Уильям Конгрив - Старый холостяк
Люси. Нет, подлый льстец, превозносящий пороки своего господина! Ты чучело, сляпанное из обносков и отрепьев его безудержного щегольства!
Сеттер. А ты - подобие своей мерзопакостной госпожи, слепленное из ее грязных мыслишек и выношенного белья!
Люси. Чтоб тебе издохнуть в петле, шавка нищего! Твой хозяин всего-навсего попрошайка в любви: стоит у порога и ноет, а в дом войти робеет.
Сеттер. А ты - глазок в воротах своей госпожи, которые открываются каждому, кто постучит. Словом, ты - большая дорога, ведущая к твоей хозяйке.
Люси. Скотина! Жаба поганая! Нет, я больше не выдержу! (Срывает с себя маску.) Гляди и трепещи!
Сеттер. Как! Миссис Люси?
Люси. Не понимаю, как у тебя еще хватает наглости смотреть мне в глаза!
Сеттер. Простите, сударыня, а на ком вина? Кто первым бросил камень? Кто слишком низко оценил мои должностные обязанности? И как я мог узнать тебя? Инстинктом, что ли?
Люси. Твой инстинкт должен был подсказать тебе, висельник, какая у меня должность. А ты опорочил ее самым подлым образом. Я не обижаюсь на то, что ты наговорил о моей особе; но поношение и позор, которым ты предал мое невинное ремесло, - этого я не перенесу! (Делает вид, что плачет.)
Сеттер. Право, Люси, мне очень жаль, что так получилось. Признаю себя виновным, хотя мы оба непочтительно отзывались о нашем ремесле. Я готов дать тебе любое удовлетворение.
Люси. Поклянись.
Сеттер. Клянусь изо всех сил.
Люси. Тогда будем кратки. Почему твой хозяин не пришел сегодня, как его просили в письме, которое я ему принесла?
Сеттер. Отвечу не менее кратко: его дело слушается в другом суде.
Люси. Довольно! Отвечай человеческим языком: как далеко зашло у них с Араминтой?
Сеттер. Так далеко, что возврата уже нет, хотя в данную минуту мой хозяин находится в немилости из-за сорванного насильно поцелуя. Мы с тобой, Люси, можем целоваться и без таких ухищрений.
Люси. Отстань!.. Ну и сокровище же он!
Сеттер. Потому-то тебе и хочется вставить этот брильянт в медальон твоей госпожи.
Люси. Где он сейчас?
Сеттер. Скоро будет на Пьяцце {27}.
Люси. Вспомни, как ты сегодня вел себя. Я хочу прочесть на твоем лице раскаянье.
Сеттер. Как, Люси! Ни малейшего знака расположения? Разве у нас с тобой в обычае расставаться с сухими губами?
Люси. Нет, нет! Назад! Я не желаю, чтобы меня тискали и целовали - я в неподходящем расположении духа.
Сеттер. Я тебя в нем не оставлю: пойду с тобой и развеселю.
Уходит.
Сцена третья
Улица.
Входят сэр Джозеф Уиттол и Блефф.
Блефф. Итак, сэр, из-за вашей неуместной щедрости...
Сэр Джозеф. И доброты, спина моя: я - человек добрый, тут уж ничего не поделаешь.
Блефф. Вы дали ему стофунтовый чек на Фондлуайфа.
Сэр Джозеф. Да, да. Он, бедняга, это заслужил.
Блефф. Вы не посчитались со мной, хотя у меня были свои виды на эти деньги. Если хотите остаться в живых и вновь смотреть мне в лицо, заставьте его вернуть чек. Ступайте и принесите чек сюда. Я буду ждать вас.
Сэр Джозеф. Можешь ждать хоть до Судного дня {28}. У меня довольно ума, черт побери, чтобы не лезть на рожон! Я не дам выпустить себе кишки из-за ста фунтов. Я уплатил их за свое спасение. Уж не думаешь ли ты, что я - будь это даже менее опасно - настолько неблагодарен, чтобы потребовать их у джентльмена обратно?
Блефф. Тогда отправьтесь к нему от моего имени. Передайте, пусть вернет деньги, иначе билбо {29} скажет свое слово и начнется кровопролитие. Если же он упрется, добавьте, - но шепотом, только шепотом, - что я проткну его насквозь. Помните: говорить тихо-претихо.
Сэр Джозеф. Не беспокойтесь: я скажу это так тихо, что он и не расслышит. Черт бы побрал тебя, забияка! Спятил ты, что ли? Или вообразил, будто спятил я? Нет, я не люблю приносить дурные вести: это занятие, которое плохо вознаграждается. Словом, иди говори с ним сам.
Блефф. Клянусь эфесом, он угрозами принудил вас к соглашению. Полагаю, что деньги вы дали из страха, чистого презренного страха. Сознавайтесь - так ведь?
Сэр Джозеф. Да нет же, черт побери! Вовсе я не испугался, хотя должен признаться, он некоторым образом застиг меня врасплох. Конечно, не могу сказать, что страх тут совсем уж не при чем: мне хотелось избежать неприятностей. Он чертовски вспыльчивый малый, и если бы я тоже дал волю себе, добром бы не кончилось - это ясно. И все же думаю, что, если бы ты был рядом, я скорее отдал бы ему сотню собственных зубов, чем сотню фунтов. Ах, черт! Появись он здесь теперь, когда я зол, я сказал бы ему... Тс-с!
