Леонид Гаврилкин - Остаюсь с тобой
Дорошевич объявил, что на этом собрание закрывается. Люди загремели стульями, поднимаясь. Но не все сразу подались к выходу. Кое-кто стоял, точно ожидая, что будет дальше. Кое-кто начал пробираться ближе к сцене. Окружили Дорошевича, перебивая друг друга, о чем-то спрашивали, чего-то просили. На секретаря райкома и Скачкова не обращали внимания. Они постояли немного, глядя на эту толчею, потом вышли в коридор.
- Поеду я, - сказал Михейко и посмотрел на часы. - У вас здесь свои проблемы, вот и занимайтесь ими. А меня ждут.
Скачков пошел его проводить.
- Вы правильно сделали, что сказали про коллектив. Поправили меня, так сказать... Нельзя отрываться от коллектива, только с людьми вместе можно что-то сделать. Но, - секретарь райкома глянул на Скачкова, улыбнулся, - но за все спросим с вас, только с вас, имейте это в виду. - И, неожиданно покраснев, видно, застыдившись, что говорит это человеку вдвое старшему, чем он сам, торопливо подал на прощание руку.
Поднявшись на второй этаж, Скачков увидел у себя в в приемной Алесича.
- Это к вам, Валерий Михайлович, - сказала секретарша, дородная седоволосая женщина, показывая глазами на посетителя, и тут же пожаловалась: - Я говорила ему, что не вовремя.
- Заходи... - Скачков отворил двери перед Алесичем, попросил секретаршу: - Свяжите меня, Эмма Григорьевна, с начальником управления буровых работ.
Не успел Скачков перекинуться с Алесичем и парой фраз, как зазвонил телефон.
- Привет! - Скачков взял телефонную трубку и уселся на своем месте за столом. - Говорит новый начальник управления Скачков Валерий Михайлович... Спасибо! А вас?.. Увидимся, Сергей Иванович, обязательно увидимся. Малость освоюсь здесь... Сергей Иваныч, у меня тут одна просьба. Мой односельчанин остался без работы. Так сказать, выбросила река жизни на сушу. Мастер на все руки, но... Да... Пошлите его куда-нибудь подальше от цивилизации. Уверен... Спасибо!.. Через полчаса будет... Всего! - Положив трубку, глянул на Алесича, который все еще стоял у порога. - Слыхал? Вот так. Иди в отдел кадров буровиков, возьмешь направление. Будешь работать на буровой. Работа там очень ответственная, так что смотри, чтоб без этого самого.
- Завязал, Михайлович, - заверил Алесич. По голосу чувствовалось, что ему приятно было говорить это.
- Давно?
- Вчера.
- ?!
- Правда, Михайлович. - Увидев, что Скачков ему не верит, пояснил: Думаешь, мне самому нравилось все это? Катился, как камень с горы, а остановить некому. И сам не мог, хоть и пробовал. Были дни, когда ни капли. Я же вам рассказывал на озере. Было, когда рыба не клевала. И не пил. Честно. А потом, как назло, начала клевать. Раз и бутылки не хватило. Ведро карасей наловил. Пропади она пропадом, эта рыба!.. Вчера проснулся, пошарил по карманам, а там - ветер. А оно же так: когда нема на что, так особенно хочется. У матери не попросишь. Просил не один раз. Стыдно, конечно. Говорил, что отдам. Вот сижу на кровати и думаю, где бы перехватить рубль... Вдруг вижу, как под окнами во дворе чья-то фигура мелькнула. Мать, значит. Вернулась, положила на стол пятерку. Сижу, а мне кажется, от стыда сейчас дымом сойду. Глянул ей в спину и, знаете, впервые заметил, что на ней юбка из моих старых брюк, кофта из какой-то старой моей рубашки, на ногах же мои ботинки без шнурков, тоже старые, изношенные. Одеваюсь, а та пятерка огнем жжет мне глаза. И все же я взял ее, выскочил из хаты... Зашел, известное дело, в сельмаг. Сижу на озере, рыба клюет, а мне что-то не хочется из той бутылки пить. Швырнул ее в воду. Проходил день по лесу, уже затемно вернулся домой, чтобы не встречаться с матерью, а на рассвете на автобус и сюда. Спасибо вам, что не отказали, Михайлович. Попробую начать все сначала. А если что, пусть выгоняют, обижаться не буду.
- Хорошо, если так. - Скачков провел Алесича до дверей. - Сегодня у нас с тобой знаменательный день, ты и я, мы оба приступаем к работе.
- И не можем отметить такое событие, - засмеялся Алесич.
- Ничего, у нас с тобой еще все впереди. - Скачков распрощался с земляком и вернулся к столу.
