Вадим Жмудь - Страстное тысячелетие
- И тогда будет всем счастье?
- Да, только тогда и будет, Филипп. Только тем приблизить можно счастливую жизнь, что радеть о ближних, и помнить об этом всегда.
- А каковы главные заветы?
- Не убивать никого, и не желать зла никому - это важное. Возлюбить ближнего самого как самого себя. И другое есть многое, но без этого - просто беда. Пока люди не прекратят убивать других людей, счастья не наступит.
- Истинно ты говоришь, Учитель! Как верно!
- Раз ты согласен со мной, значит не далеко ты уже от того, чтобы и самому учителем стать.
- А что надо сделать, чтобы всеобщее счастье наступило?
- Каждому надо перестать желать личных выгод, а стремиться к общему благу. Если есть у тебя дом, а у другого - нет, пусти его жить к себе. Если есть еды много, а другой голодает - поделись с ним. Каждый должен не о себе думать, а обо всех.
- Мы-то на такое согласны. Но все - согласятся ли? Кто много имеет, тому трудно решиться отдать своё всё другим.
- Прав ты, Петр. Легче верблюду войти в игольное ушко, чем богатому стать добрым и щедрым. Скорее нищие поделятся последним, чем богатые. Также дети легче воспримут доброе слово, так что дети могут стать счастливыми, и в рай войти уже при этой жизни. И из вас многие, что стоят тут уже в этой жизни могут увидеть результаты усилий своих и вкусить плодов от доброты и нового завета.
- А другая жизнь существует?
- Другая жизнь существует, но, к сожалению, не для всех она дана. Чем скорее станут жить все по добру, тем раньше наступят те времена, что каждому дана будет новая жизнь, и она может стать вечной.
- А злым не дана будет новая жизнь, Учитель?
- Злым?.. Нет, злым не дана будет новая жизнь, злых не должно остаться к тому времени.
- Как хорошо все, что ты говоришь, Учитель!
- Да ещё бы вы поняли меня в полной мере - так было бы лучше. Но я и сам не знаю, как объяснить вам, ибо и я сам не все знаю.
- А тот, кто послал тебя - он знает все?
- Кто послал меня, конечно, знает много больше. Но это трудно объяснить... По сути я сам послал себя... Так уж сложилось.
- Ты не таков. Как все мы. Ты - бог?
- Я происхождением отличаюсь от вас, но я - сын человеческий. Хотя дух у меня иной, не земной.
- Небесный?
- Можно и так сказать. Хм... Небесный...
* * *
- Симон, как же это возможно - ходить по воде аки посуху?
- А ты так и не понял, Фома?
- Нет!
- Да потому, что он прежде дунул на воду и велел ей не волноваться и стать подобной тверди земной.
- Чудеса!!!
- А ты как думал? На то он и Пророк, чтобы чудеса творить.
- Надо бы это записать, да людям после сказывать.
* * *
- Учитель, скажи, как ты вернул меня к жизни? Ведь я помню - из меня столько крови вышло. Я должен был умереть.
- Но ты ещё не умер. Я кое-что знаю. В тебе ещё достаточно было крови. Раньше наступает обморок, а лишь затем - смерть. Ты так желал покончить со своей жизнью, что я не смог бы спорить с собой. Я просто помог тебе забыться есть такие жилки на теле человека, что коли их передавить, то человек потеряет сознание. После этого я спокойно забинтовал тебе руки и давал тебе питье и иные лекарства, пока ты и не помнил, что с тобой происходило.
- Значит, человека умершего можно воскресить?
- Не всякую смерть можно побороть, но то, что часто выглядит, как смерть, иногда и не смерть. Бывают такие болезни, которые лечатся без лекарств, хотя кажутся неизлечимыми. Бывают и такие виды смерти, от которых человека можно вернуть к жизни.
- И ты многих можешь воскресить?
- Если услышишь где, что человек только что умер, и меня успеешь привести, может быть мне и удастся этого человека оживить.
- Как же это?
- Если, например, захлебнулся человек только что и лежит, не дышит...
- Ну такой, уж точно, не встанет на ноги!
- Сам не встанет, но если ему помочь...
- Приподнять?
- Да прежде надо вылить воду, что в него вошла, а также вдуть воздух, да и если сердце остановилось, так и на грудь давить, но не так, чтобы ребра сломать, а понемногу и часто.
- А зачем дуть? Чтобы вдохнуть в него жизнь заново?
- Ну, вроде того - чтобы начал дышать.
- И ты сможешь оживить утопленника, Учитель?
- Попытаюсь каждый раз, а иной раз и получится. Если сразу его вытащат точно получится.
- И удавленника?
- Если сразу как только перестал дышать - так и удавленника оживить можно.
- Чудно!
- Если поверите мне и научитесь, то и вы сможете то же делать.
* * *
- Симон, как же это возможно - оживить покойника?
