Вадим Жмудь - Дела амурные
- Гаечка, ну что ты такое говоришь? Ну откуда ты всё это взяла?
- Знаю!
- Ну откуда?
- Сама была студенткой.
- И ты так поступала?
- Что ты, с чего ты взял? Нет, конечно, но такие были и на нашем курсе.
- Помнится, ты же собиралась тебе в аспирантуру к Хохлову...
- Ну, так ты будешь есть или убирать все?
- А что там?
- Я же говорю: картошка, котлеты, огурчик.
- Ах, да... Но ты меня сбила! Я сейчас думал о чем-то важном.
- Поешь, и будешь думать. Никуда от тебя не уйдет твоё важное.
- Да, конечно...
- Аванс получали?
- Да, Гаечка, сейчас принесу.
- Сиди, ешь, я сама возьму. В правом кармане пиджака ведь у тебя кошелёк?
- И когда ты перестанешь шарить у меня по карманам?..
- Что? Не слышу! Погоди, сейчас подойду.
- Нет, ничего, я так, про себя... Гаянэ ты моя, Гаянэ... "Оттого, что я с севера что ль?" ... И ничего-то в тебе хорошего нет, кроме имени...
- Ты что-то говорил, милый?
- Нет, дорогая, это я Есенина вспомнил.
- Вот это что такое? Я укололась об это. У тебя в кармане лежала это вещь.
- Да, я забыл совсем. Надо отдать Глафире.
- Какой ещё Глафире?
- Техничке нашей.
- Старый ловелас, он уже и с техничками шашни водит!
- Ну что ты такое говоришь?
- Что вижу, то и говорю!
- Во-первых, я не понимаю твоего тона, во-вторых, я не принимаю твоих обвинений, в-третьих, техничка - тоже человек!
- "Техничка - тоже человек!" Ну вот, так и есть! И после этого он будет говорить, что он не принимает моих обвинений. Техничка стала ему тоже человек, а я, значит, никто. Со мною можно так обращаться... Так тиранить... Так обижать... После двадцати лет супружеской жизни... Я ему отдала лучшие свои годы... А он!..
- Ну, успокойся, душечка, отдала лучшие, отдашь и худшие...
- Что? Нет, так издеваться над собой я не позволю! Ты на что намекаешь? Что я уже некрасивая, да? Что меня надо списать в утиль, да? Теперь у нас, видите ли, есть техническая женщина Глафира? Ну и как её техничность? Старый! Развратный! Кобель!!! И обжора, к тому же! Правильно мне мама говорила... Ты эгоист! Ты меня никогда не любил, а я тебя ...Ой! Что это? Авгурчик, родненький, сердце что-то бьется так сильно...
- Гаечка, что с тобой?
- Отпустило. Всё хорошо... Теперь хорошо стало. Сладко так. Милый. Какая же я всё-таки мегера! И как ты только меня терпишь, родной ты мой, замечательный? Как же я тебе жизнь-то порчу!
- Гаечка, ты главное, не беспокойся, вот ляг, отдохни. Я и посудку сам помою.
- Да от чего же мне отдыхать? Это ты на работе был, а я-то ведь и не устала нисколько. Сама не понимаю, что это я на тебя взъелась? Ты у меня такой славный! Я тебя люблю. Слышишь? Я тебя просто обожаю, мой родной, мой самый замечательный в мире человек! Поцелуй меня. Иди ко мне. Я тебя ... Ну, иди же!
* * *
- Скорая? Срочный вызов. Сердечный приступ. Адрес? Записывайте...
* * *
- Что же вы, батенька, неотложку вызываете, а супруга ваша ни на что не жалуется, здоровехонька?
- Доктор, тут такое дело, она жаловалась, что сердце сильно бьется.
- Ну, и бьется сильно, так что же тут плохого? А вы вспомните-ка свою молодость. Ведь поди-ка влюблялись? Так что же сразу в неотложку звонили?
- Влюблялся. Но при чем тут сердце?
- Билось оно у вас по-особенному?
- Я уж и не помню, доктор. Давно это было. Так вы полагаете, что моя жена влюблена?
- Я вам сообщаю по секрету точный диагноз, да она и сама мне сказала.
- Не может быть, доктор!
- Случай у вас, признаюсь, довольно редкий, я бы даже сказал исключительный. Рад за вас. Не всякому удается похвастать, что жена сохранила пылкость чувств к своему мужу на протяжении двух десятков лет.
- Да что вы, доктор! Какие два десятка пылких чувств! Одни упреки да брань все эти годы! Я уж и сам не знаю, было ли когда такое, чтобы она меня любила?
- Помилуйте, но ведь вы как-никак женаты!
- Ну и что с того? Мало ли женатых? Что же все друг друга любят, по-вашему?
- Не могу утверждать такого и про половину, ну да мне пора. Вот будете давать витаминчики, я вам выписал на всякий случай. Желаю здравствовать. Счастливчик.
- Спасибо доктор. Вот ведь как бывает...
* * *
- Авгурчик, родной мой. Успокой меня. Скажи мне всю правду.
- Ты о чем, Гаечка?
- Скажи, что у тебя с ней ничего не было. Скажи мне, что она старая, толстая и некрасивая. Скажи, что ты её не любишь. Скажи, что любишь меня, а не её, Авгурчик.
