Леонид Андреев - Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910
Ст. студент. Неужели ты не любишь стихов? (Слегка насмешливо.) А еще молодой человек! Эх, Козлик, Козлик, — ведь молодость сама стихи. Когда душа приподнята…
Козлов (мрачно). Не люблю стихов.
Онуфрий. И я не люблю. Ребята?..
Блохин. Ну?
Онуфрий. Айда к Костику-председателю!
Козлов и Блохин. Верно, пойдем, братцы!
Онуфрий. Я тебя, Сережа, в снегу утоплю. Ты мне запомнишь, как снег за шиворот класть.
Ст. студент (тревожно и жалобно). Да куда же вы?! Ну что вы вздумали! Погодите! Я так рад, что вы пришли… ну что вы будете делать у Костика? Может быть, его и дома-то нет! Посидите!
Козлов. Нет, надо идти! Костик ждет.
Блохин. Н…надо идти. Идем, ребята.
Ст. студент. Посидите! Я сейчас за пивом пошлю. Споем. Споем, Сережа? (Морщась от боли в горле, напевает.) Аристотель мудрый… Сейчас пиво будет.
Онуфрий (удерживая). Да не хлопочи, старик. Не надо пива.
Козлик. Не надо, не надо. Мы пойдем. Да, ей-Богу же, не надо.
Ст. студент. Нет, нет, не пущу. (Идет.) Я сейчас. Капитон, Капитоша!
Студенты одни, сидят как разваренные, лениво оглядываются.
Козлов. Послал-таки. Экая лотоха!
Онуфрий. Что же — оставаться или нет? (Зевает.) Я уж и не знаю. Неловко как-то, старик еще обидится! И как это удивительно в природе происходит: поболел один день, а состарился лет на двадцать. Эх, жизнь!
Козлов. Так со стариками всегда бывает. Держится, держится, а потом… трах и… (Зевает.) Что же, идем или остаемся?
Блохин. Что же, можно и остаться. Только… лучи пойдем, а? Ж…жарко тут!
Козлов. Нет, пойдем, пойдем! Жалко старика, а ничего не поделаешь; надоел.
Онуфрий. А пиво?
Козлов. Да ну его к черту! У Костика выпьем, вчера он деньги из дому получил.
Ст. студент (входит весело). Сейчас и пиво будет. И не думайте уходить — не пущу! Чего на самом деле раскисли! Посидим, поболтаем, я вам кое-что из моих сибирских скитаний расскажу. Вы не смейтесь: я хорошо рассказываю, иногда знакомые нарочно собирались, чтобы послушать моих рассказов, упрашивали. А то и спеть можно, этак, для настроения, а? — споем?.. Эх, жалко, не знаете вы сибирских песен — удивительные есть песни! Сейчас горло у меня болит, а то я бы вам напел — тебе, Сережа, понравится.
Козлов. Напрасно ты, старик. Мы лучше пойдем.
Ст. студент. И не думай, не пущу! Ах, ребятки: вот у Наташи, у моей покойной жены, какой славный был голос. Не сильный, но такой приятный, задушевный! И сколько она этих сибирских песен знала! У них на постоялом дворе… Постой: да я показывал тебе Наташину карточку или нет?
Козлов. Да видел, видел!
Ст. студент. Нет, не эту, у меня другие есть, я тебе еще не показывал. Сейчас достану. (Роется в столе) Правда, Наташу нельзя было назвать красивой, но если вы всмотритесь в ее глаза… Сейчас!.. Надя не была похожа на мать, хотя некоторые и утверждали…
Хлопает дверь. Входят Тенор и Лиля. Тенор сильно выпил, бледен, пальто нараспашку — настроен отчаянно. Лиля все в той же шубенке, взволнована, почти плачет. При виде Тенора студенты оживляются. Онуфрий смеется.
Козлов. Тенор! Это ты что же, брат? Пьян?
Тенор. Ха-ха-ха! Пьян. Смотрите: Тенор пьян! Ха-ха-ха!
Лиля (взволнованно). Он снег глотал! Это такой упрямый, такой упрямый человек — я больше не могу. Берите его!
Онуфрий. Лилечка! Да неужели это он от снегу?
Ст. студент (оправляется, говорит очень сухо). Александр Александрович, что это с тобой? Что это ты вздумал? — нехорошо, нехорошо, голубчик! Сережа, помоги ему раздеться — я холоду избегаю.
Тенор. Я и сам могу раздеться! Не лезь, Блоха! (Уходит в переднюю.)
Лиля. Вот и привела.
Козлов. Тенор пьян — вот так чудеса в решете!
Онуфрий. Да где вы этого мрачного красавца подцепили?
Лиля. Перехожу я Тверской бульвар, а он идет, распахнулся и поет, а я испугалась, что он простудится, хотела его домой, а он меня в портерную повел…
Блохин. К Немцу?
