Лидия Чуковская - Дом Поэта (Фрагменты книги)
Если ты никогда не испытала боли в любви, зачем ты вообще читаешь Ахматову? Да и не одну Ахматову — всю любовную лирику мира!
…Надежда Яковлевна прикасается к узорам кленового листа, как ей мнится смелой, дерзновенной, а на деле всего лишь грубой и равнодушной рукой. Она и тут верна себе — бесчеловечью, которому ее научило время. Ее суждения о любви и стихах ничуть не менее трамвайно-грубы, чем суждения о детях арестованного нэпмана. Они, эти суждения, по глухоте и грубости, мало чем отличаются от критики РАПП'а или т. А.А. Жданова, хотя во "Второй книге" рассуждают о стихах не рапповцы и не Жданов, а вдова поэта, выдающая себя за первого слушателя и настоящего ценителя.
Каким же ключом отпирает сокровищницу тайн, чудес, примет и предзнаменований любовной ахматовской лирики Надежда Яковлевна, никогда не испытавшая боли в любви? Каким инструментом прикасается к прожилкам кленового листа?
Элементарнейшим. Измеритель ею выбран тот, какой был в ходу у первых комсомолок. На книге Надежды Яковлевны всей своей жирной пятерней отпечаталось время. Она и тут верна времени и себе: поэзия Ахматовой человечна, глубока и проста, — бесчеловечны, грубы и элементарны прилагаемые Надеждой Яковлевной мерки.
Послушаем Надежду Яковлевну; ее мысли о любви и жизни, о любви и поэзии:
"…Для моего поколения безнадежно устаревшим казался "культ дамы", душевных переживаний, возникших от случайной встречи, "друга первый взгляд" и те полуотношения, которые культивировались женщинами на десяток лет постарше меня… Честно говоря, я не верю в любовь без постели и не раз шокировала Ахматову прямым вопросом: "А он вас просил переспать с ним?" Есть еще один измеритель, вызывавший всеобщее возмущение: "Сколько он на вас истратил?" Возмущались и «дамы», иначе говоря, ободранные кошки, и энергичные девицы новых поколений. Иначе говоря, я попадала в цель" (159) [146].
Иначе говоря, что это за излишние переживания на пустом месте! Предчувствие встречи, первый взгляд, первое прикосновение, первый поцелуй, прощальная встреча.
Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина…
Сколько вздора! То ли дело — без всяких таинств — откровенность "Второй книги":
"В Киеве, как я говорила, мы бездумно сошлись на первый день, сообщает Надежда Яковлевна о себе, современно бездумно обращаясь с грамматикой: "сошлись на первый день" — чего же это был первый день? — …и я упорно твердила, что с нас хватит и двух недель, лишь бы "без переживаний"" (156) [144].
Каждому свое, я не спорю, но если ты твердишь "лишь бы без переживаний", то не следует заводить дружбу с женщиной, которая принесла в русскую лирику всю сложность русского романа, прибавив к ней психологическую сложность таких поэтов как Тютчев и Анненский, и пуще всего не следует беседовать с этой женщиной о любовных стихах. Если единственный измеритель любви, признаваемый Надеждой Яковлевной, "честно говоря", есть постель, зачем же ей вслух размышлять о стихах:
И друга первый взгляд беспомощный и жуткий.
Вообразим себе на минуту — Ахматова будто бы читает:
У меня есть улыбка одна:
Так, движенье чуть видное губ.
Для тебя я ее берегу
Ведь она мне любовью дана.
Надежда Яковлевна, прослушав, будто бы справляется для ясности: "а он вас просил переспать с ним"?.. Если бы Надежда Яковлевна на самом деле подобный вопрос задала — вот тут немедленно была бы выставлена за дверь — с хлопаньем или без хлопанья, не знаю. Вернее без шума — одним чуть видным движением губ, руки, глаз или подбородка.
В стихах Анны Ахматовой мы постоянно встречаемся со словами «подруга», "друг", «дружба»:
Чужих мужей вернейшая подруга
И многих безутешная вдова,
имела она смелость сказать о себе. В книге Надежды Яковлевны постоянно встречается слово «подружка» и тоже во всех смыслах (кроме нежного пушкинского обращения к няне: "добрая подружка"), во всех разнообразных значениях этого слова: своя или чужая приятельница или чья-то любовница. Мандельштам, повествует она о своей семейной жизни, "перестал бояться, что я удеру в его отсутствие в кабак, на аэродром или к подружке, чтобы почирикать" (295) [270].
"Подружек" у Анны Ахматовой не бывало; у нее, кроме жестоких врагов были надежные друзья, и, как у всякого прославленного человека, множество знакомых, поклонников, посетителей, собеседников. Однако «чирикать» она была неспособна: ни в светской беседе, ни в дружеском тесном общении: гортань не та.
