Элизабет Тюдор - Эльютера - остров грез
Обзор книги Элизабет Тюдор - Эльютера - остров грез
Тюдор Элизабет (Гасанова Лала)
Эльютера - остров грез
Элизабет Тюдор
ЭЛЬЮТЕРА - ОСТРОВ ГРЁЗ
Сон, есть искаженная явь,
отраженная зеркалами
времени и пространства.
Элизабет Тюдор.
Монотонный голос бортового компьютера известил об опасности грозящей пассажирам космического корабля "Игдес". Панель управления ярко мигала, программированная система компьютера переключилась на экстремальный режим работы. Протяжной гул от сирены отголоском пронёсся по всем отсекам судна. Здесь не было постоянного экипажа, лишь двое асагондцев, обитателей планеты Каприт, заправляли кораблём. "Игдес" был полностью автоматизирован, им управлял системный компьютер, присутствие асагондцев в рубке было только формальностью. Путь исследовательского корабля лежал к альфе созвездия Гальмидар1. Первопроходцам надлежало исследовать шестую планету этой звёздной системы. Они планировали провести несколько экспериментов, послать результаты на родную планету, после чего, вереница межзвездных грузовых кораблей, должна была доставить на новооткрытую планету провианты и роботов-конструкторов. Умелые помощники гуманоидной расы, намечали в течение нескольких дней соорудить на поверхности планеты станцию и космопорт. Такими вот скорыми и решительными действиями представители планеты Каприт, колонизировали новые небесные объекты.
Первую часть пути "Игдес" прошёл успешно. Однако неожиданная неполадка в системе бортового компьютера, предвещала губительное падение. Судно асагондцев отклонилось от заданного курса и летело, вернее неслось к голубовато-белой планете. "Обнэн", как звали судового, кибернетического управителя, пытался выровнять корабль. Все защитные системы были подключены к спасению судна.
Единственными пассажирами на "Игдесе" была супружеская чета исследователей. Несмотря на происходящее вокруг они хранили холодность и невозмутимость. Их гуманоидная внешность была схожа человеческой, с разницей лишь в манере держаться и пластике движений. Выражение невозмутимости будто бы отпечаталось на лицах асагондцев. Даже предстоящее кораблекрушение не ввергло их в панику и не повысило эмоциональный всплеск чувств. Они молчаливо наблюдали за поступками разумного, неодушевлённого помощника. Действия "Обнэна" были чёткими и толковыми. Он оснащал пассажиров правдивой информацией, не смея утаить сложности их положения.
- "Игдес" вошёл в тропосферу неизвестной планеты. Высота над поверхностью девятнадцать единиц стрикла2. Вернуть судно в прежний режим работы невозможно. Падение неизбежно, - "Обнэн" сделал паузу. - На горизонте появилось водное пространство, устремляю корабль туда. Пассажирам приготовиться к экстренной высадке. Нэндраколы3 готовы к запуску, займите свои места.
Заслышав это сообщение асагондцы поспешили в спасательный отсек. Расположившись в одноместных нэндраколах, пристегнули ремни безопасности и приготовились к вынужденной посадке. "Обнэн" сообщил о подключении режима "декомпрессии". Корабль неожиданно сильно затрясло. Грохот от взрыва болезненно сказался на слуховых нервах пассажиров. Бортовой компьютер не успел включить режим катапультирования спасательных капсул и взрывная волна с немыслимой силой выбросила их в пустоту сферы. Нэндраколы как два пламенных шара стремительно пронеслись над водной гладью. Непредвиденный взрыв "Игдеса" расстроил системы управления спасательных капсул и они неудержимо врезались в воду. Тяжесть их конструкции, и океаническое течение затянуло нэндраколы на дно. Единственным путём избавления для исследователей, было самостоятельно выплыть на поверхность. Додумавшись до этого метода, пассажиры применили сноровку. Для изучения водных глубин асагондцы пользовались специальной техникой, в виду этого не концентрировали своё внимание на физическом просвещении организма. Исследователи ещё никогда не плавали самостоятельно, поэтому все их старания оказались неудачными. Барахтаясь руками и ногами гуманоиды усердствовали ради своего спасения, но коварное океаническое течение не желало отпускать свою добычу...
Двумя годами позже. 15 мая, 1947 год. Южное побережье острова Эльютера. Город Милларс.
Тишину глубокой ночи прорезал женский крик. На её зов о помощи откликнулся хрипучий, мужской голос.
- Прекрати стенать, Айза! Ты всю округу подымишь на ноги.
Однако это ворчливое увещание, не утихомирило девушку, всё также отчаянно призывающую на помощь. Не выдержав долее её мучительных возгласов, старик кряхтя и бранясь приблизился к топчану.
- Проснись, Айза! Да проснись же ты наконец! - потрепав её за плечи, пытался он пробудить внучку от кошмарного сна.
