Глен Мид - Кровь фюрера
Он молча лежал в темноте, слушая дыхание девушки. Он не мог понять, плачет ли она, и лежал тихо. Это была давняя боль, и он не мог плакать. Единственное, что он мог, — так это думать о своем отце.
Казалось, тишина в темноте длилась вечно, а потом рука Эрики коснулась его лица. Но девушка так ничего и не сказала. Нечего было говорить.
ЧАСТЬ 4
Глава 28
Толстые сочные отбивные и жирные сосиски шипели на решетке. Сад был залит солнечным светом.
Велларес Санчес, не испытывая аппетита, смотрел на кусок мяса, проверяя вилкой готовность. Перевернув его, он увидел, что снизу мясо было еще розовым, непрожарившимся. Веллареса беспокоили многие моменты, но все его мысли сходились к одному.
Перед его глазами стояло лицо Руди Эрнандеса. Эрнандес на столе в морге. Белое покрывало приподнимается, и обнажаются его раны.
Нахмурившись, Санчес отвернулся от жарившегося, неаппетитного для него мяса и взглянул на освещенный солнцем сад. В саду было полно знакомых, друзей и родственников — они стояли с выпивкой в руках. Все оживленно разговаривали. Сегодня был особенный день. Марию, его младшую дочь, в этот день впервые повели к причастию.
Невинные девочки в белых платьицах, сшитых специально для причастия, и мальчики в плохо сидящих костюмах пили лимонад и ели шоколадный торт, слоняясь по лужайке, — церемония закончилась, и им было скучно. Нельзя сказать, что Санчесу нравилась вся эта суета, но семейный долг есть семейный долг. Он увидел, что Мария заметила его взгляд, помахала ему рукой и улыбнулась. Он помахал ей в ответ и тоже улыбнулся.
Дочка у него была красивой. Очень красивой. Унаследовала красоту матери. Когда-нибудь мальчишки будут сходить с ума, мечтая о том, чтобы она посмотрела в их сторону. Но это время еще не настало. Пока она невинный ребенок.
Девочка подбежала к нему, ее белое платьице развевалось на ветру.
— Еда уже готова, пап? Я так кушать хочу!
Санчес потрепал ее по темным курчавым волосам.
— Нет еще, солнышко.
Он увидел, что из патио к ним идет его жена Розария, которая ненадолго зашла в дом, как он подумал, освежиться. Он заметил, что она хмурится.
Санчес похлопал дочь по плечу.
— Помоги папе немножко, ласточка. Проверь, у всех ли есть что выпить.
Девочка кивнула и убежала.
Розария, все еще хмурясь, подошла к нему.
— Я думала, что у тебя сегодня выходной.
— Да, так и есть.
— Все в порядке?
Он кивнул.
— Еда уже почти готова.
— Я не еду имею в виду. — Она поймала его удивленный взгляд. — Детектив Кавалес пришел. Сказал, что проходил мимо и решил зайти. Я пригласила его присоединиться к нам, но он отказался. Хочет поговорить с тобой наедине.
— И где он сейчас?
— В твоем кабинете.
— Тогда пойду поговорю с ним. Сделай мне одолжение — позаботься об отбивных.
Он уже повернулся, чтобы уйти, когда жена с упреком сказала:
— А я думала, что ты сегодня свободен.
Он пожал плечами.
— Я тоже так думал. — Поцеловав ее в щеку, он увидел, что она опять нахмурилась. — Нелегка доля полицейского.
— Да уж, и его жены тоже. Предупреждать надо было, когда просил выйти за тебя.
Санчес улыбнулся.
— Ага, и потерять такую красавицу?
Она скорчила ему рожу, а потом, улыбнувшись, протянула две банки пива с буфетного столика.
— Отнеси одну Кавалесу. У него такой вид, что, по-моему, выпить ему не помешает.
— Неужели он настолько плохо выглядит?
— Нет, он просто пить хочет.
Взяв пиво, Санчес пошел в дом. Внутри веяло прохладой. Повсюду стояли комнатные растения и цветы. «И почему женщины просто одержимы растениями?» — подумалось Санчесу. Эту загадку он никак не мог разгадать.
Кавалес стоял у окна кабинета, рассматривая стойкую юкку. Стойкой юкка была уже потому, что ей удавалось выдерживать дым сигарет Санчеса. Закрыв дверь, Санчес подошел к детективу и протянул ему пиво.
— Это тебе привет от Розарии. Она сказала, что тебе не помешает выпить.
Кавалес кивнул.
— Жарко. — Он бросил взгляд на лужайку за окном. — Хороший день для барбекю.
— Сегодня у Марии первое причастие, — объяснил Санчес.
Кавалес был холост. Никаких забот. Никакой ответственности. Но копом он был хорошим. Амбициозный, но не агрессивный. И дотошный.