Входят Беллмур и Шарпер.
Беллмур. И везуч же ты, мошенник! Вон твой благодетель. Тебе полагалось бы выразить ему признательность - ты ведь получил деньги.
Шарпер. Сэр Джозеф, ваш чек был принят и немедленно оплачен. Я вернулся, чтобы принести вам свою благодарность.
Сэр Джозеф. Она будет принята менее охотно, чем повод к ней, сэр.
Беллмур. Мне кажется, Том, что сэр Джозеф, несмотря на рыцарское звание, раскаивается в своем поступке. Он в эту минуту похож на Рыцаря Печального образа {30}.
Шарпер. Двойная щедрость с его стороны! Вы отвергаете мою благодарность, сэр? Сделайте одолжение. Но надеюсь, вы не обижены тем, что я ее принес?
Сэр Джозеф. Быть может, да, быть может, нет, быть может, и да и нет, сэр. Что из того? Полагаю, сэр, что я могу обижаться, не обижая вас?
Шарпер. Ну и ну ! Капитан, не объясните ли вы, в чем дело?
Блефф. Мистер Шарпер, дело тут нехитрое: сэр Джозеф разгадал ваш трюк и, будучи человеком чести, не желает, чтобы его обманывали.
Шарпер. Трюк, сэр?
Сэр Джозеф. Да, трюк, сэр, и, будучи человеком чести, я не желаю, чтобы меня обманывали, и потому, сэр...
Шарпер. Минутку, сэр Джозеф, всего два слова. Памятуя о недавно оказанной мне услуге, я бы не хотел, чтобы вы дали втянуть себя в историю, чрезмерно полагаясь на это подобие человека, на этого хвастуна, портящего воздух.
Сэр Джозеф. О боже! Капитан, подойди сюда и вступись за себя. Я дам ему отпор, если ты меня поддержишь.
Шарпер. В таком случае я опережу вас. (Бьет сэра Джозефа.) Вот тебе! Получай, дурак!
Сэр Джозеф. Капитан, и ты это стерпишь? Не проткнешь его насквозь?
Блефф. Тише! Сейчас это не очень удобно. Я найду другое время.
Шарпер. Что ты. там бормочешь о времени, мошенник? Ты был подстрекателем, так вот тебе памятка, чтобы ты не забывал: всему свое время. (Пинает его.)
Блефф. Сейчас ваше время, сэр. Воспользуйтесь им как можно лучше.
Шарпер. Всенепременно воспользуюсь: вот тебе еще. (Пинает его.)
Блефф. Вы очень любезны, сэр, но здесь слишком людное место, чтобы отблагодарить вас. И я лишь шепну вам на ухо, что еще вас увижу.
Шарпер. Ах, ты, неподражаемый трус! Ты не только увидишь меня, но и почувствуешь - вот так, например. (Пинает его.)
Беллмур. Ха-ха-ха! Но прошу тебя, уйдем. Пинать такого щенка просто неприлично, разве что тебе холодно, а другого способа согреться нет.
Беллмур и Шарпер уходят.
Блефф. Очень хорошо... Просто прекрасно... Впрочем, не имеет значения. Разве все это не великолепно, сэр Джозеф?
Сэр Джозеф. Скорее печально. По-моему, даже весьма печально. Я предпочел бы ходить всю жизнь голым, чем похваляться подобным великолепием.
Блефф. Смерть и ад! Выслушать такое оскорбление! Лучше умереть, чем снести его! (Обнажает палаш.)
Сэр Джозеф (в сторону). Боже, почему гнев его не пробудился раньше! (Громко.) Нет, милый капитан, не приходи в ярость: он ведь уже ушел. Вложи оружие в ножны, вложи, дорогая моя спина! Тебя просит об этом твой сэр Джозеф. Дай я расцелую тебя. Только спрячь оружие, спрячь!
Блефф. Клянусь небом, этого не спрячешь!
Сэр Джозеф. Чего, забияка?
Блефф. Оскорбления.
Сэр Джозеф. Довольно о нем - с этим покончено. Я говорю о палаше.
Блефф. Что ж, сэр Джозеф, если вы просите... (Вкладывает палаш в ножны.) Но разве вас, друг мой, не оскорбляли, не избивали, не пинали?
Сэр Джозеф, Да, как и тебя. Но неважно - все уже позади.
Блефф. Неправда, клянусь бессмертным громом орудий! Тому, кто осмеливается говорить мне в лицо такие слова, не дожить до следующего вздоха. (Напускает на себя грозный вид.)
Сэр Джозеф. Говорю тебе в лицо, капитан... Нет, нет, я говорю не тебе в лицо. Черт возьми, будь у тебя такая же грозная физиономия пятью минутами раньше, его песня была бы спета: он скорее отважился бы расцеловать тебя, чем ударить. Но человек не может помешать тому, что говорится или делается за его спиной. Идем же! Довольно думать о том, что прошло.
Блефф. Я созову военный совет - надо обсудить план мести.
Сцена четвертая.
Гостиная Сильвии.
Хартуэлл, Сильвия, певец и танцоры в причудливых нарядах.
Песня
С Тирзой Аморе лежал.
Он ее в объятьях жал
И твердил со вздохом томным,
Предаваясь ласкам скромным:
"Если вволю не упьюсь
Тем, чего отведал вкус,
С жизнью я сейчас прощусь".
За песней следует танец.
Сильвия. В самом деле, очень мило. Я готова смотреть на них хоть весь день.
