Борис Казанов - Полынья
Обычно старшина редко сюда заходил. Но вот отчего-то зашел и сейчас, из-за спины Сары, посмотрел на карту Полыньи, придавленную циркулем и двусоставной штурманской линейкой. Вся в кругах магнитных склонений, в отметках подводных кратеров, испещренная вдоль и поперек корректорскими чернилами, она выглядела зловеще. И поэтому линейно-прямой курс капитана Просекова казался чересчур вызывающим и даже внушал опасение. Этот курс, по которому Микульчик уже собирался вести "Шторм", пролегал по Арктическому течению, а потом шел в коридоре двух течений, когда возле Земли Верн подступало Гренландское, опасное из-за частых туманов и дрейфующего льда. Почти на всем расстоянии определиться можно было лишь по счислению. Только на оконечности пути были радиомаяк Хейса, маячок Рудольфа, да на перекрестке стоял ледовый буй с подводным колоколом - возле мыса Святой Нос, на повороте в шхеры Минина. Отыскивался он по акустическому телефону, что было не просто. Но если даже их не затронет лед и они найдут проход в шхеры, то одолеть этот каменный лабиринт, держа на поводке "Шторм", будет для "Кристалла" дохлый номер. Разве что "Агат" пожалеет их: взвалит на плечи "Кристалл" и заодно "Шторм".
Просеков скользнул по нему холодными глазами:
- Все для себя выяснил?
- Кое-что прикинул, - признался Суденко.
- Что именно?
- Пока об этом нечего говорить.
- Разрешаю молчать, - небрежно бросил капитан.
В это время в широком лобовом стекле, разбегаясь перед "Кристаллом", показалась целая стая авангардных облаков, обточенных ветром, похожих на какие-то старые посудины.
Между механиками из-за них разгорелся спор.
- Суда типа "Т", морские капустники*, - определил один из них, с широкими бакенбардами, почти закрывающими щеки.
* Тип постройки устанавливается по заглавной букве судна, первого из серии.
- Это логеры, переделанные тральцы, - высказал свое мнение другой.Суда типа "И".
- Всех логеров давно пустили на иголки, - не согласился третий. - Это фантомасы, типа "П".
Просеков прервал разногласия:
- Это суда типа "Б", - сказал он.
Тут эта туча типа "Б", покрутившись, как присела на месте, и поток воздуха, с размаху наткнувшись на нее, разбрызгал облако в массу висящих, крутящихся, трущихся между собой, засветившихся изнутри капель. А потом эта разъединенная на частицы масса, крутясь еще больше, внезапно родила громадную искру, которая, пронзая атмосферу, захватывая вокруг себя воздушный слой, ударила прямо перед носом "Кристалла", проломив воду с треском, как пласт тяжелого льда. Проникая все глубже, воздушная масса сузилась до крошечного пятна, а потом из глубины море стало светлеть, и, когда пятно растеклось на поверхности, Просеков потянул телеграф, а Шаров круто переложил руль, и в тот момент, когда судно притормозило, из моря, вытолкнутая всосавшимся воздухом, вырвалась колонна воды размером с высоковольтную опору. Наверное, такая масса взрывного воздуха, попав в "Кристалл", могла вогнать его в море метров на пятьдесят как минимум. Да и сейчас, вырвавшись водой, она превратила бы "Кристалл" в лепешку, но ветер в нее уперся, наклонил, и опора, пошатавшись, упала впереди, даже не забрызгав стекол. Просеков тут же перевел "Кристалл" на полный ход, а Леха выровнял судно.
- Держи окружность так, чтоб она легла на счислимое место, - сказал капитан Саре, который все еще никак не мог пристроить на карте целлулоид.Направление к центру циклона, - пояснил он.
Вошли под свод грозы, который образовывало несколько гигантских облаков, крутившихся против часовой стрелки. Просеков велел Лехе не обходить облака, а идти под их прикрытием. Эти облака, похожие на черные дирижабли, были такие тяжелые, что ветер только поворачивал их, просвечивая как рентгеном. Дирижабли крутились, поразительно похожие на планеты - с долинами, горами, реками. Но вот один из них, воспламенившись, просквозил чудовищным сердечником искры и, вытягиваясь в колонну, вращая хоботом, ввалился в море с таким грохотом, что все оглохли. А море, отыграв удар, выбросило столб воды, величиной с водонапорную башню. Теперь дирижабли, переворачиваясь на воздушных волнах, зажигались и взрывались один за другим, выстраивая впереди и по сторонам "Кристалла" столбы кипящей воды, между которыми он проходил, сотрясаясь переборками, звеня стеклами; нырял, пропадал в пене, и казалось невероятным, что оставался цел. Казалось безумием идти прямо под облаками, пикировавшими на них, но во всем этом был филигранный расчет прохождения фронта грозы. Ветровой барьер, дующий поперек ведущего потока, находился на большой высоте. А следовательно, возникал угол отклонения взрывной волны. Действовал лишь оптический обман прямого попадания, а всякий раз они оказывались в стороне. А потом наступило затишье, и над ними, почти над самыми мачтами "Кристалла", открылось нечто светлое, круглое, похожее на женский лик, и заскользило, ведя по воде, как лучом фонаря, - "Глаз бури", о котором Суденко слышал, но видел впервые.
