нападал смех, успокоить ее было невозможно. А смеяться она могла по всякому поводу да так, что даже слезы брызгали из глаз.
Наташа была моложе Бориса всего лишь на год. Но когда они шли рядом, девушка казалась совсем ребенком. Даже на высоких каблуках она едва доставала до плеча Бориса. В противоположность ему Наташа всегда одевалась чисто и аккуратно. В ней было столько простоты, искренности, задушевности, что не симпатизировать ей после первого же знакомства было невозможно. Наблюдая отношения Бориса и Наташи, видя, как они обмениваются многозначительными взглядами, полными любви и нежности, Адиль вспоминал Джейран. Как он завидовал этим влюбленным!
Взякий раз, придя в общежитие, Наташа просила Адиля играть на таре. В комнату собирались не только студенты, живущие по соседству, но и работники общежития.
В первое время Адиль скучал по Баку, тосковал, но потом освоился, стал веселым, остроумным и при случае не прочь был даже пошутить с девушками.
Адиля любили на факультете за сметливость и живой ум. Москва, учеба в университете открыли ему на многое глаза.
Лекции по юриспруденции, читаемые известными профессорами, книги по правовым вопросам пробудили в нем большую любовь к избранной специальности. Адиль ясно представлял, кем он будет в недалеком будущем и что потребует от него профессия юриста. Найти преступника, отличить правду от лжи, виновного от невиновного - словом, справедливо защищать права человека!... Да, ему будет поручено это ответственное дело. Он будет стоять на страже священных советских законов. Для этого прежде всего сам юрист, его сердце, совесть, кровь, текущая в жилах, должны быть чистыми. Требуются глубокие знания, а для этого надо читать, читать и читать, не считаясь со временем, урывая часы у сна.
Юрист, охраняющий истину, обязан уметь не только по словам, но и по глазам, по лицу распознавать человека, читать его самые сокровенные мысли.
Университет, его преподаватели готовили из Адиля именно такого специалиста.
Адиль и Борис часто ходили на заседания суда. Они садились рядом, с интересом слушали речь прокурора, ответы подсудимого, выступление защитника. Сначала Адиль глубоко переживал драмы, которые разыгрывались перед его глазами, потом, видя, что судии защищают правду, справедливость, что обвиняемые получают по заслугам, он научился более трезво и объективно относиться к тому, что происходило на этих процессах. Выходя из зала суда, он даже испытывал какое-то облегчение.
- Так и надо! Ведь это расхититель народного добра! Это-вор! Я дал бы больше! - говорил Адиль.
Борис подхватывал:
- Верно, верно. Скоро нам самим придется воспитывать, исправлять людей. Знаешь поговорку: "В семье не без урода". Среди нас еще встречаются нечестные люди. Их не так много, но они пока еще есть.
В студенческой жизни было столько увлекательного, интересного! Адиль не замечал, как летит время. Проходили недели, месяцы...
После лекций Борис пошел к Наташе. Адилю стало скучно сидеть одному в общежитии. Он решил прогуляться.
Юноша не заметил, как очутился на площади Пушкина. Свернул за угол на Тверской бульвар. Смеркалось. В тени деревьев на скамейках сидели парочки (на каждой по одной). Скамейки же, освещенные светом фонарей были, как правило, пусты. Адиль шел посреди бульвара и говорил сам себе: "Вон сидят влюбленные. Посмотри, как им хорошо! Они счастливы. Парень обнял девушку за плечи. А этот так нежно держит руку подруги в своей... Вон еще... Видишь, как им весело! А ты идешь один... Так тебе и надо!"
Адиль вспомнил Джейран. Вспомнил ее родинку на левой щеке, тонкие брови, живые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, алые, как мак, губы. Он многое отдал бы за то, чтобы увидеть ее сейчас. Сегодня впервые за все время Адиль почувствовал, что поступил с девушкой жестоко. "Ведь у меня были чистые помыслы. Я не собирался ее обманывать. Может, ее вовсе не заинтересовало бы, чем занимается моя семья. Будь я на месте Джейран, я продолжал бы к ней относиться по-прежнему. Кто знает, наверно, и мы с ней могли бы сейчас сидеть на набережной в Баку! Мы бы так же перешептывались. Я открыл бы ей свое сердце... Эх, Джейран, я не могу даже поделиться с тобой своим горем. Почему ты не была холодна со мной? Тогда разлука не принесла бы мне столько мучений..."
Адиль миновал Никитские ворота и подходил к Арбату. Вдруг навстречу из-за угла вышла девушка. Адиль остановился: знакомое лицо! "Азербайджанка", - подумал он и тут же узнал: Лалочка!
Лалочка тоже увидела Адиля. Подошла. Молодые люди поздоровались. Завязался обычный в подобных случаях разговор.
Узнав, что Адиль уехал в Москву, Лалочка перестала появляться в доме с красной черепичной крышей. Конечно, ей было досадно, что ее мечты не осуществились, но она быстро утешилась. "А ну его к черту! Мало в городе парней? Не Адиль, так Камиль или Фазиль! Может, мне еще больше повезет. Встречу человека, занимающего большой пост, с "Победой"!
Вынашивая подобные планы, разряженная Лалочка днем и вечером разгулив: ала по улицам Баку. Но ей не везло. Парни, которые нравились Лалочке, словно не замечали ее. А если и замечали, то равнодушно проходили мимо. Никто не говорил ей комплиментов, никто не восторгался изысканными туалетами, искусно закрученными локонами, рассыпанными по плечам.
Дни проходили однообразно. Лалочка заскучала. Тогда-то ей и пришло в голову попросить дядю (крупного начальника на железной дороге) дать ей бесплатный билет в какой-нибудь "интересный" город. Дядя, желая угодить племяннице, устроил поездку в Москву. Перед отъездом Лалочка зашла к Дилефруз и взяла на всякий случай адрес Адиля.
Вот уже вторую неделю девушка гостила в Москве. Целыми днями она ходила по универмагам, комиссионным, ювелирторгам... Музеи, исторические места, кино, театры ее не интересовали. Несколько дней назад она зашла в университет, но Адиля не застала.
Лалочка обрадовалась встрече. Только как жаль: на днях она уезжает!
Они спустились в метро, доехали до центра.
- Мне пересадка на Охотный ряд, - оказал Адиль.
- И мне туда же. Я еду в гостиницу... Молодые люди вышли из вагона.
Адиль видел, что Лалочка не хочет с ним расстаться. Он уловил в девушке какую-то перемену. Она по-другому говорила, по-другому держалась. Казалось, это не прежняя ветренная и легкомысленная Лалочка, которая грубо шутила и приставала к нему в Баку. Именно поэтому Адиль не мог бесцеремонно распрощаться с ней. "Как бы там ни было, надо уважать человека, - подумал он. - Девушка впервые в Москве, одна... Да и, кроме того, она ведь бакинка!.. Возможно, у нее нет больше в Москве знакомых". Адиль решил, что не проводить девушку до гостиницы - неудобно. Но он так проголодался! А тут куда-то тащиться...
