Уильям Конгрив - Старый холостяк
Фондлуайф. Ну, довольно, довольно. Человеку, у которого красивая жена, и без этого забот хватает.
Барнеби. Только в том случае, сэр, когда он не выполняет своих супружеских обязанностей. А уж это все равно что из тщеславия снять хороший дом и напустить туда жильцов, чтобы было чем аренду платить.
Фондулайф. Очень меткое сравнение, мошенник! Ступай, попроси мою Кокки выйти сюда. Я дам ей кое-какие наставления перед уходом и кое в чем ее разубежу.
Барнеби уходит.
А покамест попробую разубедить себя. Скажи, Айзек, почему ты ревнуешь? Почему ты так не доверяешь родной жене? Потому что она молода и пылка, а я стар и бессилен. Зачем же ты тогда женился, Айзек? Затем, что она была красива и соблазнительна, а ты упрям и влюблен до безумия, влюблен так, что и теперь не властен подавить в себе влечение. А разве то, что соблазняет тебя, Айзек, не соблазняет других, которые могут соблазнить ее? Сильно этого опасаюсь. Но ведь твоя жена любит тебя, больше того, обожает? Да. Тогда к чему твои тревоги? Увы, она любит меня больше, чем имеет к тому оснований. А мы, коммерсанты, не доверяем слишком сговорчивым партнерам - у них всегда есть скрытые намерения. Следовательно, и у твоей жены есть скрытые намерения, которых тебе не разгадать, сколько бы ты, Айзек, не бился. Но тс-с!
Входит Летиция.
Летиция. Надеюсь, мое сокровище не покинет меня. Правда, Никкин?
Фондулайф. Жена, глубоко ли задумалась ты над тем, как отвратителен, ужасен, вопиющ грех прелюбодеяния? Взвесила ли ты всю тяжесть его, спрашиваю я? Это очень весомый грех, и хотя он ляжет на твои плечи, твой муж тоже будет вынужден нести часть этого бремени. Твоя вина падет и на его голову.
Летиция. Боже милостивый! Что ты имеешь в виду, дорогой мой?
Фондлуайф (в сторону). Признаюсь, у нее обольстительные глаза. И сомневаюсь, что могу доверить ее даже Трибюлейшену. (Громко.) Отвечай, ты подумала, что значит наставить рога мужу?
Летиция. (в сторону). Странно! Я уверена, что он ни до чего не докопался. (Громко.) Кто очернил меня перед моим ненаглядным? Надеюсь, мое сокровище не допускает, что мне приходили или придут в голову подобные мысли?
Фондлуайф. Нет, нет. Я же говорю, что они приходят мне.
Летиция (в сторону). Не знаю, что и подумать. Но я обязательно выясню, что это значит. (Громко.) Как ты жесток, милый! Неужели ты послал за мною только ради этого? Разве разлука с тобой слишком малое для меня горе, что ты усугубляешь его несправедливыми подозрениями? (Всхлипывает.) Ты знаешь, как я предана тебе, и потому тиранишь меня. Продолжай, жестокий человек! Глумись над моим бедным сердцем, пока оно не разобьется. При таком обращении тебе недолго ждать. Впрочем, ты этою хочешь... Что ж, скоро ты дождешься своего, да, да, дождешься. Оно разобьется в угоду тебе. (Вздыхает.)
Фондлуайф (в сторону). Кажется, я в самом деле переборщил. Нет, вы только посмотрите: она и впрямь плачет. Нежная моя глупышка! (Громко.) Не надо, Кокки, не надо, дорогая моя, не плачь. Я просто пошутил, я же не всерьез.
Летиция (в сторону). Значит, опасности нет. А я-то перепугалась! (Громко.) Ты вечно шутишь над моим горем, жестокий! Ох, зачем я так люблю тебя! И все же...
Фондлуайф. Послушай, Кокки...
Летиция. Нет, нет, я надоела тебе - в этом все дело. Ты найдешь себе другую жену, другую влюбленную дурочку, чтобы разбить сердце и ей. Но будь как угодно жесток ко мне - я все равно стану молиться за тебя, а когда умру с горя, дай бог тебе найти жену, которая полюбит тебя так же, как любила я. Раз тебе угодно, я рада буду мирно почивать в холодной могиле. (Вздыхает.)
Фондлуайф (в сторону). Боже, она тронула бы даже каменное сердце! Признаюсь, я не в силах дольше сдерживаться. (Громко.) Нет, милая Кокки, это ты разобьешь мое сердце, право, разобьешь. Видишь, ты заставила плакать меня, своего бедного Никкина, и я не оставлю тебя - лучше уж все потерять.
Летиция (в сторону). Избави и упаси, господи! Это значило бы завести шутку слишком далеко.
Фондлуайф. Ты не поцелуешь своего Никкина?
Летиция. Уходи, скверный Никкин, ты не любишь меня.
Фондлуайф. Поцелуй, поцелуй! Право же, я очень тебя люблю.
Летиция. Нет, не любишь. (Целует его.)
Фондлуайф. Как! Я не люблю мою Кокки?
Летиция. Не-е-т.
Фондлуайф. Признаюсь, ты мне милей пятисот фунтов, и ты сама это подтвердишь, когда я потеряю их ради тебя.
Летиция. Нет, ты не станешь жертвовать делами ради меня, не станешь, Никкин. Если ты не поедешь, я подумаю, что ты продолжаешь ревновать меня.
