Степан Злобин - Остров Буян
— Ну, Федькой…
— И меня тоже — Федькой…
Скучающий Федюнька оживленно придрался к словам скомороха, надеясь услышать какую-нибудь забавную шутку:
— А как же ты Гуркой стал?
— Так и стал: «Поп крестит Иваном, а люди зовут болваном!» Федюнькой меня батька с маткой махоньким звали, а как в скоморохи попал, стали Гуркой кликать.
— А бачка твой был скоморох? — с любопытством спросил Федюнька.
— Бачка был звонщиком в церкви.
— И мой тоже звонщик! — уже о оживлением подхватил Федюнька, в болтовне забывая свое огорчение.
— Ну вот! А ты говоришь — не тезка!.. — Гурка снова взъерошил волосы на голове Федюньки. — А как твоего бачку звали? — спросил он шутливо.
— Истомой…
Пальцы Гурки впились в мягкие кудри Федюньки.
— Постой… ты не балуй!.. — словно с какой-то угрозой сказал он. — Ты вправду скажи, как звали?!
— Чего ты?! — удивленно воскликнул Федюнька. — Я правду баю — Истомой.
— Постой, погоди… а матку как? — нетерпеливо, каким-то треснувшим голосом спросил скоморох. — Авдотьей?..
— Она потонула, — отозвался Федюнька.
— И брата Иванка искал на Москве — Первушку! — воскликнул Гурка.
— Какой он брат нам: изменщик, боярский холоп!.. — откликнулся в негодовании Федюнька.
— А еще у вас братья были? — необычным, дрожащим голосом добивался суровый, всегда спокойный Гурка.
Федька в испуге взглянул на него. Даже в сутемках избы глаза скомороха блеснули волнением. Его беспокойство передалось Федюньке. Мурашки пошли у него от затылка по всей спине и во рту пересохло, будто от страха.
— Был брат… Федюнька… — пролепетал он, с трудом выговаривая слова и глядя на Гурку вытаращенными вопрошающими глазами…
В этот миг за окном послышался топот скачущей лошади. Гурка и Федя, оба встрепенувшись, прислушались. Всадник спрыгнул с седла у крыльца, и вслед за тем дверь избы распахнулась. Задыхаясь, вбежал молодой удалец из ватаги, Власик Горюха.
— Ивана схватили! — воскликнул он, тяжело дыша. — Скорей, дядя Гурей! Стрельцов понаехало — сила!..
Гурка уже напяливал полушубок.
— Беги, живей всем запрягать! — решительно приказал он.
Вестник выбежал из избы.
Федюнька вскочил и схватился за шапку.
— Брось шапку, Федя, сиди, — властно сказал Гурка. — А ты чего встрепенулась, дева? Страшишься? Обыкнешь тут, не беда. На свете чего не бывает!..
— Не могу я тут… к матке хочу! — простонала Аксюша. — Боюсь я тут с вами!.. Пустили б меня домой…
— Ладно, ладно, как ворочусь — потолкуем… — прервал ее Гурка, засовывая за пазуху пистоль.
Прицепив сбоку саблю, он скинул шапку.
— Давай обнимемся, что ли… как знать!..
Он трижды поцеловался с Федюнькой, шагнул к Аксюше, но не нагнулся к ней, а лишь заглянул в ее испуганное лицо и выскочил вон…
В морозном лесу меж стволов гулко свистел отзвук от мчавшихся по дороге пяти саней. Впереди, далеко обогнав санный поезд, скакали верхами Гурка и Власик Горюха.
Власик рассказывал на скаку, как они перевязали стрельцов Ульянки, но запоздали предупредить Иванку о внезапном прибытии Невольки с полсотней, и как оказался Иванка, словно в мышеловке, в руках врага. Слова были отрывисты, сбивчивы, и Гурка не слушал их. Он горел лишь одним нетерпением — доскакать и скорее ввязаться в битву за жизнь любимого друга и брата… брата!
Хотя разговор с Федюнькой был прерван известием о несчастье, но Гурке все было ясно: он не мог потерять семью в тот самый миг, как нашел ее после долгих лет… Случись с Иванкой такая беда вчера или месяцем раньше, Гурка так же скакал бы на помощь… Он так же летел бы на выручку Кузе, если была бы вовремя подана весть, но сознание того, что в беду попал его родной брат, так чудесно найденный в людском море, жгло и гнало его все сильней… Никакая скорость коня не могла угодить ему. Он поминутно со свистом взмахивал плеткой, стараясь ускорить бег…
— …Людей бы у нас и хватило, да без ватамана не сладить… вразброд!.. — сквозь топот и свист встречного ветра выкрикивал Власик, гнавшийся вслед за Гуркой.
— Далеко еще? — нетерпеливо спросил Гурка.
На пригорке замаячил темным пятном помещичий дом.
— По той березине обушком надо вдарить, — сказал Власик, указав на белевший среди елок толстый высокий ствол в стороне от дороги.
— Пошто ее вдарить?
— Галочьи гнезда на ней: закрачут и весть дадут нашим.
