Витольд Гомбрович - Ивонна, принцесса бургундская
КАНЦЛЕР. Ваше величество, необходимо решить, в каком костюме следует направить во Францию нашего чрезвычайного посла и полномочного министра? Во фраке или в мундире?
КОРОЛЬ (мрачно). Пусть едет нагишом. (Сановники удивляются.) Извините, я сегодня немного рассеян. Пусть едет, в чем хочет, лишь бы за собственный счет.
САНОВНИКИ. Именно такого решения мы и ожидали, убежденные в глубочайшей мудрости вашего величества.
ГОФМАРШАЛ. Ваше величество, на сегодняшний вечер назначен торжественный ужин в честь рыцарственного в своей демократичности обручения принца Филиппа с представительницей низших слоев общества, мадемуазель Ивонной Цопек. Возможно, вы, ваше величество, соблаговолите высказать особые пожелания относительно меню?
КОРОЛЬ. Подайте им все отбросы... (Сановники удивляются.) То есть - я хотел сказать, деликатесы... Что это вы на меня так уставились?
САНОВНИКИ. Именно такого решение мы и ожидали, убежденные в глубочайшей мудрости вашего величества.
ВЕРХОВНЫЙ СУДЬЯ. Ваше величество, еще один момент - вот прошение о помиловании старика Хлипека, подкрепленное положительными резолюциями всех двенадцати инстанций.
КОРОЛЬ. Что? Как помиловать? Казнить его!
САНОВНИКИ. Ваше величество!
КОРОЛЬ. Казнить, я сказал. Что вас удивляет? Право помилования принадлежит мне. А я не соглашаюсь на помилование. Пусть подыхает! Смерть негодяю, но не потому, что он негодяй, а потому, что я... Гм... Того... Что я хотел сказать? Все мы негодяи. И вы тоже. Прекратите глазеть на меня. Смотрите, куда хотите, только не на меня. Я сыт по горло вашим вечным разглядыванием. Повелеваю, чтобы с сегодняшнего дня никто не смел глазеть на меня. А то все только и делают, что глазеют и глазеют.
САНОВНИКИ. Именно такого решения мы и ожидали, убежденные в глубочайшей мудрости вашего величества.
КОРОЛЬ. Ну, ну, а теперь убирайтесь. Мне надоела ваша болтовня. И не смейте ничему удивляться. Чтобы никто не удивлялся. Я был к вам слишком снисходителен! Всем покажу теперь, на что я способен. По струнке ходить будете. (Сановники кланяются.) Ну, ну, не смейте кланяться! Запрещаю вам кланяться! Каждому лишь бы только кланяться! Вон! Вон отсюда!
Встревоженные Сановники выходят, КОРОЛЬ с подозрением осматривается, затем прячется за кушетку. Входит КАМЕРГЕР, с осторожностью оглядывает комнату и, как бы нехотя и втайне от самого себя, начинает со злостью переставлять мебель, сдвигает стул, отворачивает угол ковра, переворачивает книги на полке вверх ногами, бросает на пол косточку от сливы и т.п. Замечает КОРОЛЯ.
КАМЕРГЕР. О!
КОРОЛЬ. Гм... гм...
КАМЕРГЕР. Ваше величество?!
КОРОЛЬ. Да, я. Ты чего тут делаешь?
КАМЕРГЕР. Я? Ничего.
КОРОЛЬ (мрачно). Удивился, наверное, застав меня здесь. (С трудом вылезает из своего укрытия.) Удивляйся, удивляйся - теперь мода такая пошла: каждый только и делает, что удивляется... Я здесь спрятался, ну, понимаешь притаился.
КАМЕРГЕР. Ваше величество притаились? Кого вы подстерегаете?
КОРОЛЬ. Никого. Специально - никого. Притаился просто для удовольствия. (Смеется.) Понимаешь, эта комната примыкает к покоям нашей цацы. И Маргарита тоже иногда тут проходит, и даже присаживается. Здесь можно кое-что увидеть. Вот мне и захотелось посмотреть. Посмотреть собственными глазами.
КАМЕРГЕР. На что?
КОРОЛЬ. На Маргариту.
КАМЕРГЕР. На ее величество?
КОРОЛЬ. На ее величество - понимаешь, посмотреть, какая она, что делает, когда никто не видит. Столько лет вместе прожили, а я ведь, собственно, ничего о ней не знаю. У нее совесть нечиста. Гм... А может, она - может, она - может, она... Да что там, чего она только не может. Все может. Как подумаю, голова кругом идет. Может, она мне изменяет? Наверняка изменяет. А может, еще что-нибудь. Да все! Все что угодно! - Хочу увидеть ее грехи...
КАМЕРГЕР. Ваше величество за кушеткой...
КОРОЛЬ. Молчи, осел. Я нарочно спрятался за кушеткой, чтобы меня никто не заметил. За кушеткой можно! (Смеется.) Можно! А ты, камергер, зачем здесь? Зачем переставляешь мебель и, вообще, с такой любовью принялся за этот натюрморт?
КАМЕРГЕР. Этот? Просто так...
КОРОЛЬ. Просто так? Если просто так, то говори! Я ведь тоже - просто так.
КАМЕРГЕР. Ну, хожу себе по замку и так немного...
КОРОЛЬ. Что?
КАМЕРГЕР (смеется). Создаю затруднения.
КОРОЛЬ. Затруднения?
КАМЕРГЕР. Вот, например, кресло. На него труднее сесть, если оно стоит вот так. (Смеется.) Можно сесть мимо...
