KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Зинаида Гиппиус - Том 2. Сумерки духа

Зинаида Гиппиус - Том 2. Сумерки духа

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Зинаида Гиппиус, "Том 2. Сумерки духа" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Что у нее в глазах? Это не безумие… Я не могу понять, но чувствую.

Вера подошла к Яну так же твердо, почти спокойно, поцеловала его, протянула руку Раисе и в первый раз не спросила брата: «Ты за мной?»

Она уселась на скамейку с ногами, как всегда, и завернулась в свой тонкий коричневый платок.

– Мне говорили, что ты больна, – произнес Ян, и голос его дрожал.

– Кто тебе говорил? – сказал она быстро. – Это вздор. Я совершенно здорова. Разве ты не видишь, что я здорова? А как я много ем! Я ужасно много ем. Тебе вздор говорили. Я совсем не больна. Я только поняла.

– Поняла? Что?

– Да все решительно. Ты послушай меня, – вдруг заговорила она горячо и часто, сразу бросив сдержанный тон и всем телом повернувшись к Яну. Глаза, большие, быстрые, окруженные темной синевой, смотрели прямо в его глаза. – Ты слушай меня. Это очень просто. Я все поняла. Теперь мне никто ничего не сделает, я в огне не сгорю, в воде не утону. Я все просилась отсюда, это глупо. Никто не поможет, если зеркало не разбилось, не потускнело.

– Какое зеркало?

– Твое, мое, всякое… Вот, представь себе: длинный-предлинный ряд зеркал: все разные, кривые, косые, ясные, мутные, маленькие, большие… И все в одну сторону обращены. А напротив – Дух. Не знаю какой – только великий Дух. И он в этих зеркалах отражается. Каждое зеркало, как умеет, его отражает. Потом раз-два, момент жизни кончен, зеркало затуманилось, разбилось, и Дух не отражается. Мы говорим – исчез. Неправда: есть! Только мы не видим, потому что не отражается. Зеркала разные бывают, вогнутые, выгнутые… а Дух один. Понял меня? Ничего больше нет… Чего они теснятся? Сами отражения, кругом отражения, и выйти из них, из отражений, нельзя, пока зеркало не разбилось…

Ян слушал бред сестры и все ниже опускал голову. Раиса была бледнее обыкновенного, губы ее улыбались. Вера говорила без перерыва, потом вдруг умолкла, точно у нее в горле что-то перервалось и захватило дыхание. Ян испугался было, но она встала спокойно.

– Теперь ступайте, – сказала она почти шепотом. – Мне следует быть одной.

Ян растерянно поднялся.

– Ну, будь здорова. Я бабушку за тебя поцелую.

– Зачем? Ну все равно, как хочешь. Прощай. Я буду здорова, не беспокойся. Мне теперь ничего не сделается. Прощай.

Она пошла вон и не обернулась. Ян и Раиса тоже двинулись к выходу в коридор, темноватый, шумящий и зыбкий. У самых дверей им переступила дорогу довольно пожилая больная, в серой одежде, похожая на худую, старую утку.

– Послушайте, послушайте, вы свою больную берете? Сделайте распоряжение, чтобы никого не пускали на ее место, кроме меня. У нее место под окном, я добьюсь своего! Такая теснота! А тут подоконницы не уходят, не умирают, ничего! Уж добьюсь я, погодите!

Сиделка отвела навязчивую даму, и она скрылась в серой толпе.

Замок щелкнул, и Ян с Раисой очутились на паучьей лестнице, освещенной сверху мутно-желтыми лучами.

– Я не могу, – выговорил Ян после нескольких минут молчания. – Я опять пойду к доктору, подожду его, сколько нужно. Надо спросить о ней хорошенько. Вы, Раиса Михайловна…

– Нет, – сказала она быстро, угадывая, что он скажет. – Я не уеду. Я тоже с вами к доктору.

Ян не возражал и они тихо, молча пошли вниз.

Доктора пришлось ждать дольше, чем думал Ян. Они сидели внизу на деревянной скамейке час или полтора. И ни Раиса, ни Ян за все это время не произнесли ни слова. Казалось, что-то тяжелое и темное висит над ними.

Их позвали вдруг, когда Ян уже забыл, что должны позвать, и он вздрогнул. В боковой комнате, низковатой и тусклой, почти без мебели, их встретил доктор, высокий, полный, со значком, – трясущийся от внутреннего гнева. Вероятно, его только что чем-нибудь очень раздосадовали и расстроили. В глубине комнаты, у длинного стола, тихо разговаривали еще несколько докторов, причем один, маленький лысый старичок, озабоченно жестикулировал, размахивая полными ручками.

– Вы о какой больной хотите узнать? – начал доктор отрывисто. – О Марии Теш? Мне теперь некогда.

– Извините, – робко возразил Ян. – Не о Марии Теш… Я желал бы узнать насчет Веры Зыбиной.

– Что? Вы о Вере Зыбиной? Это вы у нее сейчас были? Вы ее раздражили чем-нибудь? Вы как ей приходитесь? Вам было известно, что она страдает астмой?

