М. Забелло - Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу
Полицеймейстеръ принялъ изъ рукъ правителя бумагу и медленно, два раза прочелъ ее.
— Къ намъ на жительство изволили пожаловать? оглядывая сидѣвшаго въ креслѣ, сказалъ полицеймейстеръ. — Гдѣ же вы изволили остановиться?
— Еще не знаю, также хрипло отвѣчалъ пріѣхавшій.
— У васъ здѣсь есть родные?
— Нѣтъ никого.
— То, вѣроятно, есть родственники, или хорошіе знакомые?
— Нѣтъ и такихъ.
— Такъ-съ! сказалъ полицеймейстеръ протяжно и при этомъ нервно передернулъ плечами. — Во всякомъ случаѣ, извольте написать, что вы, такой-то, даете с-нскому полицеймейстеру подписку о невыѣздѣ изъ города, что вы обязываетесь увѣдомлять меня о мѣстѣ вашего квартированія и что вы будете являться ко мнѣ каждую субботу…. Можно у васъ, Петръ Ивановичъ, попросить бумаги и пера?
Правитель канцеляріи молча подалъ тетрадку бумаги и перо.
— Покорнѣйше васъ благодарю, принимая бумагу и перо и передавая ихъ пріѣхавшему, оказалъ полицеймейстеръ. — А какъ дѣла нашихъ барынь, Петръ Ивановичъ? спросилъ, онъ, когда пріѣхавшій началъ писать.
— Отлично! Какъ нельзя лучше! Хотите прочесть отвѣтъ губернатора?… Вздумали тоже что-то въ этомъ родѣ! при этомъ правитель канцеляріи мигнулъ на пріѣхавшаго, и подалъ полицеймейстеру четко и красиво написанную бумагу.
— Отлично! прочитавъ бумагу, заговорилъ уже совершенно по-женски и скоро полицеймейстеръ. — Не извольте соваться, куда не слѣдуетъ! Его превосходительство лучше васъ знаетъ, какъ и кому нужно оказать помощь!.. Какъ хорошо вотъ это мѣсто: «Какъ предсѣдатель коммиссіи, какъ начальникъ губерніи, его превосходительство неусыпно бдитъ» и проч…. Да, это у васъ Петръ Ивановичъ, сильно вышло!.. Полицеймейстеръ еще что-то хотѣлъ сказать, но, замѣтивъ, что пріѣхавшій окончилъ писать и посматриваетъ на него, остановился и взялъ изъ рукъ пріѣхавшаго написанное имъ.
— Очень хорошо, господинъ Могутовъ! сказалъ полицеймейстеръ, прочитавъ написанное пріѣхавшимъ. — Можете идти…. Вамъ они не нужны, Петръ Ивановичъ?
— Нѣтъ. Я уже покончилъ.
Могутовъ всталъ, сдѣлалъ общій легкій поклонъ и вышелъ.
— Каковъ гусь! «Какъ вредный въ нравственномъ и правительственномъ отношеніяхъ»!.. Какого лѣшаго онъ тамъ накуралесилъ? говорилъ полицеймейстеръ уже болѣе фамиліарно и голосомъ болѣе мужественнымъ.
— Не знаю. Вы прочли бумагу, другой не было.
— Но и того довольно! Въ нравственномъ и правительственномъ отношеніяхъ!..
— Вѣроятно, глупость какая-нибудь, а тамъ придали громадное значеніе, что, впрочемъ, дѣлаютъ сплошь и рядомъ…. Какой крикъ подняли о голодѣ нашей губерніи, а вѣдь въ сущности ничего особеннаго нѣтъ!.. Меньше будутъ пьянствовать, вотъ и все….
II.Могутовъ вышелъ на крыльцо, остановился, зѣвнулъ и потянулся. Лицо его приняло болѣе веселое выраженіе, складка на лбу была едва замѣтна. Онъ былъ доволенъ концомъ процедуры у начальства, доволенъ, что ему сказали: ступай на всѣ четыре стороны, хотя и сообщай властямъ, въ какую сторону и какъ далеко пойдешь.,
— А что, баринъ, долго еще стоять будемъ? обратился къ Могутову ямщикъ почтовой телѣги.
