Глен Мид - Кровь фюрера
— Продолжайте, — сказал Гонсалес.
Дипломат снова сделал паузу, словно сомневаясь, стоит ли еще что-то сказать, а потом протянул:
— Это весьма… щекотливый вопрос. Я думаю, мне следует сначала поговорить с вашим комиссаром.
Нахмурившись, Гонсалес глубоко вздохнул, сдерживая гнев, и посмотрел дипломату в глаза.
— Этим делом занимаюсь я. Вы можете говорить только со мной. У меня тринадцать трупов, а ваш соотечественник как-то в этом замешан. Мне нужны гребаные ответы, и быстро. Кто такой Брандт? Почему ваша сторона настолько заинтересована в нем, что сюда является сам первый заместитель посла? Рассказывайте, и рассказывайте быстро.
Лицо дипломата покраснело от гнева. Он не привык, чтобы с ним говорили таким тоном. «Да пошел ты!» — мысленно произнес Гонсалес. К черту протокол. Уверенность, с какой он говорил, должна была убедить дипломата в том, что Гонсалес не намерен носиться со всяким дерьмом.
Посматривая на Гонсалеса, дипломат достал серебряный портсигар и прикурил сигарету. Он долго молчал, его загорелое лицо выражало обиду, словно Гонсалес глубоко оскорбил его своим неуважительным отношением. Обычная реакция представителя правящего класса. Однако его обеспокоенность не исчезала. Пот по-прежнему проступал на верхней губе и лбу.
— У меня мало времени, сеньор. Так что рассказывайте, — нетерпеливо заявил Гонсалес.
«Мудак ты гребаный» — хотелось ему добавить, но он поборол искушение.
Несколько секунд дипломат злобно смотрел на него, возмущенный хамским тоном и манерами Гонсалеса. А потом, глубоко затянувшись, почти фамильярно сказал:
— Ну что ж, старший инспектор. Ваш начальник, несомненно, узнает об этом, как только поговорит с начальником нашей полиции. Однако вам я расскажу. Эта информация является конфиденциальной, дело крайне щекотливое…
01:02Поверхность залива была гладкой как зеркало, а воздух напоен ароматами цветов. Корабль вышел из гавани и взял курс на восток.
Через час после начала путешествия седовласый мужчина вышел на подсвеченную зеленым светом палубу и прошел к корме. Небо над головой было чистым и звездным. Он переоделся в чистую одежду, на нем были ветровка, теплые хлопковые брюки и плотный шерстяной свитер. Душ освежил его уставшее тело и помог избавиться от запаха гнилой рыбы, которым он пропитался, пока они ехали от виллы до гавани.
Он залюбовался расходящимися за кормой волнами и бурлящей белой пеной.
Он позвонил. Передал информацию. Расставил приоритеты.
Близко. Так близко.
Все их планы едва не рухнули.
Но он выжил. Очень жаль Шмидта, однако тот выполнил свою задачу.
И Гальдера. Старый товарищ. Ему уже и так немного оставалось. Стоял одной ногой в могиле. Но его совет очень бы пригодился сейчас.
Тот полукровка, Брандт, свою роль тоже уже сыграл. Груз был доставлен. Груз. Один из ключевых моментов плана.
Корабль резко качнуло, и у него сжался желудок. Он схватился за поручень.
Он был уверен в двух вещах.
Первое — все идет по плану.
Второе — люди, виновные в происшедшем в Мехико, должны умереть. Они и все остальные, кто представляет угрозу. Позвонив, он отдал этот приказ.
Конечно, девушка — совсем другое дело. Она — одна из них. Она — часть сети. Как и ее отец. Полученная от нее информация будет чрезвычайно ценной. Пора ее задействовать, сделать частью системы.
Этим займется Майер.
Он посмотрел на небо.
Будущее определяют не звезды, а мы сами.
И это не спорное утверждение. Наши звезды. Наше будущее.
В последний раз взглянув на море, он развернулся и пошел в каюту.
Дипломату хватило пяти минут на то, чтобы все объяснить.
Гонсалес слушал его молча, не прерывая. Время от времени он, побледнев, с ужасом смотрел на дипломата; услышанное было чудовищным, теперь он понимал, почему Брандт отказывался говорить.
Дипломат закончил. Гонсалес долго молчал, а потом, поняв, что дипломат рассказал все, поблагодарил его и проводил до двери. Когда он вернулся к своему столу, раздался телефонный звонок. Звонил комиссар.
Разговор длился около двух минут. Гонсалес положил трубку и сразу же стал делать необходимые телефонные звонки. Все пограничные посты, все службы аэро- и морских портов нужно было поднять по тревоге.