Ян не знал, на какой вопрос отвечать.

– Да, мы были у нее… И мне хотелось бы спросить…

– Сколько времени тому назад вы ее оставили?

– Часа полтора или больше… Мы дожидались докторского приема.

– Вы можете теперь подняться. Вера Зыбина… вы как ей приходитесь? Дальний родственник? – страдала астмой и час тому назад внезапно скончалась от припадка этой болезни. Ее еще пытаются привести в чувство, но есть несомненные признаки смерти. Да вы кто ей? – почти закричал доктор, видя, как бледнеет лицо Яна.

– Брат, – громко сказала Раиса.

– Брат? Извините… Так вы можете к ней пройти… Ничего нельзя сделать: внезапная смерть… До свиданья.

Раиса почти насильно взяла Яна под руку и они опять поднялись по лестнице наверх. Их сейчас же провели в довольно просторную комнату со множеством кроватей. Больных там почти не было, их не пускали. Некоторые любопытно заглядывали в двери. Две сиделки стояли около дальней кровати, у самого окна. Ян и Раиса подошли ближе. На кровати лежало, закинув голову, тело Веры. Темный капот был расстегнут, один рукав почему-то разрезан. С первого взгляда было видно, что это труп. Тускло-желтый свет сквозь решетчатое окно падал прямо на неподвижную голову с редкими, полуседыми, точно похолодевшими волосами и мертвой, белой кожей между ними. Лицо снеговое, с темным, полуоткрытым ртом, застыло в выражении равнодушия. Раиса не верила, что это она, Вера, сестра Яна. Раиса ждала ужаса, но ужаса не было. Была только смерть.

– Ян, пойдемте, – сказала Раиса тихо, с невыразимой нежностью и печалью беря его за руку. – Пойдемте. Видите, здесь кончено.

– Нет, позвольте мне, Раиса Михайловна… Я уж здесь останусь. Что ж? Это ничего. Это только так… зеркало разбилось.

Они стояли, взявшись за руки, и смотрели в мертвое лицо. Больная, похожая на старую утку, пробралась в комнату, суетилась и тараторила:

– Прошу вас, прошу вас, господа… Окажите содействие… Я пять лет жду, когда опростается место у окна. А все, кто у окна, как назло, не переводились, не умирали. Окажите содействие. Я желаю на место покойницы. Теснота такая… На место покойницы желаю.

XIV

Через неделю или полторы, утром, Ян получил от Раисы записку. Раньше она никогда не писала ему. Почерк у нее был узкий, длинный и неровный.

«Приходите сегодня, в четвертом часу, на ту аллею, по берегу, где я всегда гуляю. Мне хочется поговорить с вами, а дома неудобно».

Еще не было трех, когда Ян пришел на условленную аллею. Он шел пешком, немного устал, но не озяб. Погода стояла мягкая, теплая, безветренная. Оттепели еще не было, но белые, безмолвные, затихшие снега ждали оттепели. Небо, тоже белое, мягкое, предсумеречное, было низко. Налево, незаметно сливаясь с берегами, светлела занесенная, спящая река. Кругом все точно остановилось и задумалось, не зная, куда повернуть: начать ли таять снежным глыбам, двигаться и бежать болтливыми ручьями, – или снова окостенеть, окрепнуть, заскрипеть розовым, ярким морозом. И недоумевающая, нерешительная тишина природы не успокаивала, а тревожила Яна. Он шел все быстрее и вдруг, на повороте молочно-белой аллеи, увидал Раису. Через минуту она была около него, закутанная в меховую пелерину и повязанная белым платком. Этот простой платок, пушистый и нежный, странно шел к ней, смягчая резкие, слишком строгие черты ее лица. Впрочем в этот раз она вся показалась Яну другой, совсем изменившейся, слабой, нерешительной, почти робкой. В слегка порозовевшем лице был не холод, а смущение.

– Это вы? – сказала она. И голос ее звучал трепетнее и тише.

Ян тоже смутился, ничего не ответил. Они пошли рядом, молча, в глубину аллеи. Наконец, Раиса опять начала:

– Мне так много нужно сказать вам… Так давно я вас не видела. Помните, с того раза, в больнице… Я много думала за это время… Вам было тяжело… И вот я… Никогда прежде не жалела. А тут вас ужасно, ужасно, ужасно…

Она краснела и путалась. Из надменной женщины она вдруг, на это странное мгновенье, превратилась в робкую девочку, почти ребенка, не находила непривычных слов и повторяла, совсем по-женски, беспомощно, это слово «ужасно», не зная, что сказать еще.

– Я позвала вас сюда, потому что дома… могут помешать-приехать… Здесь лучше. Мне столько нужно сказать вам… Но я не могу сразу придумать слов, чтобы вы поняли…

Она остановилась и подняла на него темные глаза, в которых стояли слезы.

Ян встрепенулся, радостно и неосторожно схватил ее за руки и, улыбаясь, почти смеясь, торопливо заговорил:

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*