Мария Райкина - Москва закулисная - 2
Кто бы мог подумать, что у красивого, нежного зрелища, которое готовят зрителям, окажется такая чудовищная изнанка, как у белого плаща кровавый подбой. Вот, например, свидание Роберта и Пат. Оно первое, а на сцене выходит буднично - болтают про воздух, сигареты, машины, плюшевого медвежонка. Только слова, а за ними почему-то - пустота. От этого Волчек заводится, и в зале начинается буквально звериный кошмар.
Пат (достает медвежонка из коляски и хочет отдать старой проститутке, которую играет Людмила Крылова): А медвежонок... (растерянно, с вопросительной интонацией, кидается вслед за ней).
Роберт: А медвежонок пусть останется у вас.
Волчек (на повышенных тонах): Нет. Не медвежонок. А (с другой интонацией) медвежонок.
Роберт: А медвежонок...
Волчек: Нет! Стоп! Сделай паузу!
Роберт: А медвежонок... (Делает, как велят).
Волчек: Саша, сколько можно повторять, медвежонок - это не бытовуха. Ты пойми, Роберт стесняется, зажимается. Он привык только с проститутками, они все делают за него. А он пропустил многое, когда был на войне. Понял?
Роберт (пошел на отчаянную попытку): А медвежонок (пауза).
Волчек: Нет! Фальшь! Пафос! Ненавижу!
Роберт (упавшим голосом): Галина Борисовна, я не понимаю, чего вы хотите.
Волчек (как выдохнула): Яхочучтобынебылобытовухи.
Это уже не слова, а пулеметная очередь. Атмосфера накаляется. Минутная реплика про этого, черт его побери, медвежонка растянется на полчаса, пока Волчек устало не выдохнет: "Вот, вот, детка". Слово "детка" она употребляет, когда наконец что-то дельное получается. Меланхоличная и медлительная в жизни, Галина Волчек сейчас похожа на Везувий в девятом ряду, который каждую минуту взрывается и извергает крики, отчаянную ругань вперемежку с кашлем. Сходство с вулканом ей добавляет струйка дыма от сигареты - режиссер, по обыкновению, курит одну за другой.
II
А вообще, легко или трудно играть любовь? Профессионалы в один голос утверждают, что это дело бесконечно тяжелое, которое может получиться лишь при нескольких условиях. Главное из них у актеров - влюбленность в своего партнера.
- Если нет влюбленности, ничего не получится, - утверждает Михаил Козаков. - Скажу честно, когда мы с Лилей Толмачевой играли "Двое на качелях", мы с ней доигрались до настоящего романа.
Впрочем, наличие романа у партнеров - совсем не обязательно. Тут как раз тот случай, когда каждый приспосабливается к роли, как может, - с романом или без оного. Например, Марина Зудина уверяет, что ей невыносимо трудно было играть телеспектакль "Тени" с Олегом Табаковым именно потому, что в этот момент их роман был в самом разгаре.
- И все мои старания были направлены на то, чтобы скрыть от зрителей свои настоящие чувства.
В отличие от супруги Олег Павлович не испытывал и не испытывает дискомфорта в театральной версии любви. Как с женой, так и с другими партнершами. Артист Хованский, который репетирует Роберта в "Трех товарищах", также уверен, что без влюбленности в артистку Хаматову у него ничего не получится. И однажды он поймал себя на том, что ему все время хочется стоять с ней рядом, обнимать и кайфовать даже от того, как она выглядит.
- Как-то она пришла, и от нее пахло потрясающей туалетной водой. Я сказал ей: "Чулпашка, а ты не могла бы использовать ее всегда, она мне помогает играть".
- Чтобы любовь на сцене лучше шла, может быть, вам закрутить роман? предложила я Чулпан.
- Нет. Это же буду не я и не моя любовь. Лично я люблю совершенно по-другому. А потом, если роман кончится, что тогда?
III
"Современник".
Здесь любовь - это не кино, где первый кадр - знакомство, второй постель. Такой любви в "Трех товарищах" нет. Как нет империи страсти со вчерашним набором из обнаженных тел и нарочито гру
бых фраз типа: "трахнуться", "перепихнуться" и пр. В "Трех товарищах" между первым и вторым кадром Волчек реконструирует большую тщательно проработанную прелюдию любви. Ту самую, которая обычно бывает с дурацким видом, с дрожью в голосе и невладением рук, с идиотским заиканием...
На самом деле на сцене красивая любовь без вранья - мечта всякого, идиотизм которой - в ее несбыточности. Поимевшие ее хоть раз - избранные. Не понюхавшие ни разу вкуса подлинной чистоты становятся в большинстве своем циниками.
Даже музыкальная тема любви выдается режиссером экономными порциями на протяжении всего спектакля, чтобы в финале разразиться на всю мощь.
Слева по авансцене стоит предмет, цену которому знают все влюбленные, скамейка. На скамейке - Роберт и Пат.
