Валерий Попов - Очаровательное захолустье
Ну ясно. Как "самый понятливый" и тут всех опередил! Набрал столько авансов, что прямо разбегаются глаза.
- Понял, нет?
Понял. Но его угроза на меня действовала как-то меньше: другая опередит!
- Осторожнее будь - ты в опасности! - предупредил его я и вышел.
В холле подбежал ко мне Зорин, в том же безукоризненном костюме. В петлице у него был огурец. Судя по встревоженным глазам - уже в курсе.
- Все будет о'кей! - бодро произнес я. - Могу я видеть Великого Старца?
В глазах у Зорина появились слезы, и, несомненно, то были слезы счастья.
- Я думаю, вы просто обязаны! - улыбнулся он.
И мы пошли к домику-прянику. Сердце прыгало. Давно я в нем не бывал. С самой юности!
Зорин отпер калитку. Ничего тут почти не переменилось! Лишь копию Шишкина убрали со стены да скатерти-знамена со столов. Неужто холодильник тот же? Этого сердце может не выдержать.
Перед террасой два титана пилили дрова, и опилки сыпались в паутину на козлах. Я поглядел на их снующие бицепсы, кулаки на ручках пилы. Не их ли я осязал тогда, в темноте?.. Да нет! То, наверное, другая смена.
Лунь с Фалько скорбно сидели на покосившейся террасе и, увидев меня, еще больше понурились: вот так вот и живем, без затей! Все вокруг было какое-то скрипучее, ветхое... какое-то тургеневское, я бы сказал. Не хватало только стройной девушки с косой... насчет косы не поймите меня превратно: тьфу-тьфу-тьфу!
Вот, говорил их вид, столько пережито, стольким пожертвовано, столько сделано... и где она, человеческая благодарность?.. Да вот же она!
- Без вас как-то худо! - Я тяжко вздохнул.
Они подняли головы: ну? ну?
- Тут вообще оркестр слепых музыкантов из помещения выгнали!
- Как? - воскликнул Лунь. При нем такого быть не могло! - ...Слепых?!
- Слепых! Без приюта остались!.. А тут вон какой Пень-хауз пустует!
Лунь и Фалько поняли друг друга без слов: есть вещи, которые в словах выглядят грубовато - лучше их оставить в сфере эмоций.
- Я что-то могу сделать? - приподнялся Лунь. Старый Дон Кихот снова в бою!
- Да, кстати, неправильно меня поняли! - улыбнулся Фалько, кивая вверх. Срывайте эти шоры к черту! Отдайте помещение... хотя бы вот этим несчастным, о которых вы говорили сейчас!
- Слепым?
- Да хотя бы слепым! - взволнованно произнес Фалько. - Они что, не люди?
Лунь гордо выпрямился: люди! да какие еще!
...Самые как раз подходящие!
Меня как бы уже и не было - они радостно переглядывались поверх меня. Безусловно, благородная эта идея зародилась в глубине их сердец!
- К кому я должен идти? - растерянно произнес Лунь.
Он беспомощно огляделся: да, я чувствую боль... но я должен почувствовать ее всенародно! Где же пресса?
Вот оно все и уладилось!
- Ладно, идемте! - Лунь вдруг решительно двинулся. - Старый Дон Кихот еще поскрипит!
- ...Спасибо, что не забыли старика! - вдруг произнес он, пока мы шли.
Такого забудешь!
Потом мы добрый час уламывали упрямого и злого Крота.
- ...Если уж на то пошло, - говорил Фалько, - наша партия купит бандуристам новые красочные наряды - я видел такие в Албании.
Через ту бандуру бандуристом стал.
- Не будет никаких бандуристов! - цедил Крот. - Тем более в Пень-хаузе!
- Но у вас есть совесть! - ворковал Лунь. - Тому хорошему, что есть в вас, надо помочь!
- Вашу помощь я уже видел. Спасибо.
- Надеюсь, что она пошла вам на пользу! - произнес Лунь.
- Короче, нужен красивый акт справедливости, - резюмировал я. - Без него пропадем!
К концу часа Крот, все понимая, сломался:
- Ну ладно. Давайте ваших слепцов!
Тут же на столике зазвонил телефон. Крот с тяжелым вздохом снял трубку.
- Извините, что я вмешиваюсь, - послышался на всю комнату взволнованный голос Зорина. - Но я поздравляю вас! Я считаю, что вы приняли продуманное и прежде всего - гуманное решение! Гуманное прежде всего по отношению к вашей жизни! - добавил он.
Уж не мог без этого!
- Охо-хо! Тошнехонько! - завопил Крот, кинув трубку.
На этой пресс-конференции Луня народу было мало. Разоблачения больше любят. Добро трудно пролагает дорогу! Это я уже как Лунь заговорил. Но и сам он неплохо справлялся:
- Я рад, что после моих трагических переживаний я встретил вдруг человека новой формации, бизнесмена с душой и сердцем!