Увы! Среди обожателей Анны Ахматовой я нередко слышу о "Второй книге" такие слова:
— Да, конечно… Надежда Яковлевна оклеветала многих во "Второй книге", да и в первой. Вот, например, Z и NN. Они вовсе не были стукачами, как она намекает… И с Анной Андреевной она во "Второй книге" не очень-то почтительно обращается. Но — но — но признайтесь: оо-чч-ень любопытная книга!.. Да ведь это вы были много лет знакомы с Ахматовой и замечаете ошибки и неправды. А мы видели ее всего один раз, откуда нам-то известно?..
В самом деле! Они видели Ахматову один раз — откуда им известно, способна она была спекулировать переводами или нет?
Ссылка на недостаточную свою осведомленность — пустая потому, что у лжи есть запах. Анна Ахматова писала:
Но мы узнали навсегда,
Что кровью пахнет только кровь…
"Привольем пахнет дикий мед…"
Неужели мы не узнали навсегда, что ложью пахнет только ложь?! Но если даже читатели "Второй книги" Надежды Мандельштам утратили обоняние и не чуют лжи, то грамотности они ведь не утратили. По-русски читать умеют.
Читайте:
Глава "Свобода и своеволие". Страница 315 [287–288].
"Я не назову свободным человеком Ахматову, потому что слишком часто она попадала под власть общих концепций… Готовые концепции в стихах Ахматовой, выдумка, сочинительство — все это свидетельствует не о свободе, а, с одной стороны, о принадлежности к охранительскому слою, а с другой об известной доле своеволия".
Этот абзац ударил меня по голове внезапно, как шлагбаум, опустившийся в открытом поле. Ахматова принадлежала к охранительскому слою… Перечитываю. Не верю глазам. Пытаюсь понять.
Попадала ли Ахматова под власть общих концепций — или, напротив, она, как утверждает Надежда Яковлевна на странице 280 [256], противостояла вместе с О. Мандельштамом окружающему "дикому миру", то есть в сфере мысли обладала необычайной самобытностью: и в сфере мысли, и в жизни обладала твердостью противостояния; занималась ли она сочинительством и выдумками или, напротив, поэзия ее потрясает читателя ощутимой конкретностью, вещной подлинностью не только наружного, но и духовного мира ("И в памяти черной пошарив, найдешь…") — об этом я спорить не стану. Надежная защита для Н. Мандельштам скользкость, увертливость, невнятица, одна невнятица наползает на другую; пряди авторских суждений запутаны как волосы, сбившиеся в колтун — поди, расчеши! На одной странице так, на другой эдак; на некоторых страницах Надежде Яковлевне бредится в стихах Анны Ахматовой сочинительство, выдумка, — пусть. В конце концов ведь это всего лишь ошибочное мнение, а не клевета. Надежда Яковлевна вольна предаваться сочинительству и выдумкам, сколько ей вздумается.
Но клеветать Надежде Мандельштам на кого бы то ни было и прежде всего на Анну Ахматову я не позволю.
Не позволю документами, стихами, фактами — обращаясь, как критик ее книги, к общественному суду, не к уголовному — хотя и к уголовному столько людей, персонажей ее мемуаров, вправе были бы обратиться.
Живыми голосами. Мертвыми.
Пушкин обмолвился однажды (впрочем, совсем по другому поводу) о безнравственности нашего любопытства. Вся "Вторая книга" написана в расчете на эту безнравственность и расчет оказался правильным. Еще бы! Столько знаменитых и незнаменитых имен выкупаны в грязи! О-ч-чень любопытно! Я же в своей книге обращаюсь не к любопытствующим, а к любящим. Правду и поэзию. Предпочитающим истину самой развлекательной лжи.
Что подразумевает — смеет подразумевать! — Надежда Яковлевна, утверждая, будто Ахматова принадлежала к охранительскому слою? Какой смысл вложен ею в это загадочное выражение? Что означает "охранительский слой"?
Вы, собирающие портреты — знающие наизусть стихотворения Анны Ахматовой, и вы, находящие книгу Н. Мандельштам "оо-чч-ень любопытной" объясните мне, пожалуйста, приведенные выше слова.
"Охранительский слой". Что это такое? Охранка? Нет. ВОХРовцы? Тоже нет. Общество охраны природы? Хранители музеев? Хранители культуры? Охрана памятников старины? Хранители священных заветов? Класс, который охраняет существующий строй? Царский строй? Советский? Старый? Новый?
Читатели прочитали, не прочитав. Мне же необходимо добиться толку. Обращаюсь за разъяснениями ко "Второй книге".
Та же глава "Свобода и своеволие". Читаю:
"Действительно ли есть только два начала — созидательное и разрушительное? Может, есть и третье — пассивное или охранительное, нейтральное к добру и злу, всегда враждебное всему новому, будь то крест, который всегда сохраняет новизну, или поэтический голос… Охранители равнодушно охраняют привычное, куда бы оно ни