С большим трудом ему удалось воротить девушку из мира видений в действительность. Айзабелл открыла глаза и отрывисто задышала пытаясь вернуть спокойствие.
- Опять тонула во сне? - заметив состояние внучки, умерился Мануэль в голосе. Девушка положительно кивнула. - Это всего лишь сон. Не стоит придавать ему большого значения.
Мужчина отошёл от топчана и поплёлся к шаткому деревянному столу. Прощупав во мраке лампу, щёлкнул огнивом и зажёг её. Свет дрожащего пламени прояснил обстановку рыбачьей лачуги. Убранство её было простым, если не сказать нищенским: ветхий топчан, старенький гамак, стол с тремя стульями, изъеденный короедами, потрёпанная циновка и глиняная печка, предназначавшаяся для готовки пищи. Повсюду были развешаны неводы и снасти используемые для ловли рыб. Сквозь прохудившуюся крышу и многочисленные щели внутрь просачивался свет полной луны.
Мануэль Монтего, владелец этой хибары, приблизил стул к себе и сонно плюхнулся. Одряхлевший от бремени и тягот организм, болезненно изнывал. Семидесятилетний рыбак ухал и стонал от ломящей боли в спине. Его седые растрепанные волосы, падали на смуглое изборождённое морщинами лицо. Тёмно-карие глаза утратившие обычную колкость, грушевидный примечательный нос, чуть выпячивающая челюсть с редкими зубами и треснутыми губами и был печальным наброском этого разочаровавшегося в жизни рыболова. Всю свою жизнь он батрачил как мул, с вожделением улучшить условия жизни. Но занятие рыбным промыслом не обогатило его. В изнурительных трудах и розовых грёзах, он так и прожил до старости в своей нищенской лачуге на берегу Атлантического океана. Доходы от продажи лангустов, да и мелкой рыбёшки едва хватали на нужды. Мануэль давно бы помер, измученный гнётом жизни, если бы не попечительство об осиротевшей внучке. Его тревожила будущее девушки и эти заботы лишали его вечного покоя.
Потревоженная кошмарным сном, Айзабелл не смогла больше уснуть. Выскользнув из-под лёгкого одеяла и накинув на плечи тонкую шаль, она подступила к столу. Уселась напротив дедушки и сложив руки на столе примостила голову. Её вьющиеся агатовые волосы опускались до талии. Выразительные лазоревые глаза фосфорически горели при свете лампы. Тонкие и красивые черты лица, стройная фигура и необычайная пластика движений, придавали ей обаяние. Кожа её была необыкновенно белой и несмотря на палящее тропическое солнце, никогда не воспринимало загара. Айзабелл было двадцать лет, но свои прожитые годы, она не помнила. Вследствие кораблекрушения, она потеряла не только родителей, но и утратила все свои воспоминания, запамятовала о своём детстве и юности. Даже образ матери и отца стёрся из памяти. После гибели родных её как несовершеннолетнюю отдали на попечение единственного родственника - Мануэля Монтего, отца её покойной матери. С тех самых пор она жила с дедом в его убогой лачуге. Невзирая на условия жизни и нищету, Айза никогда не жаловалась. Большим угнетением для неё была потеря памяти. Сколько бы она не силилась воспоминания ей были чуждыми. Только лишь из рассказов дедушки она смогла воссоздать образы родителей и события прожитой жизни.
Порой её навязчивые вопросы раздражали забывчивого старца и он неугомонно ворчал на внучку, что болезненно сказывалось на её психическом состоянии. Вскоре тяготящим для Айзабелл стал не реальный мир, а сновиденья. Одно и тоже виденье преследовало её, и лишало покоя: попытка выплыть из воды, зов помощи и безудержное погружение на океаническое дно. Этот повторяющийся сон развил в девушке страх к воде. Хоть она и жила на прибрежье Атлантики, но смертельно боялась купаться в океане. Её боязнь воды смешила Монтего, да и других поселенцев этой рыбачьей деревушки. Соседи недобро и ехидно косились на неё, а после того, как злоязычные кумушки распустили слух об умопомешательстве Айзы, её и вовсе стали обходить стороной. Бесспорно замечания людей в чём-то сходились к правде, быть внучкой рыбака и страшиться океана казалось для поселенцев сверх безумием. От этих поразительных причуд девушки, в деревне её прозвали "Chiflado"4. После пережитого шока потопления, Айзабелл лишилась дара речи, и её, как маленького ребёнка, дедушка сызнова научил говорить. Но положение жертвы кораблекрушения ничуть не трогало сердца сплетниц, а наоборот потешало их. Невзирая на некоторые странности в поведении Айзы, она отнюдь не была умалишенной, как это могло показаться на первый взгляд. Она осмысливала насмешки окружающих и это изводило её. Со временем она прекратила свои отношения с соседями, что вызвало ещё больший взрыв лживых сплетен. Отдалившись от людей, девушка частенько стала оставаться одна со своими мыслями и сновидениями, которые больше её заботили, нежели окружающий мир.