Крот, "бизнесмен с душой и сердцем", сидел потупясь. Фалько задумчиво кивал. После пресс-конференции на меня вдруг накинулся Андре: "Ты продал наши идеалы! Шоры срываете - и запускаете слепых!" Ну а как же иначе? Кстати первый раз я видел Андре пьяным, но, к счастью, не последний раз живым.
Лунь, Крот, Зорин, Фалько, бодро беседуя, вышли на воздух... Друзья!
Дай только людям совершить добро. Не загоняй их в угол. И вот как складненько все!
Но не все еще, оказывается!
В Ржавой бухте клубилась толпа. Табор телевизионщиков. Приплясывали в длинных балахонах толпы зороастрийцев (или это буддисты уже?). Они трясли в руках высокие палки с плакатами, на которых были намалеваны скелеты рыб. Броско! Да, этот Фрол мастер постановок! Самого бы его когда увидать! Не этот ли - маленький, бородатый, в полотняном креслице на холме?
Группа техников в оранжевых комбинезонах спихнула, испуганно отпрянув от воды, что-то большое и белое - и по воде (действительно не совсем чистой на данный момент) поплыл, лязгая челюстью, огромный радиоуправляемый череп (оставшийся, видимо, от головы Пушкина, которую Фрол к Африке запускал)... Крепко!
Крот, забыв о нашей размолвке в луже под мостом, кинулся ко мне. Ну что же, забудем! Не впервой!
- Что творят, а? - проговорил Крот. - Уже в газете "Диверсант" статья вышла. Называется - "Бухта яда"!
- Подержи-ка костюм!
Я разделся. И нырнул. И море уташшыло меня. Хышшно!
Потом, со всех сторон обснимаемые, мы шли с ним, и Крот говорил растроганно:
- Я понял, что только благородство может победить!
Главное - что я не растворился в этой воде.
- Не волнуйся! - Я похлопал его мокрой рукой по плечу. - Со мной не пропадешь!
ГЛАВА 13
Срывание шор было приурочено к прилету министра, который и конкурс, кстати, судил - кому отдать предстоящее строительство.
Пока что он пребывал на дальнем мысе, у москвичей. Там грохотала эстрада, лазеры кололи небо. Размах!
У нас зато - все скромно и достойно. Публика собиралась на крыше Пень-хауза. Самой элегантной парой я бы назвал пару нежно-желтых бабочек. Как они залетели на эту высоту? Он гнался за ней, она от него увиливала среди гостей. Ее полет был непредсказуем, прерывист, она меняла то направление, то ритм - и он с ленивой, уверенной грацией, с чуть заметным элегантным отставанием повторял все ее движения. Наверное, это и называется - волочиться.
Кроме них присутствовали: Лунь в мятом выцветшем пиджаке и черных тяжелых брюках, весь такой абсолютно неприспособленный к светской суете. А ведь он действительно материально беден! - вдруг пронзило меня. Как вторая бабочка, за ним неотступно следовал Фалько.
Мрачный Сысой, тяжело переживавший опалу, рвался к столам, пытаясь досрочно напиться, но официанты отгоняли его.
Были: и тучный местный контр-адмирал с женой, и мэр с супругой, благожелательно внимающие наигрыванию бандуристов, - как-никак, мэр тоже приложил руку к судьбе артистов!
Бандуристы были строгие, седые, их длинные волосы были прижаты ленточками из лыка. Костюмы из Албании молодили их.
Крот, бледный на лицо (на высоте его крепко подташнивало), шептал мне:
- Влетели мне эти бандуристы в копеечку!
От мафии были - бровастый, его заместитель в интеллигентном пенсне и взволнованный Петр, еще надеющийся исполнить свой смертельный номер - прыжок с крыши.
Были Мыцин и его сын, пока еще поглядывающие друг на друга враждебно.
Ваня и его лысый друг - теперь уже не просто мильтоны, а секьюрити стояли в черных костюмах, флегматично застыв, сложив руки с мобильниками на причинном месте, как их голливудские коллеги.
Берх, с тугой косичкой на лысой голове, снова с его фондом оказавшийся здесь, пытался воротить башку от Луня и Фалько: долго еще эти будут тут всем командовать? Долго. Долго еще. И голову, как ни старайся, на сто восемьдесят градусов не отвернешь: шея сломается. Вот так. Справедливость у нас всегда будет вершиться!.. кто бы ее ни вершил.
Тут же был и Фрол, с заросшим маленьким личиком, в натянутой до бровей бейсбольной кепочке - как бы отсутствующий на этом позорном акте, - но ставил-то его он! А куда денешься? Наших слепых бандуристов ничем не перекрыть. Супротив нашего благородства не попрешь! И телевидение толклось тут в сладком ожидании. Фрол наверняка что-то отмочит!
Фалько, хоть и был тут первый человек, держался скромно - успел, правда, в телевизор сказать, что партия его оплатила красочные костюмы для бандуристов. Скромный-то он скромный, но недавно, напирая на общность наших убеждений, требовал, чтобы я плыл туда, на дальний мыс, во вражеский стан с чемоданом листовок.
- Нет! Только с чемоданом колготок! - твердо ответил я.