Лиля. Не знаю, там такая гадость, надо мною смеются, девицы эти самые, а он плачет. Он на бульваре снег глотал!
Козлов. Да что с ним такое?
Лиля (неопределенно). Не знаю, так. Неприятность одна. (Всплескивает руками.) Ах, Боже мой, вы знаете? Он голос, кажется, потерял: хрипит! Он снег глотал!
Онуфрий. Найдет. Раздевайся, Лилюша, отдохни.
Лиля. Это еще что? Кто вам дал право на «ты» говорить? Я вам не ребенок, Онуфрий Николаевич, и… не пьяница. Свинство!
Онуфрий. Носик у тебя, Лилюша, маленький, а душа как Иван Великий на Пасху. Вот источник того священного права, которое…
Лиля. Свинство!
Тенор. Вот и я. А, господин Козлов, у которого голос, как у козла! Ты не гнушаешься, господин Козлов, присутствием Тенора? Ведь он отказался идти на сходку. Ха-ха-ха! Послушай, как я хриплю.
Старается показать, что он охрип. Козлов усаживает его и наливает чай. Лиля отводит в сторону Старого Студента.
Тенор. Водки!
Ст. студент. Зачем вы привели его сюда, Лиля? Мне это крайне неприятно.
Лиля. А куда же было его вести? Послушайте, да вы сами больны… Бедненький, что с вами? И лицо у вас… такое нехорошее.
Ст. студент (оправляясь). Это пустяки! Но меня возмущает эта бесхарактерность…
Лиля. Ах, какая тут бесхарактерность! Если бы вы только знали, какой он несчастный. (Еще понижая голос.) Я сейчас за Диною Штерн поеду, тут недалеко.
Ст. студент (хватая ее за руку). Ни в коем случае: что вы!
Тенор (кричит). Водки!
Козлов. Не форси, Тенор… Выпил и довольно, остальное завтра выпьешь.
Лиля (удивленно). Да что вы?
Ст. студент. Ни в коем случае! Пьяный мальчишка… он может оскорбить…
Лиля (сердито). Ах, вы ничего не знаете! Я сейчас приеду, тут близко. Подите к нему и водки ему не давайте, слышите? Такой упрямый, такой упрямый… (Уходит.)
Ст. студент. Лиля, постойте!.. Ушла!!
Раздраженно ходит по комнате. В дальнейшем, до прихода Дины, держится воинственно; часто охорашивается.
Блохин. Зачем это ты? Брось. Нету водки, тебе говорят, мы сами ничего не пили. Х…хорош!
Тенор. Ха-ха-ха! Голос пропиваю! Слушай, хриплю. (Хрипит.) А какой был голос! Завидно тебе было, Блоха?
Блохин (заикаясь). Если бы у меня был такой голос, я не только что пить, я… я… я…
Тенор. Водки!
Ст. студент (строго). Водки нет, Александр Александрович. Выпей чаю.
Тенор. Ха-ха-ха! Пей сам, старик! Влюбленный старик пьет чай, ха-ха-ха!
Ст. студент. Глупо, Александр Александрович! Вы не умеете себя вести!
Онуфрий. Оставь, Тенор!
Тенор. Ты мне надоел, старик. Зачем Лилька привела меня сюда? Я не хочу к старику! Вот тут я лежал. Хриплю. Где Лилька? Лильку я люблю. Тебя, Козлик, не люблю, и тебя, Онуша, не люблю, ты пьяница, а ее люблю.
Онуфрий. А где же и вправду Лилька? Ушла?
Ст. студент. Да. Дайте ему чего-нибудь… отрезвляющего, это невозможно!
Тенор. Позови Лильку, старик! Что вы так смотрите, вы презираете меня? Напрасно. Тенор под подушку колбасу прячет. Тенор трус, на сходку не пошел, а Тенор взял и пропил голос! Х…хриплю. Дай папиросу, Онуша.
Онуфрий. Последняя. Да ты не куришь — не форси, Тенор.
Тенор. У меня в пальто коробка. Прокуриваю голос! (Уходит в переднюю.)
Ст. студент. Господа, прошу вас, уведите его или — дайте ему чего-нибудь отрезвляющего. Это невозможно! Сейчас сюда приедет… Дина Штерн. Да, Дина Штерн!
Онуфрий. Вот оно что. (Хохочет.) Слышишь, Козлик?
Ст. студент (оправляясь). Тут ничего нет смешного. Он пьян до неприличия, и вы, господа, как его товарищи…
Козлов. Говорил — пойдем, эх! А теперь еще семейная сцена будет. Сережка, бери фуражку!..
Ст. студент (хватая за руку). Ни в каком случае!
Онуфрий. А вот я ему сейчас капельки три нашатырю дам, как рукой снимет, хоронить можно.