— Не знаю, куда ѣхать, а то ѣхать можно. Не знаете-ли вы, гдѣ не дорого берутъ за постой? сказалъ Могутовъ, садясь въ телѣгу.
— Чего не знать? знаю! трогая лошадей, говорилъ ямщикъ. — Не въ первой ѣздимъ, съ господами проѣзжающими…. Ежели, завгодво платятъ рубль, аль полтора, за хватеру, то поѣдемъ, ваше благородіе, въ Аглецкую гостинницу, аль въ Германію; а ежели завгодно хватеру на полтинникъ, аль за тридцать копѣекъ, то повеземъ ваше степенство, господинъ купецъ, къ полковницѣ Песковой; объ эту цѣну квартиры держитъ, и торговцы завсегда постой имѣютъ и оченно довольны.
— Ну и прекрасно, поѣдемте къ полковницѣ!.
— Ладно, господинъ купецъ…. А ну, пошевеливай!.. Безъ унтера, легче, небось!.. А давно, господинъ купецъ, знакомство съ унтеромъ свелъ?
— Дня три уже катимъ вмѣстѣ.
— Изъ далече?
— Изъ Питера…
— Что же за буйство, аль мошенство, вашу милость изъ Питера на слѣдствіе привезли?
— Полагать надо, что за буйство, закутываясь въ шубу, нехотя отвѣтилъ. Могутовъ,
— Во хмѣлю, аль случай такой подошелъ?
Могутовъ молчалъ.
— Во хмѣлю какъ не буйствовать, ежели карахтеръ къ тому!.. Случаемъ тоже бываетъ!.. сказалъ ямщикъ и замолчалъ. Ему показалось, что не купецъ, а скорѣе баринъ его сѣдокъ, а барину не наскучай, а то больше пятака серебромъ на чай не дастъ…. Съ купцомъ — ѣзда не надо лучше! Привезешь купца на станцію, аль въ гостинницу, такъ перво-наперво и самъ выпьетъ и тебѣ поднесетъ, а на чай — особь статьи….
Телѣга ѣхала сперва по площади, по срединѣ которой былъ большой и тѣнистый садъ, а вокругъ нея, какъ изгородь, или заборъ, стояли двухъ-этажные дома, выкрашенные желтой краской и съ однообразными по виду вывѣсками; «канцелярія начальника губерніи», «губернское правленіе», «губернское казначейство», «палата уголовнаго и гражданскаго суда», и т. д., только «контрольная палата» была новенькая и литеры на ней другихъ размѣровъ. Потомъ телѣга взяла направо, и проѣхавъ коротенькую улицу, очутилась опять на площади, застроенной съ трехъ сторонъ небольшими деревянными домиками, отличавшимися одинъ отъ другаго только числомъ и формою оконъ, да большею или меньшею полинялостью своей окраски; окна были то простыя, то итальянскія, то три окна на улицу, то четыре, а то даже и пять, и шесть; окраска бала отъ свѣжей свѣтло-голубой до едва сохранившейся только въ видѣ пятенъ сѣро-пепельнаго цвѣта. Съ четвертой стороны, площадь упиралась въ сумрачную, обросшую мхомъ и во многихъ мѣстахъ развалившуюся древнюю крѣпостную стѣну.
