Вольфганг Шрайер - Похищение свободы
— Вы что же, на стороне деревенских богатеев?
— Мы помогаем каждому, кто имеет на это право. — Капитан-лейтенант вещал назидательным тоном, надеясь, что крестьянское благоразумие одержит верх. И голоса он ни разу не повысил, будучи твердо убежден, что ему удастся успокоить собравшихся.
— Пойдите убедитесь, кому вы помогаете! — опершись о джип, крикнула ему в лицо Жозефина. — Я покажу вам фундамент под свинарник, если меня туда пропустят, — указала она рукой на двор Пату. — Наберитесь мужества и следуйте за мной!
— Я не получал приказа производить обыск. Для этого нет никаких оснований… — Конец фразы потонул в гомоне толпы.
— Слышишь, па, — сказал Марью, — ваш клиент — спекулянт. Не надо было начинать бурение за спинами других. Воду ты должен дать как раз им! Ты не на той стороне… И офицер ведет себя неверно.
— Нашим рабочим нужна зарплата…
— А Шуберту барыш… Ты ведь всегда выступал за справедливость. Пожалуйста, не оставляй этого так, сделай что-нибудь для крестьян.
А как? Луиш пожал плечами. Он чувствовал себя усталым, беспомощным и, кроме того, ужасно голодным — они забыли завернуть куда-нибудь по пути…
Шуберт локтем толкнул его:
— Он не сумеет решить эту проблему. — Он говорил по-немецки жестко, отрывисто. — Он ведет с ними переговоры — это невероятно! Если мы не управимся до ночи, то кто знает, что может произойти. То, что мы не увезем, все переломает эта банда.
— Банда? — спросил Марью. — Они — сельские пролетарии, а то, что они делают, называется классовой борьбой.
— Оставь меня в покое! — цыкнул на него Шуберт. — Теперь создадут комиссию и займутся коллективной болтовней, вместо того чтобы отдать солдатам приказ очистить территорию.
— Так поступали только фашисты! — воскликнул Марью.
— Попридержи, пожалуйста, язык, — попросил его Луиш.
— Еще в обед было так спокойно, — вздохнул Шуберт. Платок у него на шее сбился в сторону, и говорил он уже не так резко. — Я был в Момбуэе и разыскал там двух новых клиентов, которые согласились заключить договора, если здесь все пойдет благополучно…
Тем временем капитан-лейтенант вылез из джипа и подошел к ним:
— Господин Бранку? Ваши рабочие предложили вашу кандидатуру в качестве представителя предприятия. Вы согласны? Каждая из сторон выставляет по два представителя.
И пока Шуберт смущенно молчал, досадуя, что его обошли, но не смея противоречить представителю власти, Луиш спросил:
— А как же эта комиссия будет функционировать? Что, если двое проголосуют «за», а двое «против»?
— Этого не случится: нас же там будет пятеро, — улыбнулся офицер одними глазами, а его угловатое лицо стало еще более бледным. — Если позволите, председательствовать буду я.
3
Гостиная в доме Пату была обставлена дорогой, но разностильной мебелью — изящными креслами цвета лаванды, шкафчиками, изготовленными в начале нынешнего и конце прошлого столетия, зеркалами в кованой оправе. Под распятием стоял телевизор, на фоне полосатых обоев висели писанные маслом картины, изображавшие охотничьи сцены, пистолеты и оленьи рога. Это было жилье человека, который, начав о мелкой торговли вразнос, со временем превратился в землевладельца, а украшать жилище различными вещицами, выполненными в романтическом стиле, стало для него излюбленным занятием.
За столом восседал капитан-лейтенант Салема, изображая третейского судью. Под его испытующим взглядом расположились друг против друга Луиш и Маркеш с одной стороны, Каяну и Жозефина — с другой. За спиной у них суетился хозяин дома — ставил на стол тарелки с аппетитными закусками, фруктами, орехами. Наполнил вином фужеры и выставил серебряный кувшины, в котором бренчали кусочки льда. Однако никто не притронулся ни к вину, ни к закускам, несмотря на назойливое потчевание Пату.
Каяну достал из кармана шариковую ручку, чтобы вести протокол. Малиновый цвет его пропотевшей рубашки приятно гармонировал с бледно-лиловой обивкой кресла, хотя по качеству материал даже сравнивать не приходилось.
Капитан-лейтенант разрешил вести протокол и заявил:
— Сначала рассмотрим обвинение, высказанное в адрес господина Пату, будто он собирается разводить свиней.
— Это не соответствует действительности, — отрезал Маркеш. — Нарушения общинного порядка я бы не потерпел.
