Мария Райкина - Москва закулисная - 2
Под ее командами отыгрывают все - крик кукушки, совравшей Пат про долгую жизнь. Кровать, на которой у Пат вскоре горлом хлынет кровь...
Роберт: Если бы ты была просто нормальной женщиной, я не мог бы тебя любить.
Пат: А вообще-то ты можешь любить?
Роберт: Ничего себе вопросик на ночь...
В этот момент Волчек с улыбкой смотрит на сцену и шевелит губами.
- Вот смотри, - шепчет она, - когда он обнял ее колени и провел по ним тыльной стороной ладоней, то получилось трогательнее. Чувствуешь разницу?
- Галина Борисовна, а вы-то сами что чувствуете в этот момент? Проигрываете ситуацию? - спрашиваю ее.
- Проигрываю все. И поцелуй тоже. Пытаюсь впрыгнуть в их состояние.
- Уточните, в чье именно: Пат или Роберта?
- Тут многое соединяется. С одной стороны, моя эмоциональная память мне подсказывает, а с другой - профессиональное чутье, что нужно делать: поцеловать ей глаза или руку. Впрочем, процесс непростой и на составные не раскладывается.
Как же не раскладывается, когда любовь, нематериальную сущность которой толком никто объяснить не может, выверяется чуть ли не с логарифмической линейкой?
Спрашиваю любовников из "Трех товарищей":
- Вы верите в такую любовь, как в романе?
Чулпан Хаматова:
- Безусловно верю. Но я ничего подобного в жизни не испытывала. Не знаю, как бы с этим справилась. Даже не могу представить ситуацию, когда любви подчинено все. В жизни я более труслива, и, наверное, более холодна.
Для Александра Хованского это вообще не вопрос:
- Я полюбил даже медсестру, которая в больнице приходила делать мне уколы. Живу по принципу - в любви или все или ничего.
Не признающий в любви полутонов, акварели и пастели (не путать с постелью), Хованский убедился тем не менее в том, что не всякая женщина желает безумства в любви.
- А ты?
- А я - да. Но не всякая такое выдержит.
VI
Играть любовь, как и ставить, трудно. И не всякий ее может играть, более того, считают профессионалы, не всякому любовь на сцене идет. Некоторые в любви как слоны в посудной лавке: шуму много, а чувства - ноль. Рассказывают, что роскошно любить на сцене умели Высоцкий, Даль, Миронов. Страстным сценическим любовником считался старейший ленинградский артист Николай Симонов (первый Петр I в отечественном кинематографе). Он был настолько достоверен и убедителен, что даже партнерши путались - любит он их или героинь? К примеру, Нина Ургант, игравшая с Симоновым в одном спектакле, вспоминает, что он так вел сцену объяснения в беседке, что актриса была уверена - все закончится настоящим, а не фальшивым поцелуем. Не тут-то было: поцелуй оказался условным, а после спектакля Симонов заявил, что никогда в жизни не будет целоваться натурально, потому что "это театр, а не жизнь".
Кстати, о жизни. Есть наблюдение: тот, кто великолепен был в сценической любви, тот и в жизни умел любить. Или по крайней мере красиво влюблялся. Чтобы разбудить женщину в актрисе, совсем не обязательно обладать эффектной внешностью, накачанным телом и басом. Стопроцентными женщинами многие актрисы, по их собственным признаниям, чувствовали и чувствуют себя рядом с Евгением Евстигнеевым, практически не игравшим любовников, Николаем Караченцовым, Владимиром Машковым и Арменом Джигарханяном - обладателем, как он сам считает, обезьяньей фигуры.
- Армен Борисович, что главное, когда играешь любовь?
- Это такая вещь... Это не понять. Я чего-то фантазировал, подкладывал из своего жизненного опыта, но...
И тут артист высказал мысль, которую можно считать ключевой в понимании сценической любви:
- Про любовь не говорят. Про любовь скрывают.
И чем интереснее скрывают, добавлю я, тем лучше она выходит.
VII
"Современник".
- Ты не говори ей, что любишь. Его любовь - не на словах, а за словами, опять кричит Волчек.
Тот, кто учит любить других, сам-то счастлив? Или его самого надо поучить? Правило это или закономерность, но существует мнение, что у тех, кто замечательно ставит любовь в театре, с собственной любовью не все так просто. Режиссер БДТ Георгий Товстоногов, например, при всех его многочисленных романах - от минутных до многолетних - был человеком глубоко одиноким. И единственной женщиной, которая была верна ему до конца, оказалась его сестра. Главреж "Современника" на мой вопрос о личном счастье задумалась.
- Может быть, спектакль для меня сублимация любви. Может, там (показывает на сцену) я по-настоящему и любила. По крайней мере, все, что сыграли мои артисты, я играла вместе с ними.