— Итак, что привело тебя в это захолустье в мой выходной? Порыв энтузиазма? — наконец спросил Санчес.
Кавалес покачал головой. Выглядел он уставшим. Как и Санчес, он много работал. Слишком много. Он корпел над этим делом все дни напролет. И над другими делами, кстати, тоже. Сотрудников не хватало — многие были в летних отпусках. Посмотрев в окно, Санчес глотнул пива.
— Рассказывай.
— Я снова был в доме Царкина.
Санчес повернулся к своему коллеге.
— Продолжай.
— Я знаю, что мы обыскивали дом уже три-четыре раза и ничего не нашли.
Санчес улыбнулся.
— Но ты хотел еще там повынюхивать?
Кавалес кивнул.
— Что-то в этом роде.
— И что же ты нашел такое, чего мы не обнаружили?
— А почему вы думаете, что я что-то обнаружил?
— Слушай, ты мое лицо и так каждый день на работе видишь. А ведь я не красавчик.
Кавалес улыбнулся.
— Да, вы правы.
— В том, что я не красавчик, или в том, что ты что-то нашел?
— Второе.
— Хорошо. А то я уж подумал, ты хочешь задеть мою тонкую натуру. — Улыбнувшись, Санчес отпил пива и подмигнул. — Рассказывай давай.
— Я снова все обыскал. От чердака до подвала. Просто на случай, если мы что-то упустили, — Кавалес помедлил. — И мы упустили.
Санчес поднял брови.
— И что же мы упустили?
— Фотографии.
Санчес моргнул.
— Объясни.
— Фотографии. У всех есть фотографии. Альбомы с фотографиями. Друзей. Знакомых. Родственников.
Санчес покачал головой.
— Фотографий там не было. Это я точно помню. Кроме, разве что, одной. Фотография самого Царкина. На столике у кровати в спальне.
— Именно это я и имею в виду. Фотографий, кроме той, что в спальне, не было, — тихо сказал Кавалес. — Пожилые люди. У них всегда есть фотографии.
Санчес улыбнулся. В умении рассуждать Кавалесу отказать было нельзя.
— Продолжай.
— Я поговорил об этом с дворецким Царкина. Когда я спросил его о фотографиях, он очень засмущался. Он смущался даже больше, чем когда мы с ним говорили раньше. Словно ему было что скрывать.
— А было?
Кавалес кивнул. Поставив банку, он прикурил сигарету и угостил сигаретой Санчеса.
— А то! — Кавалес бросил взгляд в окно, а потом повернулся к Санчесу. — Я сказал ему, что если он что-то знает, а нам не говорит, то у него будут большие неприятности. Сказал, что вызову его в участок. Старик расстроился. Уверял меня, что не хотел ничего плохого.
— Но что он сделал?
— Он сказал, что после того как Царкин покончил с собой, а мы еще не успели обыскать здание, в дом пришел знакомый Царкина, который и раньше приходил в гости. Дворецкий считает, что он бизнесмен. Этот человек спросил, что делали полицейские, и хотел узнать, не оставил ли Царкин каких-нибудь документов. Дворецкий сказал, что никаких документов не осталось, и тогда гость решил на всякий случай проверить. Дворецкий запротестовал, но тот человек заставил его помогать ему.
— Этот человек ему угрожал?
Кавалес пожал плечами.
— Скорее намекнул, чем высказал это прямо.
— Продолжай.
— Гость обыскал весь дом и забрал альбомы с фотографиями Царкина.
— И?
— И все. Кроме того, он велел дворецкому никому не говорить о его визите и о том, что в доме чего-то не хватает.
Вздохнув, Санчес выпустил колечко дыма. Он присел на краешек стула у окна.
— Значит, гость. А имя его ты узнал?
Улыбнувшись, Кавалес кивнул.
— Ну, после дружеского внушения.
— Имя?
— Франц Либер.
— И кто это?
— Я знаю только то, что это знакомый Царкина. Но имя явно немецкое.
Санчес посмотрел в окно на залитый солнцем сад и веселую толпу гостей. Мария сравнивала свое платье с платьем другой девчушки. Жена стояла среди подруг и что-то им со смехом рассказывала. Он любил эту женщину, любил ее до безумия. Много раз он жалел, что стал копом, хотел, чтоб у него была другая профессия, чтобы мог проводить больше времени с женой и Марией.
Санчес повернулся к Кавалесу.
— Дай мне час. Встретимся в офисе. Мне нужен адрес Либера. И любая информация о нем.
— Я уже проверяю. Двое из дневной смены над этим работают.
Санчес кивнул.
— Тогда до встречи через час.
Кавалес быстро ушел, не допив пиво, а Санчес подошел ближе к окну.
С лужайки до него донесся смех. Какой хороший день! Розарии не понравится, если он уйдет, но работа есть работа. Санчес взглянул на часы. У него было еще полчаса, а потом нужно будет ехать в офис.