Волчек: Саш, возьми ее руку, так, проведи по глазам. Нет, лучше не по глазам, по всему лицу води. Так. Целуй руку. Дальше...
Дальше, естественно, следует поцелуй. Пауза. И в этот момент Волчек встает. Решительно идет к сцене, зовет артиста. Что-то шепчет ему на ухо, судя по энергичной жестикуляции, - что-то страстное или крепкое. Возвращается к столику. Закуривает. Что же она ему такое сказала? Но почему-то именно после режиссерского инструктажа все переменилось. В этот момент в воздухе пронеслось нечто незримое и беззвучно грянуло. Даже тишина стала особой. Поцелуй вышел ошеломляющий. И все слова - его и ее - зазвучали по-другому. То же самое, но только по-другому.
- Чулпан, - спросила я артистку, - когда поцелуй не формальный, а настоящий, это имеет значение?
- Конечно, имеет. Тогда есть толчок, возбуждение.
- А кто возбуждается - Чулпан Хаматова или Пат?
- Обе, наверное. Физика моя, а голова и мысли Пат.
А партнер ее так и не признался, что сказала ему Волчек. Отделался туманной фразой: "Это раскрепощает". К каким только способам не прибегает режиссер, чтобы достать или даже выбить из актера любовь. Уговоры, крики, копание в мужской и женской психологии, провокации... Правда, на этот раз "Три товарища" обошлись без по-следнего. Хотя Галина Борисовна помнит, как однажды, чтобы вызвать состояние шока у артиста, она выставила бестолкового за дверь, быстро разделась до комбинации и крикнула: "Входи". Он вошел и со словами: "Ой, извините" - вылетел пулей.
Роберт: ...У меня есть недостатки, и я всего-навсего шофер такси, но вообще-то...
Пат: Вообще-то ты самый любимый на свете пьянчужка (обнимает его, целует).
В этот момент Чулпан, легкомысленно полулежа в кресле, набрасывает покрывало на себя и Роберта. Из-под клетчатого пледа слышно хихиканье. Две ножки в здоровенных носках из шерсти трогательно свешиваются с ручки кресла то ли женские, то ли детские.
Волчек: Вот, а теперь, Чулпан, положи ему голову на плечо. По-детски, а не "сексувально", как говорит Виктюк.
IV
Кстати, о сексе. Впрочем, о сценическом сексе нельзя говорить "кстати", так как это - дело серьезное. Причем секс - не страстный поцелуй, объятия и раздевания с имитацией полового акта. Это обаяние пола - мужского и женского под которое попадает зал. Это когда совсем независимо от артиста все окрашивается чувственным, сексуальным светом. Даже непонятно за счет чего: из-за трещинки ли в голосе, кошачьей пластики, особого поворота головы или, как говорил Карамазов-отец, из-за ямочки под коленкой у Грушеньки. Обаяние пола, сексапильность актера - это не выдумка, а факт, имеющий массу подтверждений.
Только сугубо социальный репертуар советского театра и косность чиновников не позволили стать официально признанными секс-символами тем актрисам, которые вполне заслуживают этого почетного звания. Но негласно сексапильность признавалась за первой красавицей ленинградской сцены Натальей Теняковой, Зинаидой Шарко, по прозвищу "самые красивые ножки Ленинграда". Волна секса буквально накатывала с экрана, когда на нем появлялась чувственная, шикарная Алла Ларионова.
Татьяна Лаврова, Наталья Гундарева, Валентина Малявина, Маргарита Терехова, Марина Неелова, Елена Коренева... У каждой из них был свой особый шарм и привкус сексуальности. Скажем, у Лавровой - интеллектуальный, а Неелова несла обаяние "анфан терибль" - ужасного ребенка.
Сейчас, когда секс стал легальным двигателем карьеры и двигателем вообще, немногие актрисы могут похвастаться сексуальной манкостью. Бесспорным секс-символом в Питере считается Татьяна Кузнецова - томная актриса из Театра им. Комиссаржевской. В Москве явного лидера среди молодых нет, хотя сильное чувственное обаяние ощущается в Елене Яковлевой, Евгении Крюковой, Марии Ароновой, Ольге Дроздовой, Марии Мироновой и Чулпан Хаматовой, в этой женщине-ребенке с грустными глазами и припухшими губами.
V
"Современник".
"Три товарища" добрели до моря. То есть Роберт вывез Пат на отдых, для чего слева на сцене установили здоровенную кровать. И под истеричный крик чаек из динамиков ее долго двигают так, чтобы влюбленных хорошо было видно с крайних кресел.
Волчек: Стоп. А почему Роберт ее расхотел? Это надо как-то отыграть.
Под ее командами отыгрывают все - крик кукушки, совравшей Пат про долгую жизнь. Кровать, на которой у Пат вскоре горлом хлынет кровь...