Я ухожу из "Современника", окончательно сбитая с толку и запутавшаяся в любовных сетях, расставленных профессионалами.
- Вот, детка, наконец-то ты почувствовала это состояние, - неслось мне вслед...
После того, как на экране она вошла в клетку с тиграми, я тоже решила стать дрессировщицей. Когда подкладывала взрывчатку под фашистский самолет, я жалела, что война кончилась и моему подвигу в ней нет места. А жесткая анархистка уводила неокрепшее детское сознание с праведного пути школьных учебников. Я тоже хотела быть такой же, как Леночка Воронцова ("Укротительница тигров"), Аня Морозова ("Вызываю огонь на себя"), Мария Захарченко ("Операция "Трест""). В конце концов, как артистка Касаткина, которая помыкала хищниками легко и непринужденно, после чего целовалась с красавцем-героем. И мне было плевать на социальный заказ, возложенный на ее героинь. Перед обаянием их силы и энергии я (и не только я) чувствовала себя как удав перед кроликом. Со временем выяснилось, что она укротительница не только хищников, но и
Укротительница всех
Жертвы для мужа - Предложение остаться в клетке - Почему мужья уходят от медсестер
Исповедь грешницы - Товарищ маршал
Она и в жизни, как укротительница, - резкие импульсивные движения, твердый голос с преобладанием низких ноток. Смотрит в упор, разве что хлыста в руках не хватает. Впрочем, он ей ни к чему, при ней и так подтягиваются. Нет сомнения, что эта женщина сама без каскадера входила в клетку.
- Вспоминать "Укротительницу тигров" - одно удовольствие. В клетку кроме меня входили и Кадочников, и Филиппов. Страшно было. Но этот страх проходил через несколько минут. Дальше - ощущение прострации. Однажды тигр Пурш стал на задние лапы, дико зарычал, перебил палку, а затем выбил из моих рук шамбарьер. Он так носился по вольеру, что несколько раз ударил меня хвостом по ногам - я еле устояла. И только слушала команды дрессировщика Эдера: "Бей! Ложись! Стоять!" Как выходила из клетки - не помню. К четырем тиграм дрессировщик меня допустить не мог (он нес за нас, артистов, уголовную ответственность), и тогда сделали стекло в вольере, внизу оно доходило мне до колен и поднималось на вытянутую руку. Когда тигрица Рада стала кусать трех тигров, они начали так прыгать, что вся массовка заорала, решив, что они ко мне перемахнули. И в этот миг странная мысль и совсем неуместная посетила меня: "Надо же, - подумала я, - одна баба трех мужиков гоняет". И как только я об этом подумала, разъяренная Рада разбила стекло и влетела в мой вольер. Эдер заорал: "Вода!" Но никакой воды не было. И тогда он сорвал замок и буквально вырвал меня из вольера.
- А вы всегда работаете без дублера?
- Как правило, без. Но в "Укротительнице" у меня была дублерша - Маргарита Назарова. Я дважды падала с лошади - на "Укрощении строптивой" и "Операции "Трест". На "Операции моя лошадь
перепрыгнула через барьер и неожиданно сделала "свечку", потому что шел грузовик. Я не удержалась, упала спиной об землю. У меня - трещина в позвоночнике. "Скорая". Больница. Два месяца, лежа на доске. А спустя какое-то время приходит ассистентка и говорит: "Вы не можете нас выручить: листья опадают, а осень в фильме должна быть". Я говорю: "Есть же дублерша". - "Нет, важно ваше лицо, три камеры и галоп". Она пошла уговаривать врача, но он сказал: "Как вы безжалостны, какая боль будет у нее, когда она сядет на лошадь, а тем более помчит в галоп". Короче, муж приезжает: "Может, не надо?" - спрашивает он. "Конечно, надо. Осень кончается". И вот на носилках меня в "рафик" засовывают, на площадке лежа одевают, помогают забраться на лошадь. Я только успела оператору сказать: "Проверьте все стеклышки, я думаю, что второго дубля не будет". В общем, когда я сползла с лошади после полуторакилометрового галопа, я выла так на земле, как воют звери от боли.
А еще у меня был случай, когда я чуть не погибла на съемках картины "Вызываю огонь на себя". Помните, там эпизод, когда наши самолеты бомбят? На экране - хроника, а на земле пиротехники подкладывали взрывчатку. Но кто из них знал, куда пойдет волна? А волна пошла под мое корыто, которое было из очень толстой жести. Корыто разорвалось в куски, которые полетели прямо мне на голову. Меня рванул за руку осветитель. Секунда решала мою судьбу.
- А может, все это жертвы для мужа-режиссера, ради удачи которого можно и с больничной койки сползти, и на мину напороться?
