Доди Смит - Я захватываю замок
— А потом… — Она мечтательно вздохнула. — Помнишь, как я вернулась домой после скарлатины? Мы с тобой молчали и все не могли наобниматься. Так и с Нейлом. Только в миллион раз головокружительнее! Думала, никогда не оторвемся друг от друга. Я бы вышла за него замуж, будь он даже нищий! Причем давным-давно. Если б он хоть намекнул о своих чувствах! Я ведь, сама знаешь, о них не догадывалась.
— А Стивен откуда знал, что Нейл в тебя влюблен?
— М-м-м… У него имелись некоторые причины так полагать. — Роуз мило, немного смущенно хихикнула. — Помнишь, когда меня приняли за медведя, и я залепила Нейлу пощечину? Он отнес меня через пути за станцию, поставил на ноги и поцеловал. «Это за пощечину!» — говорит. А Стивен случайно увидел…
Так вот что утаила от меня сестра во время давнего ночного разговора! Я ведь почувствовала недосказанность, но это тут же вылетело у меня из головы.
— Подумаешь, один поцелуй… — недоуменно сказала я.
— Не один. Намного больше. Это было чудесно! Однако я решила его наказать. За пакости, что он говорил обо мне. За наглый, хотя и приятный, поцелуй. К тому же, богатое наследство отходило Саймону. Впрочем… Честно говоря, Кассандра, если б Нейл дал мне надежду, я бы и не вспомнила о деньгах. Но он не проявлял ни капли дружелюбия, вел себя отталкивающе, грубо. Думал, что я охочусь на его брата… И не ошибся. Поцелуй Саймона мне, кстати, тоже понравился. Словом, по поцелую с чувствами не определишься. Вот я и запуталась. Правда, ненадолго.
Сколько же мне всего вспомнилось! Как преувеличенно яростно ненавидела она Нейла. Как торопливо предложила Саймону позвать его в квартиру, якобы для меня. Как пригласила Нейла на танец — и какой подавленной вернулась из зала.
А гнев Нейла в день помолвки! Обычная ревность.
Из квартиры утром они ушли с твердым намерением немедленно пожениться.
— Нейл говорит, в Америке можно зарегистрироваться в тот же день. А в Англии, как выяснилось, нельзя. Поэтому мы отправились в гостиницу выжидать нужное время. Решили поехать сюда. Нейлу очень запомнился пикник. Говорит, что хоть увидел, как я веду себя по-человечески. И, конечно, благодарить я должна тебя, Кассандра! Я уверена, Стивен побежал к Нейлу ради тебя. Сказал, что Саймону больше подходишь ты. Наверное, догадался о твоих чувствах и попытался помочь…
Милый, милый Стивен! Как же отблагодарить тебя за доброту и самоотверженность? Ты боролся за мое счастье, которому никогда не стать моим.
— Ну, теперь-то все прекрасно сложится! — прощебетала Роуз. — Саймон немного придет в себя — и ты его окрутишь.
— «Окручу»? — холодно усмехнулась я. — А я думала, ты повзрослела.
Сестра вспыхнула.
— Я не в том смысле, ты же понимаешь. Я надеюсь, он полюбит тебя по-настоящему. Ты ему уже очень нравишься… Он сам сегодня сказал.
Я похолодела от ужаса.
— Роуз… Роуз! Ты ведь не говорила ему?! Не говорила, что я его люблю?
Она клялась, что ни словом не обмолвилась. Только я не верю. Он добр со мной, как и прежде, но теперь мне в его доброте мерещится чрезмерность. Может, придумываю? Так или иначе, я его избегаю; это требует определенной силы воли, потому что Саймон приходит к отцу почти каждый день. Вот и сейчас они сидят в караульне.
А насчет отца я ошиблась.
Видимо, начинать книгу строкой из считалочки — нынче верх остроумия. «РАЗ-ДВА-ТРИ-ЧЕТЫРЕ-ПЯТЬ, ВЫШЕЛ ЗАЙЧИК ПОГУЛЯТЬ». И так девятнадцать раз. Ха-ха.
Кассандра Мортмейн, прекрати немедленно! Никак уязвленное самолюбие не угомонится? Обидно, что именно Томас углядел смысл в отцовской абракадабре? Ищешь оправдание своей глупости? Верно, глупости. Отец прямым текстом говорил: странные поступки кое-что да значат. Кстати, книга не начинается с девятнадцати гуляющих зайчиков; после правки их осталось семь. Логичное объяснение дал наш умник Томас: текст отражает мышление ребенка — по повторяющимся строчкам он учится читать и писать.
