Борис Виан - Поездка в Херостров
Обзор книги Борис Виан - Поездка в Херостров
Виан Борис
Поездка в Херостров
Борис Виан
Вечеринка у Леобиля
(Из сборника "Волк-оборотень")
Веки Фолюбера Сансонне, на которые, проникая через решетчатые ставни, падал волнистый солнечный луч, были изнутри приятного красновато-оранжевого цвета, и Фолюбер улыбался во сне. Он шел легким шагом по теплому белому гравию в саду Гесперид, и красивые звери с шелковистой шерстью лизали ему пальцы ног. Тут он проснулся, осторожно снял с большого пальца ноги ручную улитку Фредерику и вернул ее на исходную позицию с таким расчетом, чтобы она снова добралась до него к завтрашнему утру. Фредерика фыркнула, но промолчала.
Фолюбер сел на постели. Каждое утро он не спеша размышлял, избавляя себя от необходимости думать днем, а тем самым от многочисленных неприятностей, докучающих людям беспорядочным, дотошным и беспокойным, которые во всяком действии видят предлог для размышлений, бесконечных (прошу извинить меня за длинную фразу), а зачастую - и беспредметных, поскольку о предмете они при этом забывают.
Необходимо было продумать:
1) во что себя облачить;
2) чем себя подкрепить за завтраком;
3) как себя развлечь.
Вот и все, потому что было воскресенье, и вопрос о том, где раздобыть денег, был уже решен.
Фолюбер по порядку обдумал все три задачи.
Он тщательно умылся, энергично почистив зубы и высморкавшись двумя пальцами, и стал одеваться. По воскресеньям он всегда начинал с галстука и кончал ботинками - прекрасная утренняя зарядка. Он достал из ящика пару новых носков из чередующихся полосок: синяя полоска - просвет - синяя полоска просвет и так далее. Когда носишь такие носки, можно красить ноги в любой цвет: его видно между полосками. Фолюбер был робок и потому выбрал яблочно-зеленый.
В остальном он оделся как обычно, если не считать синей рубашки, и сменил белье, ибо думал о том, что ему предстоит "в-третьих".
За завтраком он подкрепился селедкой под норковой шубой, политой нежным маслом, и съел булочку, свежую, как глаз, и, как глаз, обрамленную длинными розовыми ресницами.
Наконец он позволил себе поразмыслить о предстоящих воскресных развлечениях.
Сегодня был день рождения его друга Леобиля, и по этому случаю устраивалась вечеринка.
При мысли о вечеринках Фолюбер погрузился в глубокую задумчивость. Дело в том, что он страдал болезненной застенчивостью и втайне завидовал смелости тех, кого должен был сегодня увидеть: ему хотелось бы обладать ловкостью Грузнье в сочетании с пылкостью Додди, шикарной элегантностью Ремонфоля и привлекательной суровостью Абадибабы или же ослепительной лихостью любого из членов Лориентского городского клуба.
А между тем у Фолюбера были красивые каштановые глаза, мягко вьющиеся волосы и милая улыбка, которой он покорял сердца, не ведая об этом. Но он никогда не осмеливался воспользоваться преимуществами своей наружности и вечно сидел в одиночестве, в то время как его приятели ловко отплясывали с красивыми девушками свинг, гопачка и аргентинскую тумбу.
Это зачастую повергало его в уныние, зато по ночам он утешался снами. Во сне он был полон отваги, и красивые девушки обступали его, умоляя, как о милости, чтобы он с ними потанцевал.
Фолюберу вспомнился сон, который он видел сегодня ночью. Ему приснилось прелестное создание в платье из лиловато-голубого крепа. Светлые волосы падали ей на плечи, на ногах были маленькие туфельки из голубой змеиной кожи, и забавный браслет, который он не мог бы уже описать в точности. Во сне он ей очень понравился, и кончилось тем, что они вместе ушли.
Наверняка он ее поцеловал, а может быть, добился и большего.
Фолюбер покраснел. У него еще будет время об этом подумать по пути к Леобилю. Он пошарил в кармане, проверил, хватит ли денег, и вышел купить бутылку ядовитого аперитива самой дешевой марки - сам он вообще не пил.
В то время, когда Фолюбер протирал глаза. Майор, вырванный из объятий сна сиплым голосом своей нечистой совести, ощущая привычный жуткий привкус перегара во рту, спустил нога на липкий пол.
Его стеклянный глаз зловеще сверкал в полутьме, освещая гнусным светом кусок шелка, который Майор расписывал, - вначале рисунок изображал дога-отца и дога-сына, но теперь все вместе стало смахивать на гиблое тело, и Майор понял, что ему предстоит нынче совершить дурной поступок.
