Александр Яковлев - Голоса над рекой
(Джон Фаулз)
"Желаю новогоднего счастья навсегда".
(Бел Кауфман, внучка Шолом-Алейхема)
Ну, а на странице с буквой "3" было это самое стихотворение о понедельнике:
Захотелось солнечной
Наконец-то встречи "..."
Здесь была и строка Мандельштама:
"За стихи у нас убивают".
У него была одна-единственная фотография родителей. Он тоже был с ними, сидел в середине. Ему было 17 - канун 18-летия и ухода в армию.
И эту единственную фотографию он, очевидно, еще в студенческие годы или, может, в первые годы их жизни здесь заложил в какую-то толстую книгу, чтобы распрямить, и так с тех пор не мог найти. Каждый год он пересматривал книги, листал, тряс их, но фотографии так и не нашел...
Были у него за войну всего одно письмо и открытка от матери (все письма за 8 месяцев до войны пропали во время отступления под Лепелм), справка из их сельсовета и письмо-треугольник от матери друга его детства Зямы Фалкова, сгоревшего в танке.
Вот и все, что было из дома...
Причем, письмо и открытка, как и справка из сельсовета, были даже не на его имя.
Первые на имя его друга Моси, с которым он уходил вместе в армию и вместе потом служил год, а справка - на имя московского дяди, брата мамы.
С конца июня 41 года мать почему-то перестала получать письма сына, хотя он был жив и здоров и, главное, рядом с Мосей, вот мать и писала Мосе.
"Нагартав, 26/VII 41 г.
Здравствуй, дорогой Мося!
Только что твои родители получили твое письмо от 9/VII, в котором ты не пишешь привет от Лейвуси. Нашим переживаниям и волнениям нет границ. От Лейвуси мы получили письмо от 27/VI, и с тех пор ни слова. Прошу тебя, дорогой Мося, с получением этого письма написать нам, где сейчас находится наш сын, служит ли он по своей специальности, все ли вы, наши нагартавские ребята, вместе, а если нет, далеко ли вы все друг от друга.
Мы читаем газеты, слушаем передачи из действующей армии и очень за вас беспокоимся.
Сегодня твои родители напишут тебе письмо.
Будь здоров, желаю тебе и всем нашим ребятам остаться целыми и невредимыми и с полной победой над лютым врагом вернуться домой.
Мать твоего друга Лейдерман П.Д.
Учти, Мося, наши волнения и напиши сразу ответ".
Вскоре Мосе пришла открытка, написанная через 4 дня после этого письма.
"Нагартав, 30/VII 41 г.
Здравствуй, Мося!
При получении сей открытки немедленно напиши мне, где сейчас находится наш сын, мы от него не имеем с 27/VI никаких писем. Нашим переживаниям нет границ.
Надеюсь, что ты сейчас же ответишь нам. Дома у вас благополучно. Будь здоров, желаю тебе остаться целым и невредимым.
Мать твоего друга Лейдерман П.Д."
Конечно, сразу при получении письма и открытки Мося отдал их своему другу. Тот тут же написал домой, но опять ответа не получил. Теперь уже и Мося ничего не получал.
Ровно три года длилось это молчание. Молчали все.
29 июля 1944 года секретарь Нагартавского сельсовета Березнеговатского района Николаевской области на запрос моего московского дяди, брата мамы, тоже разыскивавшего ее, написал следующую открытку-справку:
"На Ваше письмо от 16/VII 44г. Нагартавский с/с отвечает, что Ваши родственники Лейдерман И.Б. и его жена Лейдерман П.Д. были эвакуированы в 1941 г., но не сумели переправиться и вернулись обратно в Нагартав, где погибли от рук фашистов.
Сын их Лейдерман Л.И. находится в РККА. Его адрес: п/п 64275 "г".
29/VII 44 г., секретарь с/с И стояла подпись.
Дядя тут же переслал эту справку мне, на мои же личные запросы так все и не было почему-то никаких ответов...
"И".
И я вижу ее, и теряю ее, и скорблю,
И скорбь моя подобна солнцу в холодной воде...
(Поль Элюар)
И тогда, протягивая руку,
Думая о бедном, о своем,
Полюбил я горькую разлуку,
Без которой мы не проживем.
(Борис Корнилов)
И пошел, куда не зная,
С автоматом у плеча,
"Белоруссия родная!.."
Громким голосом крича...
(Д.Самойлов)
Однажды, будучи беременной, мать вышла из дома и увидела на улице, прямо перед собой повешенного на дереве знакомого парня-украинца из соседнего села. И его отца, тоже знакомого, стягивающего с сына сапоги.
На груди парня висела фанера с надписью: "Погромщик".
Кем он стал, этот парень - свой же, сосед, совсем молодой?..
Ушел к "зеленым"? Еще к кому-нибудь из бандитов?
В 22 году таких на Украине оставалось еще немало.
Чья-то карающая рука настигла его. У матери, все это увидевшей, тут же начались роды...
Ребенок родился семимесячным, слабым...