- А ты опять не понял, Фома?
- Нет!
- Да ведь сказал же он - дунуть надо ему лишь - и вдохнуть душу заново.
- Чудеса!!!
- А ты как думал? На то он и Пророк, чтобы чудеса творить.
- Надо бы это записать, да людям после сказывать.
* * *
- Учитель, значит, верно, что ты - посланец Господа, что нас спасет?
- Просите вы Спасителя себе, Мессию, Христа... Каждый из вас должен сказать себе: я - Христос. Я и есть спаситель.
- Ты - Христос, ты и есть - Спаситель...
- Да не я, Андрей, а каждый из вас должен понимать про себя: "Я - Христос. Кто, как не я спасет людей?"
- Никто кроме!
- В каждом должен быть Спаситель внутри, и если в каждом прибудет Христос - тогда все и спасутся.
- Пребудь же в нас.
- Почему ждете вы, что кто-то другой спасет вас?
- В чем же спасение?
- Спастись от зла в себе должен каждый. Для сына человеческого всё, что есть ценного на земле - это любовь ближних. Если этого нет - что заменит это? Никакие богатства мира не принесут счастья человеку, которого никто не любит. Что толку приобрести вещь, или много вещей, когда ради этого теряешь любовь и дружбу человека? Сколько сил мы тратим на то, чтобы добыть себе пропитание но разве хлебом единым жив человек? Разве голодный человек в окружении друзей не более счастлив, нежели сытый в кругу врагов? А если он для своей сытости обездолил кого-то разве не получил он врагов себе от этого? Если ты отнимаешь - так ты легко приобретаешь врага себе. Но если раздаешь, то не значит, что приобретешь друга. И давая, обидеть можно. Один обидится, что дал мало, другой - что дал много, а пуще обидятся на то, что другому дал больше того, что этому и тому. Для того, чтобы тебя любили, недостаточно быть справедливым или щедрым, для того же, чтобы возненавидели достаточно только быть скаредным и несправедливым. Так я говорю вам: истинно душу легче потерять, чем спасти, а тому, кто богат жалко богатства своего сильнее, нежели дружбы, ибо сладости дружбы и искренней любви он не ведает, а кто в его друзьях был - то многие по расчету. Богатства же своего он не пожелает лишиться ради дружбы. Не вкусить богатому небесного блаженства, которое состоит в примирении души со всеми.
- Как же голодный может быть счастливее сытого?
- Не хлебом единым человек жив.
- Значит, надо думать о душе и не думать о хлебе?
- Так, да. О душе надо заботиться, чем о еде. Мудрость людей в себе собирать и следовать ей.
- Заветы древних исполнять?
- Заветы - это законы, к которым люди пришли ценой страданий. То что мудростью многих людей добыто, ценно и в единый миг это отменять нельзя.
- Учитель, почему же ты не омываешь рук водой? Ведь ты прикасался к прокаженному? По завету ты должен очиститься водой, иначе и в город нельзя входить!
- Воды не достаточно, Иаков. К тому же тут такая вода, что она не очищает, а напротив добавит нечистоты моим рукам. Лучше я протру руки уксусом.
- Но ведь обычай предписывает омывать или хотя бы опрыскивать руки водой, а без этого ты не можешь считаться чистым.
- Обычай придумали люди мудрые, а исполняют его не всегда с толком. Порой уж лучше бы и не было хорошего обычая, чем его иметь, да не к месту применить.
- Ты говоришь загадками, Учитель.
- Нет, я говорю просто, но чтобы пояснить, надо привести пример.
- Так приведи.
- В Риме есть запрет предавать смертной казни девственницу. Его ввели из сочувствия невинной душе, из уважения к чистоте её. Этот обычай стал таким непреложным, что забыли об истоках его. И вот приговорили к казни одного человека и всю его семью, а у него были две дочери, девственницы.
- Как же поступили римляне?
- В этом всё и дело, Симон. Палач на глазах у публики совершил насилие над этими девочками, после чего их казнили.
- Разве это не справедливо?
- Не вижу в этом справедливости, Фаддей. Вместо уважения - дополнительное оскорбление и страдание.
- Лучше ли было им умирать невинными? Как знать? Кто может судить законы? Они были правы, что не нарушили обычаев.
- Они не были правы, Фаддей. Девочек надо было отпустить. Я уже не говорю, что семья не должна отвечать на отца...
- Не понятно ты говоришь, учитель, но святость твоих слов я чувствую.
- Иоанн, надо отвергать те обычаи, которые наносят вред. Соблюдать бездумно вреднее, чем не соблюдать вовсе. Доброе начало этих законов убито чрезмерным рвением в их применении.
- Не понимаю.
- Закон, даже хороший, не должен быть сильнее людей. Закон должен соблюдаться, это - добро. Но и добро в слишком больших дозах может стать злом.