Он попытался дозвониться в Центральное полицейское управление Асунсьона, но номер был занят. Тогда он позвонил диспетчеру на первом этаже, назвал ему номер телефона и велел дозваниваться, пока не свяжется с Асунсьоном. Он взглянул на часы. Вскоре нужно будет ехать в Такубайю, сообщить жене Хуалеса о смерти ее мужа. Это была тяжкая обязанность. Хуалес был хорошим, опытным полицейским и его близким другом.
Болела голова. Встав, он закурил сигарету и, глубоко затянувшись, подошел к окну. Рука по-прежнему болела, но он пытался не обращать внимания на неудобства, создаваемые тугой повязкой, которую фельдшер наложил на руку и плечо. Звезды сияли над Чапультепеком и Съерра-де-ла-Круз. Какой огромный город! Тут, среди двадцати миллионов жителей, легко спрятаться. И тут столько возможностей сбежать! Надежды было мало.
Гонсалес снова глубоко затянулся. Такие как Гальдер имели связи, и таких «гальдеров» было немало. Как это называлось? Die Spinne. Паук. Он помнил, что, когда только начал работать в полиции, детективы постарше рассказывали ему об этом всякие небылицы. Якобы после войны в Мексику понаехали гринго с золотом и деньгами. Они покупали большие виллы в Чапультепеке и на побережье, а их организация — «Паук» — действовала высокоэффективно и была крайне засекречена.
Шансы поймать этих людей ничтожны. Необходимо сделать все возможное. Несомненно, он попытается их поймать. Он поднимет старые дела, поговорит с детективами, теперь уже вышедшими на пенсию, которые занимались этим делом, но что-то подсказывало Гонсалесу, что люди с виллы сбежали и их следы затерялись. Начинался сложный, тяжелый и неприятный день. Но все же надо было продолжать работать. Ради Хуалеса и его сотрудников, ради погибшего Санчеса и его напарника Кавалеса, чьи тела сейчас лежали в полицейском морге.
Зазвонил телефон. Вздрогнув, он обернулся на этот звук.
Он надеялся, что диспетчер дозвонился в Парагвай.
Нужно сообщить им о Санчесе и Кавалесе, и о том, как они погибли. А главное — почему это произошло.
Когда сейчас он сам обо всем узнал, то лишь смог покачать головой от удивления. Вполне понятно, почему эти люди так отчаянно пытались выбраться с виллы. Подойдя к столу, он погасил в пепельнице сигарету и снял телефонную трубку.
Глава 39
«Это все из-за ночной смены», — сказал себе Франко. Работать по ночам вредно для здоровья, это знают все парни в доках.
Да и пол-литра вина, которые он выпил в баре возле Палаццо Сан-Джорджо перед тем, как идти на работу, не способствовали хорошему самочувствию. Наверно, от этого у него расстроился желудок.
Его тошнило. Иль-Песте тоже не очень хорошо выглядел. Франко стоял перед входом на склад и глубоко дышал, пытаясь подавить тошноту, поднимавшуюся из желудка, когда из темноты вышел толстяк. Выглядел Иль-Песте неважно. К тому же у него явно что-то было на уме. Если у этого ублюдка вообще есть ум. Да шел бы он куда подальше!
— Buona notte![49] — сказал Франко.
— А разве она добрая?
— А что такое? У тебя проблемы?
— Нет, амиго. Это у тебя проблемы.
Только этого Франко и не хватало. Проблемы. Таможенник явно был в плохом настроении. Впрочем, работа по ночам никому настроение не улучшает. Франко попытался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой. Толстяк раздражал его. В особенности сейчас, когда у Франко скручивало желудок. Иль-Песте не сводил с него пристального взгляда.
— Мне нужно посмотреть твои накладные.
— Ты их просматривал два часа назад, когда прибыл корабль из Пирея.
— Я не о тех накладных. Мне нужны накладные по прошлой неделе. Накладные на груз с «Марии Эскобар».
— Ты это о чем?
— Я же тебе сказал. Накладные на груз с «Марии Эскобар». Мне нужно на них взглянуть.
— Зачем?
— Слушай, не парь мне мозги, Франко, — нетерпеливо сказал Иль-Песте. — У меня еще трудная ночь впереди.
— Я не понимаю, — буркнул Франко.
Голос таможенника теперь звучал агрессивно, и от этого Франко стало не по себе.
— Просто сделай так, как я говорю. Где документы?
— Наверху, в кабинете.
Франко нервно сглотнул. Он чувствовал, что все это грозит ему неприятностями, и в затылке у него возникло странное ощущение, словно туда передавались сигналы опасности, пронизывающие тело, как электрический разряд.
— Карабинеры хотят, чтобы мы перепроверили накладные на груз со всех кораблей, прибывших из Южной Америки, — раздраженно сказал Иль-Песте. — Все корабли за прошлый месяц. Я все уже проверил. Осталась только «Мария Эскобар», а я не могу найти своих документов. Давай, амиго, делай, как говорю, а то я уже устал.