- Да ты о ком, душенька?
- Да о ней, о техничке твоей. О Глафире.
- О Глафире? Да ты что?! Она ведь совершенно не в моем вкусе... Хотя... Ой! А ведь, действительно, никто никогда не видит в ней женщину, лишь только потому, что она - уборщица. И ведь не старая она. Ей лет тридцать - тридцать пять, не больше.
- Авгурчик, что ты такое говоришь? Одумайся.
- Такая вежливая, приветливая всегда. И работу свою любит, и делает ею быстро и качественно. Почему мы порой не замечаем, что рядом с нами сосуществуют такие очаровательные женщины?
- Нет, я больше не выдержу! Ты смерти моей хочешь!
- Ты меня всю жизнь пилила, а я, как последний осел боялся развода с тобой. Что ты мне, собственно, дала в жизни? Неуверенность в себе и отменное питание, стремление к карьере и пренебрежение научной истиной. Ещё бы ты была привлекательна для меня как женщина, так ведь нет! Давно уже нет.
- А ты жесток, Авгур. Я изменюсь, Авгурчик, у нас всё будет хорошо, только не говори больше о ней.
- Если бы мне встретить такую женщину! Да что говорить - вот она, кусок золота, а не женщина, и одинока... Если бы мне похудеть, я бы, возможно, ещё мог понравиться... Кусок золота. Да, Золушка - вот она кто! Как же это я не разглядел за столько лет!
- Авгу-у-ур!!! Ты меня слышишь? Ты делаешь мне больно!!! Перестань!
- Поздно. Я любил тебя, возможно, хотя теперь мне кажется, что настоящей любви я никогда не знал. Но теперь-то я точно знаю, что я люблю не тебя.
- Какой удар! И это теперь, когда ты мне нужен как никогда!
"...Неподготовленная боевая единица вызывает непредсказуемую направленность действия".
* * *
- Авгур Саймурадович, полно вам шутить. Успокой меня. Скажи мне всю правду.
- Я не шучу, Глафира Гавриловна. Я искренне говорю: я вас люблю. Влюблен, как мальчишка, влюблен до потери здравомыслия, по уши, что называется, втрескался. К чему скрывать? Я, извините, Глафира Гавриловна, не в тех годах, чтобы по ночам подушку орошать слезами, но я готов всё - жизнь свою, свободу свою к вашим ногам, так сказать, кладу, вот.
- Да как же это? Ведь вы женаты.
- Разведусь, Глафира Гавриловна, только слово скажите.
- Не приведи господи, грех-то какой! Разведётесь? Неужто? А дальше-то что?
- Всего себя, так сказать, вам вручаю.
- Да куда вы мне? На что?
- Куда? А я разве не сказал? Я не нахлебником к вам прошусь. И зарплату свою я буду вам отдавать полностью. И квартиру, естественно, потребуется размен с моей бывшей, то есть, извините, нынешней супругой.
- Да вы, никак, всерьёз это мне говорите всё, однако?
- Всерьёз, Глафира Гавриловна, очень всерьёз!
- Нет, я ничего не понимаю.
- А тут и понимать нечего. Вы - моя мечта, ангел, божественное существо. И я вам предлагаю руку и сердце.
- Вот! Смотрите, люди добрые, до чего наука довела человека. Перезанимался, родимый. Умом тронулся.
- Это почему же это я умом тронулся?
- Да потому что я, поди, не девушка на выданье!
- Но почему?
- Почему? Почему... Потому что я сама влюблена...
- Господи, в кого же?
- В Иннокентия Гвоздецкого!
* * *
- Иннокентий, нам надо поговорить, как мужчина с мужчиной. Сейчас, знаете ли, не те времена, чтобы... Дуэль и всё такое. К тому же мы, коллеги, почти друзья, по крайней мере, считались таковыми.
- Почти друзья? Помилуйте, Авгур Саймурадович, вы для меня всегда были и остаётесь и коллегой и другом. Что случилось?
- Глафира.
- Что - Глафира?
- Напрасно вы делаете вид, что не понимаете, о чем я говорю.
- Я, действительно, ничего не понимаю.
- Она мне всё сказала.
- Что всё?
- Что у вас с ней роман.
- Да вы с ума сошли! У меня - роман - с техничкой?
- Не прикидывайтесь! Во-первых, это не техничка, а женщина, причем, молодая, безусловно, красивая, и высокой нравственной частоты. Во-вторых...
- Во-вторых, это не у меня, а у вас роман, и теперь мне всё понятно.
- Бросьте! Не надо переводить стрелку с больной головы на здоровую!
- А я ничего и не перевожу. Во-первых, поздравляю, вы - влюблены. Во-вторых, я, слава богу, не имею к этому никакого отношения. В-третьих, выкручивайтесь сами.
- Вы категорически настаиваете, что не питаете никаких чувств к Глафире Гавриловне?
- Ни в малейшей степени!
- Честно?
- Честное профессорское!
- Голубчик вы мой, дайте я вас поцелую.
- Не надо. Может быть, эта ваша безумная любовь заразна!
- Шутить изволите?
- Ну, разумеется! А знаете что? Не пойти ли нам по этому случаю "Под яблоко" и не взять ли нам по пивку?
- Я угощаю!
- Не буду спорить с влюблённым безумцем.