Почтовая телѣга подъѣхала къ одному изъ домовъ, стоявшихъ на площади, имѣвшему шесть оконъ на улицу, и, не останавливаясь, въѣхала въ грязный, небольшой дворъ, окруженный со всѣхъ сторонъ одно и двухъ-этажными голубятнями, предназначенными, судя по окнамъ и дверямъ, для жилья людей. Босая, грязная, въ неряшливомъ городскомъ костюмѣ, моложавая женщина встрѣтила телѣгу на дворѣ и, разговорившись съ ямщикомъ, какъ старымъ знакомымъ, повела Могутова къ хозяйкѣ дома, полковницѣ Песковой. Полковница Пескова, сырая, тучная, довольно неопрятная дама, была одна изъ проницательнѣйшихъ женщинъ, такъ какъ она сразу сообразила размѣръ бюджета Могутова, его характеръ: и вкусъ и почти безъ разспросовъ опредѣлила, какой нуженъ для него номеръ.
— Ты сведи ихъ, Лукерья, въ тотъ номеръ, что противъ господина Переѣхавшаго. Вамъ тамъ будетъ очень хорошо, какъ бы поясняя свой выборъ, продолжала полковница. Номеръ покойный и съ отдѣльнымъ ходомъ: только одинъ господинъ, Переѣхавшій, живетъ напротивъ этого номера и будетъ ходить по одному съ вами ходу…. Комната небольшая, но изъ окна чудесный видъ, а передъ окнами зеленый плацъ и по утрамъ солдаты съ музыкой ученье производятъ…. Цѣна семь рублей въ мѣсяцъ съ отопленіемъ, прислугой и самоваромъ…. Можете, если понравится, обѣдать у меня: изъ двухъ блюдъ за восемь рублей въ мѣсяцъ… Есть у меня комнаты на пятнадцать и двадцать рублей, есть и еще дороже, но я знаю, что вамъ тотъ номеръ, что противъ господина Переѣхавшаго, будетъ очень и очень пріятенъ…
Могутовъ сказалъ: очень хорошо, и отправился вслѣдъ за Лукерьей.
Ему, дѣйствительно, понравился номеръ: маленькая комната, кровать, столъ и три стула, полочки для книгъ. Гвозди по стѣнамъ, вмѣсто платянаго шкафа; и больше ничего; но въ два окна вливалось довольно свѣта, и свѣтъ, благодаря площади, былъ чистый; неотраженный отъ домовъ, идущій прямо съ неба. Номеръ былъ во второмъ этажѣ; въ него вела узенькая лѣстница; подъ нимъ была конюшня, чрезъ полъ было слышно ржанье лошадей и русское крѣпкое слово кучера; но изъ окна были видны угрюмо-живописныя развалины крѣпостной стѣны, чрезъ груды ея развалинъ видѣнъ былъ громадный лугъ, далѣе лѣсокъ, а еще далѣе — широкая полоса замерзшей рѣки, около которой картинно разбросаны были избушки.
Отпустивъ ямщика, Могутовъ развязалъ узелъ съ постелью, безъ помощи Лукерьи, предложившей было свои услуги, постлалъ постель и попросилъ дать ему самоваръ, а самъ легъ на постель. Подложивъ руки подъ голову на затылкѣ, съ закрытыми глазами, онъ пролежалъ неподвижно, пока ему не подали самоваръ. Онъ не спалъ, а скорѣе дремалъ и бредилъ.
— Баринъ, я самоварчикъ принесла!.. вы спите? прервала чрезъ часъ Лукерья дремоту Могутова.
Онъ всталъ, заварилъ чай, прошелся немного по своей маленькой комнатѣ и, потому-ли, что неудобно было дѣлать два шага и оборачиваться, потому-ли, что не прошла усталость отъ трехдневной безостановочной ѣзды на перекладныхъ, потому-ли, что заманчивъ былъ его бредъ и не закончился вполнѣ,- онъ опять легъ на постель. Теперь онъ лежалъ не лицомъ вверхъ, а бокомъ, и, потому-ли, что самоваръ издавалъ убаюкивающее воркотаніе, потому-ли, что солнце заглянуло въ номеръ и наполнило его, вмѣстѣ съ самоварюмъ, пріятнымъ тепломъ, — не тревожная дремота, а тихій сонъ, съ ровнымъ и слабымъ дыханіемъ, смѣжилъ его очи.
