Герай Фазли - Ночное солнце
- Виталий, поскорее выздоравливай, - взволнованно прошептала она. - Как только ты выздоровеешь... к тому времени блокада будет снята, мы уедем отсюда... Прямо в Чеменли, к моим родителям. Они станут и для тебя матерью и отцом...
Его рука легонько дрожала в ее ладонях. Виталий будто был опьянен этими словами. Какой осторожной и терпеливой должна была быть Гюльназ. Фальшивая улыбка, неискренний взгляд могли навсегда разбить его сердце, вынесшее столько страданий.
Но она ошибалась. Виталий давно прочел в ее глазах то, что творилось у нее на сердце, он уловил это по дрожи ее голоса. Трудно ли разгадать сердце такой чистой и искренней девушки? Разве нельзя догадаться, почему Гюльназ поцеловала его? Еще проще было понять, что этот "цветок" не умеет играть с любовью. И Виталий давно оценил ее "поэтическую хитрость", он отвечал той же хитростью. Он так старался, чтобы эта игра удалась. И покорно принимал это горькое лекарство - мечту вылечить его своей любовью - как самую сладкую таблетку.
- Конечно, я постараюсь поскорее поправиться, - улыбнулся он со скрытой иронией. - Я готов ехать с тобой на край света, но с одним условием.
- Знаю... ты не хочешь, чтобы я была твоей сестрой.
- Верно.
- Я согласна...
- Я верю тебе, Гюля... И потому счастлив...
И он действительно был счастлив. Весь день он наблюдал, как она была заботлива к раненым, он считал, что ее "поэтическая хитрость" не удалась, зато удалась его.
В тот день, к счастью, не было воздушного налета, и на городских улицах не рвались снаряды. И поэтому Гюльназ не задержалась в госпитале.
Очутившись за его стенами, она попала в гущу человеческих страданий. "Господи, когда все это кончится?" И сразу же подумала об Искендере. Где он? Придет ли домой сегодня? Целый день узелок, врученный Соколовым, не выходил из головы. Но она ни за что не развяжет его, пока не придет Искендер, она дала себе клятву.
В ее воображении снова и снова возникали одна за другой картины их свадьбы такого же 6 ноября в их кипарисовом дворе в Чеменли. Но почему эта свадьба должна состояться когда-то? А почему не сегодня? На нее словно снизошло озарение. Что скажет на это Искендер? Теперь она уже бежала, подгоняемая мыслью, только что озарившей ее словно молния.
По дороге свернула на неширокую улицу, где помещался главпочтамт. Письма из Чеменли она и Искендер получали там.
Какое счастье! Сразу два письма. На одном был адрес полевой почты: от Эльдара. "Мой братик - летчик, да буду я твоей жертвой!" Другое письмо было от отца. Затаив дыхание, она первым вскрыла конверт из дома. "Моя маленькая доченька, моя взрослая доченька, моя повзрослевшая доченька!" Гюльназ душили рыдания. Но расплакаться при людях было нельзя, и она поторопилась выйти на улицу. "Раз и навсегда будь спокойна, мы прощаем тебя. И мама, и я. В сущности, я никогда не считал тебя виноватой, не считаю и теперь. Поступать сообразно своему разуму никогда не было грехом, дочка! Ты ведь не можешь совершить что-либо недостойное, потому что ты - моя дочь. А у меня нет никакой вины ни перед богом, ни перед людьми".
Слезы душили ее. Строчки письма плыли перед глазами. Сегодня, 6 ноября, должна состояться наша свадьба. Причем самая настоящая... Ленинградская свадьба... Военная свадьба. Блокадная свадьба. Может быть, это будет удивительная блокадная свадьба. На ней не будет ни играющих, ни танцующих, ни беседующих, ни смеющихся. Свадьба, где будут только жених и невеста. Теперь ей хотелось услышать в письме подтверждение своим мыслям: "Не увидеть первого порыва твоего сердца, не понять великую мечту - вот что грех. Если бы я не был так занят, то каждый день писал бы тебе письма. Но что делать, нет времени даже голову почесать. С Бабадага мы на лошадях и ишаках переправляем в Дагестан оружие. У меня к тебе единственная просьба, дочка, будь крепкой, будь крепче снежных вершин Бабадага, будь крепче и каменных скал Гылынджгая. И береги Искендера. Будь ему опорой, будь ему самым дорогим другом и товарищем". От этих строк она задохнулась.
В письме было написано также несколько баяты по просьбе матери. У нее была мольба к богу, чтобы дочь ее живой и здоровой вернулась домой. На последней странице письма, состоящего из двойного тетрадного листка, было какое-то пятно. Сбоку отец приписал: "Я хотел послать тебе огонь моего сердца, дочка, это оказалось невозможным. Вместо этого посылаю тебе мою слезу, прими ее не как знак беспомощности, а как знак мужества и гордости, наши бабки тоже видели сверкающие в глазах слезы и хватались за меч".