Фондлуайф. Ха-ха-ха! Неужели подумаешь, глупышка? Тогда я пойду - я не ревную. Бедная моя Кокки, поцелуй своего Никкина, ну поцелуй. Хи-хи-хи! Скоро сюда придет один хороший человек. Он поговорит с Кокки и научит ее, как следует вести себя жене.
Летиция (в сторону). Надеюсь, придет такой, что покажет мне, как следует вести себя мужу. (Громко.) Рада поучиться и угодить моему сокровищу. (Целует его.)
Фондлуайф. Милая моя умница! Поцелуй Никкина еще раз, а затем в дом, в дом, в дом. До свиданья.
Летиция. До свиданья, Никкин!
Фондлуайф. До свиданья, Кокки!
Летиция. До свиданья, Никкин!
Фондлуайф. До свиданья Кокки! До свиданья! До свиданья.
Расходятся в разные стороны.
Сцена вторая
Улица.
Входят Вейнлав и Шарпер.
Шарпер. Как! Араминта потеряна?
Вейнлав. В подтверждение моих слов прочти вот это. (Протягивает ему письмо.)
Шарпер. M-м... (Читает вслух.) "И то, что тогда показалось дерзостью, сейчас, по размышлении, кажется мне лишь следствием вашей не в меру бурной страсти. Боюсь, что на этот раз даю слишком веское доказательство своей собственной. Я в ужасе от того, что написала, но какая-то непонятная сила вынудила меня взяться за перо. Прошу об одном - не судите меня чрезмерно строго. Ваша Араминта." - Потеряна? Ради всего святого, скажи: ты не потерял разум? Здесь же подписью и печатью удостоверяется, что она принадлежит тебе. Скорее к ней, друг, к этой восхитительной дыне, созревшей и лишь ожидающей, когда ее разрежут! Она все это время вынашивала любовь к тебе и теперь разрешилась от бремени.
Вейнлав. Плод не ко времени, и родила она его до срока.
Шарпер. Ты так и не отделался от своей дурацкой причуды, Фрэнк? У тебя нездоровый, свидетельствующий о дурном характере, желудок: ты лишь отведываешь любви, а переварить ее не можешь.
Вейнлав. Могу, если ем сам, но не терплю, когда меня пичкают. Господи, неужели на свете нет женщины, которая доставила бы мужчине удовольствие поохотиться за ней! Мне вечно мешают, а то и просто не дают завершить погоню: дичь, которую я должен преследовать, кидается мне под ноги. Когда заяц сам прыгает в зубы борзой - это скучно и противоестественно: заядлый охотник - и тот почувствует отвращение. Я люблю травить, а не подбирать дичь.
Шарпер. Надеюсь, однако, ты не собираешься бросить Араминту? Это поистине было бы достойно не охотничьего пса, а дворняги. Придешь на Мэлл {32}?
Вейнлав. Нет, сегодня вечером там будет она. Впрочем, нет, приду, и Араминта увидит, как ошибалась в своем...
Шарпер. Выборе. Но не такая же ты скотина, чтобы пренебречь ею?
Вейнлав. Я разочаровал бы ее, поступив иначе. Судя по всему, она ждет именно этого.
Коль ты мужчина, убегай от той,
Что бегать начинает за тобой.
Сцена третья
Комната в доме Фондлуайфа.
Слуга вводит Беллмура, переодетого пуританским проповедником, с черным
пластырем на глазу и книгой в руках.
Слуга. Не угодно ли отдохнуть, сэр? Вот стул. Хозяйка сейчас выйдет, сэр. (Уходит.)
Беллмур. Надежно скрытый под заемным одеянием, я рассею все подозрения и не рискую быть узнанным. Этот наряд - порука моего духовного звания, а со мной неразлучные новеллы Скаррона {33} вполне сойдут за молитвенник. По-моему, я точная копия Монтуфара из "Лицемеров" {34}. А вот и она сама.
Входит Летиция.
Вот так Аврора сквозь ночной покров
Вдруг озаряет толщу облаков
И смертным возвращает зренье вновь.
(Сбрасывает облачение, пластырь и пр.)
Летиция. "Так, заалев румянцем..." (Замечает Беллмура и вздрагивает.) О боже, будь мне защитой! Кто здесь?
Беллмур. Ваш поклонник.
Летиция (в сторону). Друг Вейнлава? Я знаю его в лицо. Значит, Вейнлав предал меня.
Беллмур. Вы удивлены, сударыня? Но разве вы не ожидали возлюбленного? В первое мгновение ваши глаза, хотя они теперь и потуплены, взглянули на меня с непритворной нежностью.
Летиция. У меня достаточно оснований удивляться и вашему появлению, и вашей наглости. Они для меня внове. Вы не тот, кого я рассчитывала увидеть: в вашем лице я приветствовала святого человека, а не лицемера.
Беллмур. Вернее сказать, вы приветствовали не лицемера, а лицемерие.
Летиция. Кто вы, сэр? Вы, без сомнения, ошиблись домом.
Беллмур. В кармане у меня лежит инструкция, где предусмотрено все, кроме подобной суровости. (Вытаскивает письмо.)
Летиция (в сторону). Мое письмо! Подлый Вейнлав! В таком случае притворяться бесполезно. (Громко.) Очевидно, вы меня с кем-то перепутали. (Направляется к двери.)