КОРОЛЬ. А зачем ты, камергер, подбрасываешь косточки?
КАМЕРГЕР. Затрудняю хождение.
КОРОЛЬ. Хождение? (Мрачно.) А-а, значит, она и тебя допекла... наша кривляка. Ну, ну, ничего, ничего.
КАМЕРГЕР. Я, ваше величество, человек определенного общественного уровня, светский человек, и потому не переношу некоторых... Ваше величество, если так будет продолжаться, я не знаю к чему приведет вся эта наглость, дерзость... распущенность какая-то...
КОРОЛЬ. Да, да, наглости хватает. Распущенность, ха-ха! А ты не забыл, старик? (Толкает его.)
КАМЕРГЕР. Я ничего не хочу помнить!
КОРОЛЬ. Нет, нет, он и тебе поклонился! Ну, ну, ничего, ничего. Распущенность нарастает, дерзость... Хорошо, хорошо. Камергер, что, если она будет здесь проходить... а я выскочу ей навстречу. Выскочу и напугаю, ха-ха! Перепугаю! С ней так можно! (Смеется.) Можно! Перепугаю и... и... ну, скажем, задушу! Убью! Ведь одну мы уже убили.
КАМЕРГЕР. Ваше величество, fi donc!
КОРОЛЬ. Я же говорю, с ней можно. С ней все можно.
КАМЕРГЕР. Исключено, ваше величество. Нам только этого недоставало! Побойтесь Бога - и так уже весь двор лихорадит от сплетен и пересудов. Его величество, светлейший государь, выскакивающий из-за кушетки... Нет, нет! Никогда еще строжайшее соблюдение такта и других правил светского общения не было столь обязательно, как при нынешних обстоятельствах. Хотя, правда, и у меня возник некий замысел, (Смеется.) кое-что пришло в голову. (Смеется.)
КОРОЛЬ. Чего ты так по-идиотски смеешься?
КАМЕРГЕР. Это я по поводу моей идеи. (Смеется.) Ведь сегодня ваши величества устраиваете торжественный банкет по поводу этого самого злосчастного обручения. Что если подать к столу какую-нибудь рыбу, костлявую рыбу, с острыми костями, карасей, например, сейчас на карасей самый лов, вот и подать карасей в сметане.
Входит ВАЛЕНТИН.
Прошу выйти!
КОРОЛЬ (мрачно). Пошел вон! Карасей?
КАМЕРГЕР. Карасей. (Смеется.)
КОРОЛЬ. При чем тут караси?
КАМЕРГЕР. Да, ваше величество, именно караси на торжественном, званом обеде. Возможно, вы, ваше величество, тоже замечали, что она, чем больше народу, тем сильнее теряется. А вчера, когда я взглянул на нее, ну, немного... высокомерно, свысока... так она чуть не подавилась картофелем, обыкновенным картофелем. Что если, ваше величество, подать карасей, а потом - строго, высокомерно. (Смеется.) Карась - трудная рыба... костлявая... На торжественном приеме, в присутствии множества посторонних людей, ею легко подавиться.
КОРОЛЬ. Камергер... (Смотрит на него.) Все это немного... глуповато... Караси?
КАМЕРГЕР (обиженно). Знаю, что глуповато. Не будь это глупо, не говорил бы.
КОРОЛЬ. Камергер, но... если она и в самом деле... если... Считаешь, она действительно может подавиться?..
КАМЕРГЕР (свысока). Ваше величество допускаете такую возможность? Но это же глупо. А если бы даже и случилось по странному стечению обстоятельств... такое несчастье... что мы имели бы общего... с подобной глупостью?
КОРОЛЬ. Да, но... мы же сейчас говорим об этом?
КАМЕРГЕР. О, наш разговор... так, между прочим... (Разглядывает свои ногти.)
КОРОЛЬ. Между прочим? Нет! Так мы и сделаем! С ней, если строго, высокомерно, все можно сделать - любую глупость, самую что ни на есть дурацкую, такую, что никто даже не посмеет ничего заподозрить. Караси? А почему не карпы? Камергер, я спрашиваю, почему не карпы?
КАМЕРГЕР. Караси, караси...
КОРОЛЬ. Но почему не карпы? Или угри? Почему? Почему? Ладно, пусть караси. Гм... (Со страхом.) Строго? Резко? Свысока?
КАМЕРГЕР. Вот именно! Светлейший государь во всем своем величии.
КОРОЛЬ. Да, да, во всем величии. Пусть будет много огней, много людей и нарядных костюмов... Блеск, праздничность... Если с высокомерием на нее крикнуть, она подавится... Наверняка. Подавится насмерть. И никто не догадается, потому что слишком глупо - и свысока, свысока, а не исподтишка, величественно, во всем блеске. Свысока ее и убьем. Что? Гм... Постой, давай спрячемся, королева идет.
КАМЕРГЕР. Но я...
КОРОЛЬ. Прячься, быстро, я хочу понаблюдать за королевой.
Оба прячутся за кушеткой. Входит КОРОЛЕВА, осматривается - в руке у нее флакон.
(В сторону.) А это что?
КАМЕРГЕР. Тссс...
Королева делает несколько шагов в сторону комнаты Ивонны, останавливается - достает из-за корсета небольшую тетрадь - издает негромкий стон, закрывает лицо ладонью.
КОРОЛЬ (в сторону). Это еще что за книга скорби?
КАМЕРГЕР (в сторону). Тссс...
![Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]](/uploads/posts/books/13678/13678.jpg)
