Иван Мележ - Люди на болоте (Полесская хроника - 1)
Шабета помолчал, будто показывая, что решить это не просто, и позволил остаться. Черт с ней, этой упрямой бабой, может, и стоящее что скажет.
И действительно, Грибок, видно, ничего не рассказал бы.
Он так был угнетен приходом бандитов и их угрозами, что сразу, едва Шабета начал допрос, попросил:
- Б-братко! Пусти меня... Я ничего не знаю...
- Как не знаешь? Приходили они к тебе?
- Приходили...
- Сколько их?
- Трое было на дворе... - ответила за Грибка жена.
- Были среди них знакомые? .. Опознали вы кого-нибудь?
- Нет! - замотал головой Грибок.
- Не узнал он, - подтвердила Адарья. - Темно было.
А двое из тех бандитов стояли молча... Только я думаю, что без своих тут не обошлось. Я так думаю - откуда они узнали, что у нас делить землю хотят? Само оно разве дошло до этого Маслака? Донес кто-то. Пришел и сказал! И, скажи ты, на днях, видно, там был. Ведь разговор о дележе начался совсем недавно!..
- И видно, кто-то из тех, кто не хочет землеустройства, - добавил Шабета.
- Ну наверно ж!..
- Кого вы подозреваете? - мягко спросил Шабета.
Глаза Грибчихи потухли.
- Не буду бога гневить, не знаю. А раз не видела, то и говорить нечего. Не схватили за руку - не вор...
- Кто-то связан с ними, факт. А кто? - не отступал Шабета.
- Не буду говорить, никого не поймала... - Бросив осторожный взгляд на дверь и приблизившись к Шабете, Грибчиха тихонько сказала: - Про Дятлика Василя, что на том конце, говорят - будто он привел!.. Он в тот вечер стоял с Чернушковой Ганной!.. - Она тут же отошла от него и на всякий случай громко заявила: - Не видела ничего, не знаю!..
Давая понять, что сказала все, она поднялась со скамейки и попросила:
- Только вы о том, что я сказала... никому!..
- Хорошо, - пообещал Шабета.
Может, никогда еще не было у Ганны, охваченной противоречивыми чувствами, такого тяжелого р-азговора, как в этот день с милиционером. Она не беспокоилась за себя, совесть у нее была чиста, она знала, что позвали ее сюда в качестве свидетеля. Ганна тревожилась о Василе. И хотя Шабета вначале ни словом не упомянул о Василе, допрашивая, как выглядели бандиты, их приметы, голоса, поведение, она думала об одном: сейчас будет решаться судьба Василя. Что она скажет милиционеру?
- Значит, в тот вечер вы сидели с Дятлом Василем... - выслушав ее, не спросил, а как бы повторил Ганнины слова Шабета.
Ганна кивнула.
- И вы ничего не ждали, ни о каких бандитах не думали?.. А они вдруг подошли и - прямо к вам? Так сразу и подошли! Как это они вас так сразу нашли?
- Не знаю... Мы там уже много раз были...
- Допустим, что вас видели там не раз. Допустим, что на вас направил кто-нибудь, а сам остался в тени...
Ганна с облегчением отозвалась:
- Я и сама так думала! Кто-то показал, подвел!.. Чужими руками захотел жар загрести!..
- Кто это мог быть?
- Не знаю...
- Загадка... Туман... - задумчиво произнес милиционер. Он внимательно посмотрел на Ганну. - Есть одна догадка, и очень простая. Что Дятел Василь... сам... ждал их!
- Он? Вот уж выдумали!..
- Он, может быть, сам назначил встречу им!
Ганна вскочила в сильном волнении, возмущенная:
- Он... Они его еще немного - и пристрелили бы... Еще немного - и конец был бы ему!.. А вы говорите!..
- Но ведь он повел их?
- Я... не знаю, как и что потом было...
- Вы давно знаете его?
- Оладьи из земли вместе лепили! Хаты ж наши - рукой подать!.. - Ганна горячо, порывисто добавила: - Нет у него ничего с ними, с нелюдями! Я знаю! Поверьте!..
Она обеспокоенно, с надеждой взглянула на Шабету, ждала, как приговора, его слов. В сердце ее не гасла надежда - он поверит ей, поверит Василю, видит же, что она не врет...
- Он не злой... Добрый он...
- Все хорошие, - недоверчиво, непримиримо ответил Шабета. - Из кого только бандиты выходят...
Он встал, костяшками пальцев постучал по столу, с угрозой заключил:
- Ничего, я докопаюсь! Выведу на чистую воду!
Выходя от Шабеты, полная тревоги за Василя, который опять стал самым дорогим на свете, Ганна вдруг на крыльце увидела его самого. Он сидел, невесело опустив голову, - видимо, ждал, пока его позовут к милиционеру. В порыве сочувствия и ласки, мгновенно охватившем все ее существо, отдавшись этому порыву, ни о чем не думая, будто подхваченная волной, Ганна бросилась к Василю.
Она сразу поникла - так неласково взглянул на нее Василь. Он поспешно отвернулся от Ганны и, как человек, готовый ко всему, решительно пошел в сени.
