Юрий Коваль - Суер
Он поднял высоко находку, показывая команде, и тут уж младенцу ничего не оставалось, как немедленно проснуться, открыть глазки, зевнуть,
почесаться,
потянуться,
сморщить носик,
нахмурить лобик
и отверзть уста:
- Я!
Глава LIV. Род
Скрип и шелест,
шлеп и гомон,
тыканье пальцами,
засаленные конфетки "Каракум", объедки пирогов с морковью, крики "тю-тю-тю" - все это тянулось, вертелось и приплясывало вокруг капитана с ребенком на руках.
Всякий мало-мальски приличный член экипажа строил харю, надеясь такою харею младенца развлечь.
Боцман же Чугайло скакал козлом, приставив ко лбу обгрызенные свои указательные пальцы:
- Идет коза бодучая!!!
Без тени улыбки строгими серыми глазами рассматривал младенец нашу немытую публику.
В этой всеобщей галиматье первым пришел в себя наш тертый старпом.
- Поднять концы! - приказал он. - Отнять со дна грузилы и якоря. Подымите также чугунную рельсу, которую мы скидывали для усиления груза, а ту тыщепу-довую гирю, которая усиливала рельсу, хрен с ней, можете не подымать!
Матросы быстро выполнили указ, легкий бриз подхватил паруса нашего фрегата, и мы самым благополучным образом понеслись, как обычно, на зюйд-зюйд-вест.
Старпом беспокойно оглядывался на остров, на котором ничего не было, и вид у него был тревожный, будто он чего-то украл.
И действительно, если вдуматься в смысл дела, в поступке старпома было что-то преступноватое: обнаружил младенца, схватил, уволок. А если оставил сундук с деньгами, так уж надо было его оставлять, а не передоверять Вампирову.
Спасибо, что легкий бриз быстро оттащил "Лавра" в сторону, да ведь и без тыщепудовой гири тащилось легче! Стал бы старпом раскидываться направо и налево тыще-пудовыми гирями?! О, вряд ли! Старп чувствовал себя виновным.
В скором времени остров, на котором ничего не было, растаял за линией горизонта.
Младенец оглядел фрегат самым внимательным образом, осмысленно измерил глазом расстояние между мачтами, выпростал из-под одеяла ручонку, обвел все вокруг пальчиком и сказал свое первое слово:
- Лавр! Подумавши, добавил:
- Георгиевич!
- Ну, едрить твои котелки! - закричали матросы. - Ну его к едрене фене! Какой смышленый несмышленыш!
Сэр Суер-Выер все еще не мог прийти в себя, и мне пришлось взять на себя инициативу. Я поприветствовал малютку изысканным поклоном и сказал:
- Господин Ю! Каким образом вы угадали название фрегата?
Младенец трезво оглядел меня и отчетливо вымолвил:
- Дураку ясно, что это не крейсер "Аврора". Расстояние между мачтами указывает, что это и не фрегат "Паллада". Остается одно - "Лавр Георгиевич".
- Блестящее браво! - сказал я. - Позвольте еще один, но, извините, не совсем скромный вопрос. Так вот, задолго до вашего появления на борту мы поспорили, какого рода буква "Ю"? Хотелось бы узнать ваше мнение.
- Можете меня развернуть, - сказал молодой господин. Мне стало неловко, и сэр Суер-Выер неодобрительно повел плечом.
- Ну, тогда я сам развернусь, - сказал младенец. - Гипотезу надо доказывать. Тут дело научное.
Он развернулся, и все увидели, что в свое время я был неукоснительно прав.
- Очень хорошо, - сказал мудрый Суер, - я проиграл в споре. Однако любопытно, верно ли мой друг определил род и других гласных.
- С точностью до гранулы миллиграмма, - подтвердил милейший господин Ю. - Но мне и самому любопытно, - продолжал он, - сумеет ли наш друг определить и род всех согласных?
- Не думаю, что сейчас время подобных рассуждений и определений, заметил Суер-Выер. - Согласитесь, мы только что нашли вас там, где ничего нет. Вас породило Нечто, а мы тут болтаем о звуках и о буквах. Нам бы сейчас задуматься о Великом Нечто, о Конце и, конечно, о Начале.
- В Начале было Слово, - улыбнулся младенец, - а в Конце, очевидно, Слова уже не будет. Но об этом мы еще подумаем позже, а Слово, как известно, состоит из звуков, которые изображаются буквами. Не так уж важно, но любопытно определить род гласных и согласных звуков. Начинайте же, дорогой мэтр, а мы послушаем. Вначале только запретите матросам курить эти противные гаванские сигары из города Калязина.
Чугайло растолкал сигары по матросам, и я начал:
- Поверьте, я не тороплюсь. Все, что я скажу, это плоды долгих размышлений и тщательного взвеса на весах подсознания, сознания, знания и умения подмечать невидимое. В принципе я могу определить род букв, как латинских, так и американских, но сейчас речь идет о буквах славянских, принятых в современном русском языке, определение рода которых я и предлагаю:
Б - мужского рода,
В - женского,
Г - среднего,
Д - мужского,
Ж - женского,
З - женского,
К - мужского,
Л - женского,
М - женского,
Н - среднего,
П - мужского,
Р - среднего,
С - женского,
Т - мужского,
Ф - среднего,
X - женского,
Ц - среднего,
Ч - среднего,
Ш - женского,
Щ - мужского.