Прошептав "Да буду я твоей жертвой, папа!", Гюльназ со слезами спрятала письмо на груди. "Это твое нам благословение, не так ли, папа? Ты тоже, наверное, почувствовал, что сегодня состоится наша свадьба. Хоть сам ты не смог на ней быть, благословил нас письмом. Большое тебе спасибо, отец! На коленях у твоих ног хочу возвыситься, отец!"
Потом она вскрыла письмо Эльдара. Брат писал, что за хорошую учебу в летной школе ему в третий раз объявили благодарность. Командование даже направило письмо их отцу, поблагодарив за воспитание такого сына.
После свадьбы она ответит на оба письма.
После свадьбы! Теперь уже ей казалось, что день этот был назначен именно на сегодня, назначен давно, может быть, в первый день, когда она появилась на свет.
15
Разумеется, она должна была нарушить клятву, которую сама себе дала, узелок необходимо было вскрыть до прихода Искендера. Устроить ему сюрприз: свадебный стол!
Дрожащими руками развязала она узелок Соколова. О боже! Какое счастье! Хлеб! Столько хлеба! Настоящий клад! Колбаса! Да еще какая! Искендер очень любит эту колбасу. Сахар! Вино! Что еще нужно для свадьбы. Для блокадной свадьбы этого слишком много. А для двоих и подавно.
Гюльназ уже привыкла жить со свойственным женщинам инстинктом бережливости. Вот и теперь она решила до прихода Искендера кое-что утаить из этих неземных сокровищ. Правда, не покидало ее и другое чувство: "Сегодня наша свадьба. Пусть всего будет в изобилии!" Но на это она не имела права.
Гюльназ принялась приводить в порядок комнату. В этот вечер она должна была выглядеть как комната невесты. Она тщательно завесила окна темными новыми шторами, ни один луч не должен сквозь них пробиваться, постель красиво прибрала. Только ширму соорудить не смогла, не было подходящей занавески. В нижнем ящике буфета было много свечей. Она достала несколько, пусть будет празднично.
Теперь можно было заняться собой. Отыскала в платяном шкафу светло-розовый платок с канителью, сделала себе фату. Сначала она хотела облачиться в настоящий наряд невесты - все это возможно было соорудить, но передумала и решила надеть свое старое вишневое платье. Это платье нравилось Искендеру.
Она еще раз оглядела комнату. Да, все выглядело нарядно. Если бы не было так холодно и окна не зашторены черным, она походила бы на настоящую комнату невесты.
Искендер так и замер на пороге. Если бы не увидел Гюльназ, то наверняка решил, что попал в чужую квартиру.
- Что бы это значило, Гюльназ? - взволнованно спросил он.
- Догадайся сам...
- Догадаться самому, говоришь?.. Я вижу... вижу, что стол накрыт. Но откуда все это?
- Это ты узнаешь потом. Сначала угадай, по какой причине я сделалась столь щедрой?
- Нет, я ничего не понимаю. Это все тебе дали в госпитале? - Он наконец осмелился сделать несколько шагов. В руке у него был какой-то сверток. - Мне в честь праздника выдали бутылку вина, добавочные сто граммов хлеба и немного сахару. - Он положил сверток на стол. - А это... объясни-ка мне, что это такое, Гюльназ? - Голос его дрожал.
- Успокойся, Искендер, ведь завтра праздник, а сегодня...
- Значит, ты накрыла праздничный стол?
- Нет, не угадал, не совсем так.
- Я тебя не понимаю...
Гюльназ перевела дух, собрав всю волю, приблизилась к нему, по своему обыкновению беззвучно обвила его шею руками.
- Сегодня наша свадьба... Дорогой мой... Ты забыл, что сегодня шестое ноября?..
Искендер рванулся, хотел выскользнуть из ее рук, но тотчас отказался от своего намерения, взял в свои ладони руку Гюльназ и покрыл ее поцелуями.
- Гюльназ... цветик мой... ты с ума сошла! - Он внимательно и пристально заглянул ей в глаза, будто опасаясь найти в них признаки безумия. - Скажи мне, откуда в тебе этот огонь, откуда? Будет ли этому конец?
- Нет, не будет, не будет!.. - Гюльназ прижалась к нему.- Я до конца, до последнего дыхания буду твоей...
Повернув голову, Искендер о чем-то задумался, будто устремив взгляд в какую-то неведомую точку, называемую последним пристанищем. Ведь он тоже до последнего дыхания будет с Гюльназ, будет принадлежать ей до этого последнего, пристанища. Гюльназ была счастлива. Вовсе не потому, что Искендер согласился отпраздновать свадьбу и с этой ночи она станет его женой. Нет, выйти замуж или жениться - так ли это уж сложно? Кто не достигал подобной мечты? Она была счастлива тем, что именно в эти минуты проникла в самое сердце Искендера, заставила запеть его струны, проникла в этот волшебный тайник, самый точный измерительный прибор на свете, который возвестил, что с этого момента они будут вместе, это единение продлится до последнего дыхания, до последнего пристанища.