- Со мной - так же, - сказал посыльный, Рудой Андрей, куривший возле изгороди. - Шел, сидел, так сказать, все молчком... Думает о чем-то...
- Переживает...
Ганна медленно спустилась с крыльца, побрела на улицу.
Шабета встретил Василя стоя за столом, окинул его быстрым пристальным взглядом. В тяжелом отчужденном взгляде Василя, исподлобья, из-под лохматых, непослушных прядей жестких волос, во всей его понурой фигуре, в расстегнутой домотканой сорочке, домотканых, с коричневыми болотными пятнами штанах Шабета уловил что-то недоброе, звероватое.
- Оружие есть? - спросил Шабета таким тоном, который говорил, что шутки с ним плохи.
- Чего?
- Не дошло? Оружие - обрез или наган - есть?
- Нет...
"Лицо какое, чисто бандитское... - невольно пронеслось в голове Шабеты. - Глаза - в таких ничего не увидишь! Как за тучей... И один не похож на другой. Будто не у одного человека! Один вроде светлый, а другой - карий, дикий, как у волка..." У него росло странное недоверие к этому угрюмому куреневцу.
- А что в кармане?
- Оселок...
- Достань. Покажи... Стой там!
Шабета многое повидал за время своей службы, случались всякие неожиданности, потому держался настороже. Это было уже привычкой, привычкой человека, который ездит один и один отвечает за все, за все свои поступки, иногда при очень сложных обстоятельствах. Осторожность тут никогда не лишняя.
В руках у парня было обыкновенный оселок. Шабета приказал подать оселок, положил его возле себя, сел.
- Зачем принес его?
- Нож точил... Забыл положить.
Шабета внезапно ударил вопросом:
- Давно в лесу был?
- В каком лесу?
- Не прикидывайся! В банде!
Внезапность, грубоватость вопроса были его обычным приемом, когда, он допрашивал подозреваемых в чем-то людей.
В таких случаях зоркому взгляду его нередко открывалось многое. Этот же куреневец глазом не моргнул, только еще больше набычился.
- Не был я.
- И не водил их по ночам?
Василь молчал.
- Почему не отвечаешь?
- Зачем... Знаете уж...
- Знаем. Все знаем. И я советую не крутить напрасно. Все равно ничего не выйдет... Давно с ними связан?
- С кем?
- Ну, не валяй дурака! С маслаковцами?
- Не знаю я их...
- Как же не знаешь, если - водил?!
- Тебе бы приставили обрез..
- Ну-ну, ты меня не бери голыми руками! Я тебе не приятель, не твоего десятка!.. Знаю я таких. Каждый, как только попадется, овцой стать хочет... Ишь - "приставили обрез"!
Василь не возражал. Что говорить попусту?
- Много было их?
- Пять, кажется...
- Кажется!.. Кто был, фамилии их!
- Не наши. Незнакомые..
- Скрыть хочешь? Думаешь на мякине провести? Кто?
- Не наши, говорю...
- Хуже только себе делаешь! Крутить хочешь?
Василь не ответил. Шабета недовольно постучал по столу.
- О чем они говорили?
- Ни о чем...
- Приказали? .. Наставили обрез - и все?
Василь кивнул.
Шабета больше не спрашивал. Взяв карандаш из нагрудного кармана выгоревшей гимнастерки, он пс двинул к себе клочок желтой оберточной бумаги и, показывая Василю, что, как и прежде, следит за ним, стал что-то писать. Грамотей он, видно, был не большой, - буквы ложились на бумагу тяжело и были кривые, неуклюжие.
- Вот, подпиши протокол! - подсунул Шабета бумажку Василю.
Василь взял карандаш, послюнявил его, наклонился, - Тут, внизу?
- Чего ж берешься подписывать не читая? - строго взглянул на него Шабета.
- Все равно... Все равно не разберу...
- Неграмотный?
- Почти что...
- Как протокол подписывать - так неграмотный, а как бандитов вести науки хватило... Протокол - это следствие, с изложением моих вопросов и твоих ответов. Ясно?
- Ясно...
- Тут все фактически. Без обмана!.. Прочитать мне, может?
- Не надо.
- Порядок такой... Ну ладно - подписывай!
Подписав, Василь с облегчением встал. Надоел ему этот разговор, да и спешил он закончить прерванное дело, потому и доволен был, что, подписав, наконец отвязался.
- Куда? - остановил его Шабета. Он также встал.
Василь не сразу понял значение вопроса Шабеты, ответил спокойно- Домой.
- Подожди.
Тон его удивил Василя, это был уже приказ. Шабета преградил ему дорогу, изгибом пальца твердо постучал по оконной раме. На этот стук со двора вскоре неторопливо вошел Андрей Рудой.
- Давай сейчас к нему, - Шабета кивнул Андрею Рудому на Василя, - и скажи... Кто там у него дома?
- Дед есть, так сказать - Денис. Матка...
- Скажи его матери, чтоб принесла одеться... - Шабета взглянул на босые, с пепельными пятнами подсохшей грязи ноги Василя. - Обувку какую-нибудь. И харчей торбу.