- Очень и очень много спорного, - сказал сэр Суер-Выер. - Почему "X" женского, рода? В чем дело? Почему "Щ" - мужского, когда видна явная баба? Не понимаю, не принимаю, требую массу уточнений и дополнительных доказательств. Нужна настоящая проверка!
- Извините, сэр, но как-то неловко задирать буквам юбки. Я слышу и читаю их рисунок.
Младенец господин Ю засмеялся и так говорил:
- В русском алфавите осталось только два знака, нерастолкованных вами. Это твердый и мягкий знак. Скажите, пожалуйста, какого они рода?
- Дело проще пареной репы. Твердый знак - женского, а мягкий - мужского рода.
- Браво! - воскликнул младенец-господин. - Позвольте закончить дело таким философским пассажем: правы все мы, так или иначе воспринимающие букву-звук, для кого она - среднего, для кого - женского, для кого мужского рода. В этом истина. Каждая буква несет в себе единство трех родов, триединство. Все три рода в одной букве! Поэтому-то каждая буква гениальна! А теперь давайте займемся тем, для чего созданы буквы.
- Чем же это? Чем? - спрашивал пораженный нашей философией старпом.
- Буквы созданы для того, чтоб ими играть. Давайте поиграем: пусть каждый член экипажа назовет свою любимую букву.
- А! - ахнул старпом. Он отделался первым и свободно вздохнул. Кр'оме' того, ясно было, что эта открытая буква соответствует его прямой натуре. За ним покатились и остальные буквы и персонажи, пока не доехали до "З". Никто не решался ее полюбить. Я даже не знаю почему. Какая-то заминка в подсознании.
- Зе, - заявил наконец матрос Зализняк.
- И, - икнул механик Семенов.
- Й, - икнул вслед за ним и Хренов.
- Вот это уже совсем непонятно, - сказал Суер-Выер. - С чего это вы, Хренов, любите "и краткое"?
- А что, разве нельзя, кэп?
- Можно, но непонятно. Объяснитесь.
- Видите ли, кэп. Я эту букву обожаю, потому что с нее ничего никогда не начинается. С других букв как начнут, как поедут, а тут все спокойно, душа не болит.
- Прекрасно, - сказал капитан, - но доиграем в другой раз. Меня интересует, что делать с этим младенцем? Надо найти ему место. Кем он, собственно, будет числиться?
- Юнгой! - крикнул младенец.
- Да, друг, - сказал Суер, обнимая меня, - когда НЕЧТО породило младенца - это было гениально! И даже пока он рассуждал на своем уровне, все было неплохо. Но вот он превращается в юнгу! НЕЧТО породило юнгу! Кошмарный сон! Вот она, настоящая пониженная гениальность! НЕЧТО - и вдруг какой-то юнга, фырк, бырк, тюрк, шурк, кунштюк. О горе нам! НЕЧТО порождает НИЧТО!
Главы LV-LVI. Крюк
Младенец-господин-юнга-Ю соскочил с бочки, сбросил одеяло и, оказавшись нагим, заявил:
- Я наг, сэр! Где ваш кастелян?
- Спился! - гаркнул Чугайло.
- И где теперь?
- Утопили!
- Подать ему тельняшку и штаны, - приказал старпом. Боцман сбегал в рундук, притащил тельняшку, усевшую после многотысячных стирок, и выполосканные до предела брюки-клеш.
Младенец облачился, превратился в юнгу и тут же принялся скакать и летать, как воробушек, по мачтам.
- Какое счастье! - кричал он. - Теперь я юнга! Я всю жизнь об этом мечтал! Быть юнгой на таком великом корабле, как "Лавр Георгиевич", под водительством сэра Суе-ра-Выера! Гениальная судьба для молодого человека! НЕЧТО породило юнгу! Пусть оно и дальше порождает юнг, кассиров, трактористов и парикмахеров. Впрочем, вы немного ошиблись, капитан. Меня породило не НЕЧТО. Мою маму зовут Гортензия, а вот папа... действительно неизвестен. Не знаю, где папа, не знаю. Может быть, и найдется на островах Великого Океана!
- Госпожа Гортензия говорила, что вы на острове цветущих младенцев, а мы обрели вас совсем в другом месте.
- Вы знаете, - сказал юнга, - эти цветущие младенцы обрыдли мне до невозможности! Толстощекие и круглопузые, вечно они ссорятся из-за трехколесных велосипедов, я и перебрался в другое место. К тому же, я был там самым худосочным и слабеньким. Они все обжираются самым бессовестным образом, едят все подряд - и колбасу, и сардельки, курятину и сыр пошехонский, а мне все капуста отварная, овсянка да овсянка - аллергия, сэр, диатез.
