Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде
Обзор книги Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде
Владислав И. Шейченко
Курс молодого овца или Самозащита в уголовном суде
Посвящается _____________ (укажи свою кличку, № клейма, влажность носа, размер копыт)
Вводный трёп
Общие характеристики овцы: процессуальная глупость, доверчивость, слабоволие, раболепие, беззащитность, правовой пессимизм, безличие. На правовых пастбищах и фермах уголовного судопроизводства число овец стадного разряда – 95 % населения, тех кто обрёл эти свойства не столько в силу врождённых изъянов, как по политической воле пастухов от властей. Оказаться овцой не стыдно, вдруг обнаружив себя таковым. Стыдно ею оставаться, срамно смириться с этим. «Тварь ли я дрожащая или право имею?» – вопрошал себя овца Раскольников. Уймись, Расколыч, безусловно, ты – тварь, но имеющая Право (в то время, как и Право имеет тебя).
Существует общеобязательный закон, и существуют права для каждого из нас (овец), обязанности для каждого из них (пастухов и псовых), и есть порядок, изначально доступный, якобы, для всех. Покорность закону сама по себе естественна и правильна (коли Закон справедлив), неповиновение – бардак, а массовое неповиновение – хаос. Если нет согласия с установками закона, с ними тоже можно бороться, но легальными способами – через разрешённые правовые средства, например, оспаривая такой закон перед Конституционным Судом РФ. Но всякий человек, попадающий в сферу уголовных гонений, а от таких случаев страховым полисом не отгородиться, в теперешные времена неизбежно оказывается в среде беззакония (мнимой законности), правового беспредела (произвола). Он не готов к этому, да и не может быть готов в условиях информационного вакуума и вранья. Когда же у него появляется понимание действительности, и он обретает знания и желание сопротивляться, тогда оказывается безвозвратно пропащим. Локомотив по нему уже проехал и костей не собрать. Знакомься, это – овца. Другой, даже зная реальное положение вещей, пусть и некоторым опытом обладает, но погряз в неверии к силам своим и возможностям общим, не имеет воли и желания противостоять. Этот – тоже овца. А вот двуногий, он без пониманий и без стремлений постичь, постоять за себя, то ли слепо веря в справедливость, то ли полагаясь на удачу, отдался на жребий судьбы. И этот – овца. Узнаёшь себя в них?
То, что ты сейчас не преследуем в уголовном порядке и для тебя не видится поводов к этому – малое утешенье. Менты считают это только своей недоработкой, и. значит, ты – следующий. Любой без вины может стать виновным в этом государстве; любой, в малом повинный, обвинён станет в большем; всякий, верующий в Право своё, узнает однажды, что Право есть Лево; калечащий жернов судилища скрипит за спиной каждого.
Потенциально все мы жертвы этой механики, а потому – овцы в перспективе могучей. Овцы не по природе, ни с рождения вовсе, а под воздействием направленной на это системной политики властей. Так тому и быть, если овен не готов к этому, хотя бы знанием путей и не наделён процессуальным здравием. Тем более, в отсутствие опыта и закалёнки.
А даже, если и не готов, не всеоружен, всё при условии своевременности поправимо. И голышом можно уворачиваться от кнутовищ. Овечья суть в нас – волшебная штука. У этой твари дрожащей, при её деятельном стремлении вдруг расчихляются клыки, рожки победитовые и кольчужное руно. Такая может порезать волкодава, трепануть пастушка. У такой есть шанс с боем соскочить из отары и ферм, а и погибнет, то с почётом. Знавал я множество из них. Красавцы, право слово!
Как автор этой писанины не преследую личных целей. А вот же – крендель я кусанный – возомнил из себя знатока. Знания и опыт указали на востребованность таких увещеваний и острую необходимость верных помощи и советов крайне широкому кругу сограждан бедолажных. Тем, кто столкнулся с уголовным преследованием, волею судьбы не уберёгся от обвинений или осуждения, тем, кто не только вправе, но действительное желает защитить себя. Это равно касается и всех остальных в рамках негласного принципа судопроизводства «от тюрьмы и от сумы…».
Не имея специальных благословений от властей и лизоблюдов, посмел вскрыть их поганые приёмы и лживое мурло. За что могут и седло отстучать.