Может, я редкостно глупа? Несовременна? Копия отца Гарри, подсмеивавшегося над «Борьбой Иакова»? Да, головоломки и задачи сами по себе серьезны, оригинальны, написаны красивым языком, но что за ними кроется? Я, к сожалению, ничего особенного не вижу. При редактировании первых четырех разделов отец позвал нас с Томасом в подопытные кролики. Теперь там куда больше материала, чем два месяца назад. Честно, я пыталась! С детскими головоломками справилась легко. И кроссворд разгадала на тему ужасов-кошмаров-страшилок. То еще удовольствие! С почтовым голубем я обращалась с величайшим почтением (это главный герой комикса «Триумф Голубя»), Даже продралась
сквозь «Раздел Г». Почти до конца. Там весьма необычная головоломка, состоящая частично из слов, частично из схем, а каждая подсказка отсылает тебя дальше и дальше в прошлое. Отец сам ее изобрел. Но все это для меня — пустой звук. Другое дело Томас! Прайда, выразить в словах свои впечатления он не сумел.
— И очень хорошо, мой мальчик! Иначе мне оставалось бы только утопиться. — И отец разразился громким смехом, вспомнив замечание Топаз, будто в «Разделе А» сквозят «обертоны вечности».
По мне, так там сквозят обертоны умопомешательства…
Стоп! Опять насмехаюсь! Я тупица. Тупица. Саймон в восторге от этого, как он выражается, головоломизма (лучшего названия и не придумаешь!) — значит, все действительно чудесно. Американское и английское издательства выплатили отцу аванс, хотя книгу он допишет нескоро. Вероятно, через несколько лет. Первые четыре раздела опубликуют в Америке уже в ближайшем будущем. Может, тогда я угомонюсь?
Если б отец ответил на несколько вопросов! Или Томас ненароком подкинул бы своих гениальных идей! (Открыв тайну «Раздела А», брат решил, что рассказать об остальном «не готов».) Зато мачеха всегда рада поделиться соображениями, но толку от них никакого. Из последних ее шедевров: «космическая значимость» и «сферическая глубина».
Конечно, можно обратиться к Саймону. Вот кто с радостью бы помог! Но затевать с ним личную беседу не хочется — решит, будто я за ним бегаю. Наедине с Саймоном я не остаюсь и вообще стараюсь не попадаться ему на глаза. Сижу, как мышка, пока он не уйдет в Скоутни.
А может, увидеться с ним сегодня? Сбегу с насыпи, когда он выйдет из караульни, и скажу, что хочу обсудить работу отца. Меня и правда интересует книга. Но главная моя мечта — очутиться рядом с ним. Как же проверить, говорила ему Роуз обо мне или нет?
Подожду до завтра. Честное слово, завтра — крайний срок.
Ничего не поделаешь, судьба распорядилась иначе. Саймон вышел во двор… помахал мне рукой… двинулся к мосту… поднимается!
Ладно, главное — не смущаться. Буду говорить об отце, и только о нем…
* * *
Сколько полезного можно узнать за час! Но я хочу написать о том, что произошло в конце. Нет, если начну с конца, то забуду начало. А мне дорого каждое слово Саймона.
Мы сидели рядышком на расстеленном пледе. Саймон пришел попрощаться: через несколько дней он уезжает в Америку. Отчасти из-за матери — она предпочитает провести зиму в Нью-Йорке, отчасти из-за книги — хочет застать первую публикацию в журнале и написать рецензию.
— Ваш отец говорит, что я в него вцепился, как терьер в крысу, и треплю, треплю… — улыбнулся он. — Но, по-моему, он рад встряске. Только бы бросить его к ногам нужных людей.
— Саймон, не сделаете мне на прощанье подарок? — подвела я разговор к интересующей меня теме. — Помогите понять, к чему ведет отец в новой книге.
Оказалось, что он как раз собирался это обсудить!
— Я уеду, а положиться можно лишь на вас, — сказал Коттон. — Вы одна поймете… Нет, Томас парень сообразительный, но у него интерес другой — несерьезный, я бы сказал, детский. Мистеру Мортмейну необходимы в первую очередь вы, ваше понимание.
Вот это новость! На душе сразу потеплело.
— Да, я очень хочу разобраться. Только он не станет мне ничего объяснять. Почему так, Саймон?
— Каждый должен найти ответ сам — в том и суть загадки.
— Но ведь нужно знать принцип, по которому разгадываются ребусы.
Саймон ответил, что именно поэтому решил со мной поговорить. С позволения отца, конечно.
— Есть конкретные вопросы?
— Уйма! Во-первых: почему произведение — сплошная головоломка?
Коттон рассмеялся.
— Вижу, начали с самого вкусного! Постичь логику творца невозможно. Во всяком случае, мистер Мортмейн здесь не первопроходец. Мир, созданный Господом, по сути, загадка.
— Да уж, — фыркнула я. — До сих пор все в растерянности… Но зачем отцу брать пример с Него?
— Думаю, так поступает любой творческий человек. Хотя, наверное, каждый человек — потенциальный творец. И цель мистера Мортмейна — пробудить в людях творческое начало. Изучая его книгу, они сами участвуют в созидательном процессе. А созидание равно открытию. В том смысле, что все уже создано иной силой. Назовем ее Богом, если так понятнее. Остается только это отыскать.
![Картер Браун - Том 19. Ночь лейтенанта Уилера [ Разящая наповал Долорес. Леди доступна. Ночь лейтенанта Уилера. Ловкач, Уилер!]](/uploads/posts/books/148168/148168.jpg)