Дедушка мне часто рассказывал, что рос он, грудным, в мягком и теплом курином пуху.
А я, как дурак, твердил одно и то же:
- Да ведь ты же сам этого не помнишь!
- Ну и что?? Я же помню мамины рассказы.
И я замолкал, я не знал, что теперь говорить.
А дед обычно тихо повторял: - Да, представляешь, В ПУХУ...
Этот факт его биографии был для него почему-то очень важным, возможно, даже он гордился им... И еще он говорил, что перед сном мама всегда гладила утюгом его постель, даже когда он был уже взрослым.
И я сохраняю бережно боль Как луч твоего тепла.
(Наум Коржавин)
Бессонными ночами я часто повторяла по порядку свой алфавит, пытаясь уснуть, но не засыпала, зато хорошо выучила все...
"К" начиналось самойловской строфой - такой значительной для обоих.
Как это было! Как совпало - Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало И лишь потом во мне очнулось!..
Дальше шли:
Каузальгия
и
Кержун Антон Павлович.
И вот это, из К.Воробьева, но не из "Великана", а из другой, тоже прекрасной его повести - "И всему роду твоему..."
"Кто-то из великих писателей сказал, что день опять обрадует меня людьми и солнцем и опять надолго обманет меня".
Были здесь и слова Мити из Достоевского, из "Карамазовых":
"Калина, ягоды, какие красные".
Эти слова, кроме всего, были вывешены вроде своеобразного лозунга на встрече "Свечи" с писателем В.Г.Распутиным в 81 году, когда он был на заседании клуба уже второй раз (в первый раз, в 76 году, обсуждалась его повесть "Живи и помни")
- рассказывал, вернее, читал ("Я плохо говорю") свое эссе о Шукшине, которое тогда нигде еще не было опубликовано. Слова Достоевского были как бы эпиграфом к этому эссе, одним из них, но эпиграфом о т клуба, от читателей.
Распутин тогда говорил и об отношении Шукшина к женщинам, о том, что Шукшин не любил их, и они в его произведениях, кроме Матери, всегда отрицательные образы...
С женщин Валентин Григорьевич логично перешел на семью. И стал вдруг яростно говорить о том, что развод не имеет право на существование: "Женился и живи всю жизнь с той, кого выбрал! Жена -родня... Родина..."* Он тут очень четко все увязал.
В зале возник шум, послышались вопросы, возражения, но Валентин Григорьевич все это отмел и закончил тему несколько своеобразно: "Когда человек живет с одной женой, - он на двух ногах, - хороша ли, плоха нога, но своя, как и жена. Новая жена - протез (да, так он сказал). Женившийся второй раз идет словно на протезе"
(да, да, именно так сказал).
Потом, конечно, выступали, спорили, доказывали, что Валентин Григорьевич все же не совсем прав, приводили примеры, недоумевали (нога жена??), но, как и на первой встрече, Распутин был как скала - стоял твердо, и все их жаркие слова оказывались... жалкими: ударялись в эту скалу, нисколько не сокрушив ее...
"Л".
"Люди, милые люди, здравствуйте!" (В.Шукшин)
"М"
"Мы все сошлись на том, чтобы как можно лучше ухаживать за страждущим человеком, иногда держать его за руку, дарить хоть каплю дружеского тепла, ведь даже за пять минут можно порой одолеть отчаяние"
(Мадлен Риффо, "Больница как она есть". Эту вещь они тоже обсуждали в своем клубе. Говорили и о ней, и о себе, о своей больнице как она есть...)
Здесь было и мое стихотворение "Мама и город".
Можно сменить квартиру, В город уехать другой, Но здесь же твоя могила - Мне надлежит быть с тобой.
Ах, что говорить, Что "оправдывать"
Город хороший мой! ...
Какая здесь горечь-черемуха
Над твоей распустилась звездой!..
Мне придется еще увидать напоследок,
Как мой мальчик снесет пережитое мной.
(Юнна Мориц)
Микеланджело - Микеланьоло ди Лодовико ди Лионардо ди Буонарроти Симони (так звучит полное имя Микеланджело) родился 6.111.1475 года.
"Мне часто приходит в голову мысль о том, что неплохо было бы пересказать (...)
все те сюжеты литературных произведений, которые поразили меня. Первым вспоминается "Принц и нищий". Нет, нет, ничто не вспоминается отдельно врывается целый вихрь!"
(Юрий Олеша)
(Он сам пересказывает (и весьма своеобразно рассказывает о самих авторах!)
Данте, Монтеня, Гете, Л.Толстого, Тургенева, Пушкина, Достоевского, Марка Твена, Ростана, Уэлса, Ренана, Хемингуэя, Б.Шоу, Карела Чапека, Бунина, Делакруа, Ван Гога, Моцарта, Хлебникова, Ренара, Бетховена, Шаляпина, Маяковского...
И он пишет (пересказывает о львах, собаках, гориллах, кошках, лисицах, воробьях, птице-секретаре, бабочках, павлинах, разных деревьях... И все это, чтобы в конце концов воскликнуть: "Да здравствует мир без меня!")