Он вспомнил о предстоящей вечеринке у Леобиля и зверски ухмыльнулся в ре мажоре, притом сфальшивив, что яснее ясного выдавало низость его натуры. Углядев в углу бутылку дешевого красного вина, он, сделав большой глоток, допил остатки жижи, которая покрывала дно бутылки, и приободрился. Потом он встал перед зеркалом и попытался придать себе такое же выражение лица, как у Сергея Андреевича Папанина в "Иване Грозном". Из-за отсутствия бороды это не удалось. Впрочем, и так получилось недурно.
Майор опять ухмыльнулся и удалился в кабинет, чтобы подумать, как сорвать вечеринку у Леобиля, которому задумал отомстить. Уже несколько недель Леобиль распускал о Майоре компрометирующие слухи, осмелясь даже утверждать, будто Майор исправился.
За это его следовало хорошенько проучить.
Майор не знал пощады к врагам, встречавшимся на его пути; это объяснялось, с одной стороны, его скверным воспитанием, а с другой - врожденным коварством и злобностью, значительно превышавшей норму.
(Не забудем упомянуть об отвратительных усиках, которые он злонамеренно выращивал на верхней губе, охраняя их от насекомых, а днем защищая от птиц сеточкой.)
Фолюбер Сансонне, волнуясь, остановился перед дверьми Леобиля и сунул указательный палец в маленькую норку звонка, который спал, забившись в угол.
Фолюбер внезапно разбудил его. Звонок перевернулся, больно укусил Фолюбера за палец, и Фолюбер пронзительно взвизгнул.
Сестра Леобиля, которая поджидала гостей в передней, тут же отворила дверь, и Фолюбер вошел. По дороге в комнату сестра Леобиля заклеила ранку кусочком пластыря и взяла у гостя бутылку.
Под потолком весело порхали созвучия легкой музыки, оседая на мебель, точно светлый чехол.
Леобиль, стоя у камина, болтал с двумя девушками. Увидев вторую, Фолюбер смутился, но тут к нему с протянутой рукой устремился Леобиль, и ему пришлось скрыть свое волнение.
- Привет, - сказал Леобиль.
- Здравствуй, - сказал Фолюбер.
- Знакомьтесь, - сказал Леобиль. - Это Азим (так звали первую девушку), это Фолюбер, а это Женнифер.
Фолюбер поклонился Азим и, опустив глаза, протянул руку Женнифер. На девушке было красное платье из мягкого крепа цвета морской волны, красные туфельки из змеиной кожи и очень необычный браслет, который он сразу же узнал. Рыжие волосы падали на плечи, и она во всем была похожа на девушку из его сна - только краски были ярче, но оно и понятно: ведь сны, в конце концов, снятся по ночам.
Леобиль, казалось, был всецело поглощен беседой с Азим, и Фолюбер, не медля более, пригласил Женнифер танцевать. Он по-прежнему опускал глаза слишком уж притягивали его взгляд два чрезвычайно интересных предмета, ничем не стесненных в квадратном вырезе платья.
- Давно вы знакомы с Леобилем? - спросила Женнифер.
- Три года, - ответил Фолюбер. - Мы познакомились на занятиях дзюдо.
- Так вы занимаетесь дзюдо? И вам уже приходилось защищать свою жизнь?
- Гм... - сказал Фолюбер смущенно. - Да нет, не было случая. Я редко дерусь.
- Трусите? - насмешливо спросила Женнифер.
Такой оборот разговора был Фолюберу неприятен. Он попытался вновь обрести уверенность, которой был полон прошлой ночью.
- Я видел вас во сне, - отважился он.
- Мне никогда ничего не снится, - сказала Женнифер. - Так что - едва ли, я думаю. Вы, наверно, перепутали.
- Только у вас были светлые волосы, - сказал Фолюбер на грани отчаяния.
У нее была тонкая талия, ее глаза смеялись так близко от него...
- Вот видите - сказала Женнифер, - значит, это была не я. Я же рыжая...
- Нет, вы, - пробормотал Фолюбер.
- Не думаю, - сказала Женнифер. - Я не люблю снов. Мне больше нравится действительность.
Она посмотрела на него в упор, но он уже снова опустил глаза и не заметил этого. Он не прижимал ее к себе слишком крепко, иначе ему ничего не было бы видно.
Женнифер пожала плечами. Она любила спорт, ей нравились сильные и смелые мужчины.
- Я люблю спорт, - сказала она, - мне нравятся сильные и смелые мужчины. А сны я не люблю, я слишком живой человек.
Она высвободилась из его рук, потому что пластинка, страшно скрежеща тормозами, остановилась: это Леобиль без предупреждения опустил шлагбаум. Фолюбер поблагодарил ее за танец и хотел было удержать подле себя изящной и чарующей болтовней, но в тот самый миг, когда он придумал поистине чарующую фразу, между ними протиснулся какой-то гнусный верзила и грубо обнял Женнифер.
Фолюбер в ужасе отступил на шаг, но Женнифер только улыбалась, и он, сраженный, рухнул в глубокое кресло из бурдючной кожи.