- "Мона Лиза", - сказал Просеков, усаживаясь, и приказал рулевому: Ложись на "Лизу" и лежи, пока не поднимется барометр.
- Coy-coy.
Сара, который выходил, сказал:
- Облака на востоке опали.
- Это не облака, - объяснил ему капитан. - Это воздух держал воду. Теперь она пошла.
Механики теперь стояли притихшие, и Просеков обратился к ним, как бы продолжая начатый перед грозой разговор.
- Я ведь тоже сдавал экзамен, - сказал он. - Пришел старик, целый эполет нашивок, посмотрел -ставит девять пятерок и одну четверку. Спрашиваю: "Четверку зачем?" - "А ты что, все знаешь на пять?" - "А почему же нет?"Просеков покрутил головой, довольный воспоминанием.
- Ну и что он?
- Поставил пять!..
Сара, глядевший на капитана с восторгом, сказал:
- Мы ваши курсы, Станислав Ефимович, проходили в мореходке...
Просеков не ответил.
Помрачнев, подтащил к себе Дика и развернул на ладони собачье ухо, как бархатный лепесток.
- Семь лет сегодня исполнилось, это как парню сорок... - Мучительно напрягаясь, сдвинул больную ногу с места. - А раньше дичь не брал, брезговал. Только найдет, и приноси за него сам. А как бегал!-говорил он, возбуждаясь. - Раз пошел с ним на лыжах, километров на пятьдесят. Так я по прямой, а сколько он набегался? Упал дома на пол, как бросают кости... со стуком! А если уйдет за гулящей сукой, то суток на пятнадцать.
- Ефимыч, а как Дик показывает дичь? - спросил механик с бакенбардами.
- А так... - Просеков повернулся к нему. - Лапу вытянет и показывает: вот она...
Механик обиделся:
- Я серьезно...
- Сделает стойку. Лапу подожмет вот так... - Капитан подогнул руку. Весь вытянется в струнку: хоть убей - ни с места! А сейчас ему надо прыгнуть и лечь, чтоб не попасть под выстрел...
Просеков, подражая собаке, сделал прыжок, едва не свалив с ног Сару, который замешкался и не успел отскочить. Дик, наблюдавший за ним, тоже заметался, не зная, как ему быть: раз хозяин подражал собаке, то он должен был сыграть охотника... Нужно было найти выход, поскольку Просеков лежал неподвижно, рассчитывая на его сообразительность, и безусловно ожидал выстрела. Неизвестно, какой бы номер отколол Дик, если б все не испортил радист. Открыв дверь своей каюты, ухмыляясь, он некстати произнес:
- Ну, Ефимыч! Если ружьишко не пропьем, постреляем мы...
Просеков, в раздражении поднявшись с пола, угрожающе навис над ним:
- Ты где бобочку купил?
- В Гетеборге. Возле ратуши.
- Плохое место. Сними.
- Не снимается она.
- То есть как?
- Волосы проросли...
Все засмеялись. Просеков задумчиво спросил:
- А как же ты... Ты с женой живешь?
- Ой! Не пускает к себе... - замахал руками радист.- "Я хочу, говорит, быть молодой, и чтоб ты мне этого не делал..." И заторопился: - Ой, у меня работы столько!..
- Стой!.. Значит, не хочет детей? - Просеков задумался еще больше. Так и сказала? - И он сделал движение, будто хотел погладить радиста по голове.
Свинкин, уловив в капитане перемену, начал оправдываться за жену:
- Но ведь какие ей дети, Ефимыч! Ведь она старая совсем... - Он обеспокоенно поддернул свои сползающие брючки. - В сущности, если хотите знать, я собирался жениться на девочке...
- Эх! - проговорил Просеков со страданием. - Разве думал, что зубов не станет, что нога будет болеть!..
Он открыл каюту, загоняя Дика, и дверь за ними захлопнулась. Свинкин, потолкавшись перед дверью, подался к себе.
- Задумался, - заметил Сара. - Я раз засекал: целые сутки не выходил из каюты.
- Что с ним?
- Переживает! Вроде бы дочь у него умерла в поселке.
- В поселке? Откуда ей там быть?
- Не знаю.
- Шхеры на чьей вахте?
- На Кокорина.
- А Кокорин умеет шхерами ходить?
- Вряд ли...
От этих слов Судсико стало не по себе. Привыкший выполнять любое задание, в каких бы условиях оно ни отдавалось, он нетерпимо воспринимал всякую неуверенность или незнание в других людях, которым было положено отвечать за свое. Просеков, если болен, должен лечиться, а не править "Кристаллом". А Кокорин, если не может его заменить, обязан потребовать полноценного командора. Состояние Просекова, которого старшина знал по "Агату" совсем другим, а сейчас увидел изменившимся, надломленным наказанием, подействовало на него угнетающе. "С таким командором не то что "Шторм" тащить - можно и "Кристалл" оставить в Полынье".