Власик отъехал с дороги. Тотчас же в морозной тиши послышался галочий и вороний грай.
Гурка слышал позади себя хлест кнутов по лошадиным бокам и спинам, конское фырканье и визг санных полозьев.
Не доезжая двора, вся ватага спрянула на ходу с саней и побежала к воротам.
В темноте заскрипели доски забора под тяжестью перелезавших людей. Гурка ждал схватки, криков и выстрелов. Он кинулся в ворота, сжимая пистоль, но ворота были отворены… Перебежав двор, с толпою товарищей он вбежал на крыльцо. Дверь в сени стояла распахнутой… Сердце Гурки замерло…
— Огня! — крикнул он.
Сразу в трех местах в темноте забряцали кресала, посыпались искры… Через несколько мгновений почуялся запах пенькового дыма и вспыхнуло смоляное пламя. Оно осветило покинутое жилье…
— Братцы! В погоню!..
— Куды во тьме гнаться! — воскликнул Власик.
— А зажегчи дворянское гнездо, то и путь осветит! Пали дом! А мы, братцы, на кони!.. Скорей! — крикнул Гурка.
Он первым выбежал и вскочил в седло. Ватага вся завалилась на сани. Гаркнули ездовые и засвистали кнуты… Вдруг в ворота дворянского дома въехал целый обоз с криком и гамом.
— Стой! Кто?! — крикнул Гурка.
— Свои, дядя Гурей. Стрельцов половили. Начальников сразу двоих.
— А Иванка?!
— Нет ватамана с ними…
Сноп огня вырвался в этот миг из-под стены дворянского дома, освещая широкий двор, несколько саней и всадников.
— Избу пошто жегчи?! Как тебя величать-то, не ведаю, ватаманушко, пошто жегчи избу?! — крикнул один из пленников, лежавших в санях.
— Молчи, дьявол! — злобно остановил его второй пленник.
Гурка взглянул на них. Кричавшего «пошто жегчи избу» он не узнал, но угадал в нем хозяина. Зато второй был знаком — это был псковский изменник, пятидесятник Ульян Фадеев.
— Где Иванка? — грозно спросил его скоморох.
Ульянка со страхом взглянул в лицо земского палача, но тут же взял себя в руки.
— Припоздал, скоморох! — нагло сказал он.
— Убили?! — выкрикнул Гурка.
Богатырским рывком Гурка бросил пятидесятника оземь…
— Ватаман! Вели потушить избу!.. — причитал помещик, ухитрившись связанными руками вцепиться в полу Гуркиного тулупа.
— Уйди ты, дерьмо дворянско! — воскликнул Гурка, ткнув его сапогом в бок.
Гурка узнал второго изменника — Невольку.
— Где Иван? — спросил он.
— Где был, там нет! — ответил Неволька.
— А, сучья кровь, так-то?! Робята, обоих в огонь, пусть горят живьем! — приказал своим Гурка. — Да с ними и дворянина!..
— Ватаман, вели избу тушить!.. Там Иванка! — выкрикнул в страхе и отчаянии дворянин. — Там в подполье Иванка!..
Гурка остолбенел… Тушить избу было поздно: сухие бревна трещали в жарком огне, дом горел, как костер, освещая окрестность… Наступая вдоль стен, пламя уже лизало дощатые сенцы…
Гурка схватил дворянина за ворот и вмиг обрезал с него веревку.
— Веди в подвал!
Дворянин рванулся к крыльцу, но отшатнулся, закрыв лицо рукавом от жара, и отступил. Гурка ударил его пинком в поясницу.
— Веди, дьявол!
Волоча помещика за шиворот, Гурка сам шагнул в горящие сени и скрылся в дыму. Четверо смелых ребят кинулись вслед за ним в пламя.
Дым слепил и душил Гурку. Кожа лица трескалась от близости пламени.
— Тут, тут вот, пусти меня, тут!.. — стонал дворянин, кашляя и давясь дымом.
Овчинные тулупы спасали их от огня.
Дворянин потянул за кольцо творило подвала и, спасаясь от жара, первый скакнул в яму. Гурко спрыгнул за ним и вдохнул воздух. По сравнению с домом здесь было прохладно, и дым не успел набиться.
— Иванка, ты тут?! — крикнул Гурка.
Молчание.
— Иван!
— Тут он, тут… Кляпом глотку забили… — забормотал дворянин. — Вот он, голубчик! — воскликнул он, словно не Гурка, а он спасал брата.
Огонь начал уже освещать подвал. Дым спустился в подполье, но Гурка успел разглядеть в углу тело, корчившееся в бесплодных усилиях разорвать путы.
— Иванка! Братко! — крикнул Гурка. Он подхватил его на руки.
— Дядя Гурей, жив он? — послышалось сверху.
— Жив! — откликнулся Гурка.
— Скорее! От огня пропадаем…
Гурка поднял брата, как ребенка, над головой. Дружеские руки подхватили Иванку…
Гурка оперся руками о край подвала.
— Меня-то, меня подсади!.. — закричал отчаянно дворянин, вцепившись снизу в его тулуп.