В это время в кабинет стремительно, с ветерком, влетел Дорошевич. Напился из графина воды, вытер мясистые губы, лоб платком. Засовывая платок обратно в карман, хохотнул:
- Ну и проблем у тебя... Что значит не выполнять план. Это очень скверно для управления, но еще хуже для людей. Нет премии, нет прогрессивки. Знаешь, все твои специалисты просятся в Сибирь. Обступили, отпускай, и все. Надо срочно что-то делать. Неотложно! А вы, - он пронзительно посмотрел на Скачкова, - собираетесь еще раскачиваться. Здесь надо показать характер, чтобы сразу все почувствовали в вас хозяина, настоящего хозяина. Каждый день, каждый час бездеятельности в создавшихся условиях - преступление!
- Извините, Виталий Опанасович, - не сдержался, прервал генерального Скачков, - вы разговариваете со мной так, будто я приехал сюда баклуши бить, а не работать.
- Однако же и не спешите приступать!
- Отпуск у меня... Между прочим, законный. С вашего разрешения...
- Ха! - крутанулся на пятке Дорошевич, по привычке поддерживая руками свой животик. - В такой ситуации он еще думает об отдыхе. Надо браться за работу безотлагательно, если не хотите, чтобы разбежались лучшие специалисты. Их годами собирали со всей страны. Вы это понимаете?
- Понимаю. Но чтобы принять действенные меры, надо во всем здесь основательно разобраться.
- Сколько вам для этого потребуется времени?
- Ну, может, дней... - задумался Скачков. Хотел сначала сказать, что дней десять, но подумал, что это слишком много, Дорошевич может расценить это как его, Скачкова, неуверенность в самом себе. А назвать меньший срок может расценить как легкомыслие, опять худо.
- Дней?.. - подался всем телом к Скачкову Дорошевич. - Я буду рад, если вы через месяц скажете мне что-нибудь дельное.
- Я же эту систему немного знаю, - начал оправдываться Скачков.
- Знаете сверху. Ваши знания слишком общие. Так что не спешите. Начинайте с нуля. Имейте в виду, что надо все очень основательно взвесить, чтобы выбрать единственно правильное направление... Чтобы не ошибиться с самого начала. Исходите из реальных возможностей. Не надейтесь, что вас кто-то выручит. Вас выручать никто не придет.
- Как-нибудь обойдемся, - буркнул Скачков.
- Хорошо. Будем надеяться. Более детально обо всем поговорим, когда вы, так сказать, вникните, а пока до свидания! - Он улыбнулся неизменно приветливой улыбкой, сунул Скачкову свою пухлую руку и вышел. Пока Скачков решал, проводить генерального директора или не стоит, того и след простыл.
Какое-то время он стоял за своим столом. Надо было что-то делать. И безотлагательно. Люди ждут от него каких-то указаний. А он?.. Правильно сказал Дорошевич, что надо начинать с нуля. Что ж, надо так надо.
Он вышел в приемную:
- Эмма Григорьевна, кто у нас самый сведущий? Чтобы мог показать мне хозяйство?
- Да много у нас таких, - пожала плечами секретарша.
- Позовите кого-нибудь.
Скоро в кабинет зашли двое. Это были главный инженер и начальник технологического отдела.
Главный инженер управления Игорь Семенович Бурдей, высокий, худой, с продолговатым узким лицом, изрезанным морщинами, в сером костюме и черной водолазке, которая скрывала его тонкую шею. Подойдя к начальнику, он чуть заметно поклонился, пожал руку, неторопливо и степенно сел на стул у стены, забросил ногу на ногу. Под штаниной обозначилось острое колено.
Начальник технологического отдела Вячеслав Никитич Котянок, невысокий, маленький, с длинным носом и нахохленным чубчиком, всей своей фигурой напоминал задиристого воробья. Он первым подбежал к начальнику, подождал, когда с ним поздоровается главный инженер, потом и сам подал руку, сел за приставной столик, достал из кармана джинсовой куртки блокнотик, приготовился записывать.
Услыхав, чего хочет от них начальник управления, главный инженер сказал:
- Котянок все покажет. Он чаще меня бывает на местах.
Какое-то время спустя Скачков и Котянок уже катили на "козлике" по узкой асфальтированной дороге, которая шла через высокий тенистый лес, начинавшийся сразу за Зуевом.
- Расскажите, Вячеслав Никитич, что здесь делается, - попросил Скачков.
Сначала ему подумалось, что Котянок, наверное, из тех людей, которые очень обостренно, может быть, болезненно воспринимают недостатки. Во всяком случае, его внешность говорила за это. Он и сейчас сидел какой-то взъерошенный. С его тонких губ не сходила чуть заметная нетерпеливая улыбка. Казалось, только попроси, и он выложит все недостатки, как на блюдечке, расскажет обо всем искренне, с возмущением, не исключено, что и преувеличит малость. Но совсем неожиданно для Скачкова тот заговорил спокойно, даже безразлично, заговорил все больше про общее и общими словами, должно быть, остерегался или даже еще не доверял новому начальству. Во всяком случае, ничего нового к тому, что Скачков уже знал, начальник технологического отдела не добавил.