И плевать! Я – не ахти какой писака, прямо скажем – дрянной, так уж извините за корявость изложения.
Причины же создания именно такой формы комментариев следующие:
Во-первых, существует множество литературных источников, авторы которых пытались объяснить тактику и стратегию защиты в суде. С массивом подобного рода литературы знаком. Её авторы – вполне маститые авторитеты, признанные специалисты от юриспруденции и практикующие юристы, включая адвокатов славных. Но, предлагаемые ими текста изложены на специфическом языке, загромождены юридической терминологией, сухими комментариями или пространными рассуждениями. Такие изложения попросту оказываются недоступны для понимания простолюдину, именно тому, кто более и нуждается в поддержке. Складывается впечатление, что эти ребятушки трудились лишь для самих себя и своего клубка кишения, в порядке самоутверждения, создания имиджа, занимаются самолюбованием и саморекламой, как павлины выпендриваются друг перед другом. Уяснить смысл, тем более полезно воспользоваться такого рода наставлениями затруднительно.
Во-вторых, представленные в печати советчики – номенклатурное гнильё, так или иначе, относятся к определённым госструктурам, необратимо пропитаны духом этих структур и, соответственно, отражают (защищают) их интересы. Речь идёт условно об условно пяти государствен но-властных сегментах: менты, следаки, прокуратура, суд, адвокатура. Особнячком переминаются представители научно-преподавательского братства. Первая пятерня имеет собственный однобокий опыт понимания и применения законов, и в условиях существования негласных правил игры, стремятся утаить действительность, намеренно искажают Закон через обсуждение всяких абстрактных ситуаций в их идеальном виде, каковых на самом деле не бывает. Что же касается ученной братии, то эти – голые теоретики. Они крайне далеки от жизненной струи, где правит второй принцип российского судоскотства: «закон, что дышло, куда повернут, туда и вышло». Но в трудах всех научных умов этот принцип намеренно упущен, ведь они сами приложили руку к такому формату законов, позволяющему жонглировать правилами. Поэтому заинтересованный читатель из этого чтива не сможет познать суть «дышла», способы ворочания им, а также приёмы противодействия таким манипуляциям.
В-третьих, автор убеждён, что уяснить всю глубину процессов возможно только посредством самопереживания и крайней заинтересованности в происходящем. Только через собственные искания, пробы, ошибки и по истинной воле к достижению цели приходят верные выводы и приёмы борений. Все другие участники производства, кроме обвиняемого, не решают вопросов своей судьбы (карьера и гонорары не в счёт). Поэтому их интересы в деле ограничены и формальны. Что психологически препятствует поиску средств и способов, точному проникновению в происходящее, добросовестности и принципиальной борьбе «до конца».
Пишущий эти строки имеет достаточное юридическое образование и познания в области права, способен мыслить с позиции любых участников процесса. С другой стороны, личным опытом является судьба обвиняемого в совершении преступлений, причём крайних форм тяжести (особо тяжкие – умышленное убийство); непосредственное участие в качестве обвиняемого в судебных рассмотрениях различными составами (проф. судьи, суд присяжных) по всем без исключения стадиям и инстанциям (следствие, разбирательство, кассация, надзор, вновь открывшиеся обстоятельства) перед лицом всевозможных судебных органов (включая Конституционный и Евро-суды) при наличии обширной практики помощи другим обвиняемым со знанием их положения и обстоятельств дел, практических процедур и позиций властей в их отношении. Это позволило вызнать существующие «правила игры», и не столько нормативные, как негласную подоплёку происходящего.
В-четвёртых, большим ущербом известных мне комментаторов является их боязнь откровений из-за неизбежного преследования за такое. Являясь в большинстве официальными прикормышами власти, достигнув общественного веса, такие опасаются навредить своему благополучию, утратить своё положение от предсказуемых негласных давлений со стороны вышестоящих и силовых структур. Безусловно, что выступление против воли иерархов повлечёт травлю, а нарушение сложившихся табу – отлучение от кормушки. А вот я свободен в исповеди, мне косточки из языка удалили. Такая шалупонь как я много не потеряю. Ну, покошмарят слегонца, так в том разве препятствие пасть разевать. Небольшой повод для мщения Системе присутствует, но он вторичен. А если хотя бы одной овце советы мои станут облегчением, счастлив буду несказуемо.