— Вы?! — округлила от удивления глаза Жозефина. — Так вы же всегда шли у него на поводу. И потом, для чего же, по-вашему, там, сзади, заложили фундамент?
Пату подошел к свободному краю стола и, подобострастно согнувшись, словно тяжелый подбородок оттягивал ему голову, произнес:
— Если разрешите, я все объясню…
— Вам не надо ничего объяснять, — заметил Каяну.
— Боже мой, — пробормотал Маркеш, — позвольте же человеку сказать, что он хочет.
— Ему незачем говорить.
— А вам есть зачем? Притом вы нездешний, а из Оливедаша, где всегда потакали красным в нарушении правопорядка.
— Я — член комиссии, и этого для вас вполне достаточно.
Луиш наконец понял, почему сразу обратил внимание на этого человека: он его видел в Оливедаше. «Мой главный противник», — беззлобно подумал он. Мужчина в малиновом был неглуп, чтобы принять его аргументы, и тем не менее толкал «Каптагуа» к банкротству, а Луиш по непонятной ему самому причине не чувствовал ненависти к нему. Просто у него появилось неприятное ощущение в желудке. Он протянул было руку к тарелке о лакомствами, но тут же отдернул ее под пристальным взглядом Каяну, словно пойманный на месте преступления.
— Место жительства тут не играет никакой роли, — объявил председательствующий. — Господин Бранку прибыл из Лиссабона, разрешение на производство буровых работ получено в Эворе, я тоже нездешний… Выслушаем господина Пату как свидетеля. Для какой цели вы строите новые сараи?
— Это будет курятник, господин капитан.
— Такой большой? — бросил Каяну иронически. — Он скорее похож на коровник.
— Вы что же, разводите гигантских кур? — съязвила Жозефина.
На лице Пату не отразилось никаких чувств.
— Я хочу вести хозяйство более интенсивно, поэтому мне потребуется больше помещений.
— Так вы не собираетесь разводить свиней?
— Могу поклясться, что нет, господин капитан.
— Пусть Каяну запишет это в протокол, — попросила Жозефина, строго посмотрев на Пату.
До чего деловая женщина! В свое время наверняка слыла в деревне красавицей. Луиш знал этот тип женщин — сплошное разочарование для мужей, придававших особое значение женской фигуре… Постоянно вращаясь в кругу своих клиентов, он выявил некую закономерность — объем талии, как ни странно, часто зависел от социального положения: у бедняков женщины были полными, мужчины же поджарыми, у богатых — наоборот. Но этот ход его рассуждений прервался: надо было внимательно следить за ходом переговоров.
— Этот вопрос исчерпан, — заявил председатель и, как показалось Луишу, облегченно вздохнул. — Господин Бранку, пожалуйста, расскажите теперь нам о грунтовых водах.
Луиш от неожиданности вскочил, но, прежде чем успел открыть рот, вмешался Каяну:
— Я возражаю! Мы не можем заслушивать заинтересованное лицо в качестве нейтрального специалиста.
— Однако господин Бранку является…
— Совладельцем бурового общества, — подсказал Каяну. — Я наводил справки: он владеет частью капитала.
— Пять процентов для такой фирмы почти что ничего, — произнес Луиш и обратился к своему противнику: — Но вы правы: я заинтересован в бурении скважины. Это же моя профессия — орошать землю, чтобы ее можно было обрабатывать.
— И кто же будет это делать?
— Каждый, кто заключит с нами договор.
Каяну зло усмехнулся:
— Вы имеете в виду тех, у кого есть деньги?
Капитан-лейтенант постучал по столу:
— Господа, так мы не сдвинемся с мертвой точки! Слово предоставляется господину Бранку.
— Итак, как мы уже выявили на примере с трубами…
— Дешевый трюк, — перебила его Жозефина. — Цыгане в цирке показывают фокусы получше.
— Я понимаю причину вашего недоверия, но факт остается фактом…
— Прекрасно, что вы начинаете понимать нас, — констатировал Каяну. — Большинство деревни против, даже если вы все встанете на голову. — Он выпятил нижнюю губу и переводил взгляд своих глубоко сидящих глаз с одного на другого.
Председательствующий некоторое время молчал.
— Давайте придерживаться сути дела, — снова напомнил он о себе. — Кое-кто видит смысл революции в ликвидации всего, что ему не нравится, — добавил он внушительно, — и не только у вас. На флоте тоже существовало такое направление. Представьте, кое-кто из унтер-офицеров весной намеревался уничтожить наши подводные лодки, поскольку им они не нравились. Их поддержало «демократическое» большинство… под тем предлогом, что они стране не нужны.
