Тамар Майерс - Переполох с чертополохом
- Не хочу оскорблять твои чувства, - соврала я, - но картина эта и ломаного гроша не стоит.
- Боюсь, что ты не права, Абби, - уныло сказал Гилберт. - У моей мачехи бала страсть к дорогим предметам, а эту картину, как я уже говорил, она ценила особенно высоко. Хотя лично я нахожу ее отталкивающей.
- Ты уверен? Может быть, старуха ценила рамку, а не саму картину? Если это так, то можешь считать, что тебе повезло. Рамку я оставила у себя и готова перепродать ее тебе за сто сорок долларов и девяносто девять центов. С учетом того, что десять долларов я за картину уже выручила.
Молчание затянулось на столько, что Моника Левински успела бы прокрутить роман еще с парой президентов, а я, при желании, изучить не только тсонга, но и суахили.
- Гилберт, мне уже давно спать пора, - мягко напомнила я.
- Хорошо, будь по-твоему, - пробурчал он. - Могу я прямо сейчас заехать?
- Надеюсь, ты шутишь?
- Нет, Абби, я совершенно серьезен. Тем более что я уже давно хотел поговорить с тобой.
- Господи, да о чем нам с тобой говорить? Завтра утром привози мне чек, и получишь свою рамку.
- Абби, я хочу поговорить с тобой о нас, - упрямо молвил Гилберт.
- О нас? Что ты имеешь в виду?
- Абби, я всегда был тайно влюблен в тебя.
Я с трудом удержалась от смеха. - Не говори ерунду, Гилберт.
- Я никогда не хотел жениться на Дебби Лу. Я всегда втайне мечтал о тебе. Скажи, только что я смею надеяться, и тогда сама увидишь, как... Словом, я все сделаю, чтобы мы с тобой были счастливы.
Я бросила трубку и позвонила Уиннелл.
Уиннелл Кроуфорд - моя лучшая подруга на всем белом свете, а это означает, что ей дозволено безнаказанно говорить мне любые гадости. Или почти любые.
- Нет, Абби, - строго сказала Уиннелл. - Я не собираюсь вылезать из постели и везти тебя бог знает куда, только потому, что ты хочешь избежать преследования со стороны своего дружка. И вообще, не кажется ли тебе, что в твоем возрасте уже поздновато играть в такие игры?
- Мы с Грегом давно разошлись, - процедила я. - И ни в какие игры я не играю!
- И тем не менее я не понимаю, почему твое дело нельзя отложить на завтра. - До моих ушей донеслось недовольное ворчание Боба, мужа Уиннелл. По собственному опыту, я уже знала, что муж ворчливый, и даже храпящий под боком, это еще не худшее из всех зол. Хотя бы ощущаешь, что рядом кто-то живой есть.
- Потому что у меня такая новость, которая перевернет весь мир искусств.
Уиннелл громко ахнула.
- Только не говори мне, что в моду снова вошли картины из лебяжьего пуха. Я так и знала! Неужто Элвис, которого я сегодня приобрела, стоит целое состояние?
Вы будете смеяться, но Уиннелл, как и я, специализируется на торговле всевозможным антиквариатом. Впрочем, как вы понимаете, наши вкусы различаются на несколько световых лет.
- Мне очень жаль, дорогая, но лебяжий пух сегодня столь же актуален, как прошлогодний снег.
Уиннелл жалобно застонала.
- Неужели тогда - детишки с большущими глазами? В понедельник я могла купить одну такую картину на одной распродаже домашнего скарба, но в последний миг не решилась. Мне просто стало не по себе - сразу представились голодающие беженцы.
- Я тоже их терпеть не могу! - сказала я. И тут же добавила: Послушай, Уиннелл, я не могу обсуждать это по телефону, но поверь мне речь идет о находке века. Выручи меня, и ты не пожалеешь.
Уиннелл что-то сказала мужу, а в ответ вновь послышалось сварливое ворчание.
Я вежливо молчала, но, наконец, не выдержала.
- Так ты мне поможешь, или нет?
- Абби, - упавшим голосом ответила Уиннелл, - к сожалению, ты выбрала крайне неудачное время. Вызови такси.
- Но ведь ты моя закадычная подруга. К тому же, такси наверняка привлечет внимание Грега.
- Абби... помнишь, ты говорила мне о том, чего лишилась после развода с Бьюфордом?
- Ты имеешь в виду "молочницу"?
- Нет, Абби, пораскинь мозгами. Речь шла о неких физических упражнениях, которые всегда оставляли тебя растрепанной.
- Ах ты, зараза!
Я в сердцах брякнула трубку. Если Уиннелл не способна ради спасения лучшей подруги пожертвовать наискучнейшим половым актом с мужем, то уж Джей-Кат меня точно не подведет. Джей-Кат, которую раньше звали Джейн Кокс, но теперь любовно именовали Джейн-Катастрофа, хотя и чересчур взбалмошная, но зато готова пойти за меня в огонь и в воду. Только она глухими ночами лазила со мной по дому с привидениями или могла, по моей просьбе, бросить все, чтобы отвезти меня в Пенсильванию. Да, Джей-Кат во мне души не чаяла. Итак, решено, звоню ей.
Но прежде сделаю еще один звонок.
Глава 4
К моему изумлению, Хортенс Симмс сняла трубку с первого же звонка. Причем ответила лично. Я была уверена, что столь знаменитую писательницу охраняет целая свора секретарей.
- Хортенс у телефона.
- Мисс Симмс?
- Кто говорит?
- Мисс Симмс, это Абигайль Тимберлейк. Надеюсь, я не слишком поздно?
- Вы одна из моих поклонниц?
- Простите, не поняла.
- Я собираюсь надписывать "Корсеты и короны" на следующей неделе в Пайнвилле. В новом магазине "Барнс энд Ноубл" в торговом центре "Арборетум". Приходите от двух до четырех.
- Извините, мэм, я звоню вам по другому поводу.
- Вот как? Тогда, кто же вы?
- Я та самая женщина, которая купила на сегодняшнем аукционе фальшивого Ван Гога.
- Ах да, хорошенькая женщина с коротко подстриженными темными волосами.
А еще говорят, что она задавака.
- Совершенно верно.
- Очень рада вас слышать, мисс Тимберлейк.
- Неужели?
- Да вот, представьте себе. Более того, я даже сама хотела позвонить вам.
- В самом деле?
- Да, я как раз хотела поболтать с вами насчет этой картины.
- Между прочим, мисс Симмс, я и сама звоню вам по этому поводу.
- Прошу вас, зовите меня Хортенс. Или даже Хорти, если так вам удобнее. Все близкие люди зовут меня так.
Я прикусила язык и сосчитала до десяти. Удивительно, чтобы взрослой женщине нравилось, когда ее зовут Хорти.
- Что ж, в таком случае, вы можете звать меня Абби, - великодушно разрешила я. - Так вот, насчет моего сегодняшнего приобретения. Это правда, что ваша мать обожала эту картину?
Мне показалось, что Хортенс лишилась чувств. Или, как только что случилось со мной, тоже прикусила язык. Как бы то ни было, ответила она спустя целую вечность.
- Кто вам это сказал? - проскрипела она мне в ухо.
- Ваш брат.
- Гилберт?
- Да. - Насколько я знала, других братьев у этой дамы не было.
- Гилберт сам не понимает, о чем болтает.
Я испустила вздох облегчения, от которого, наверно, заколыхались шторы в ее гостиной. - Да, благоразумных братьев сейчас днем с огнем не найти.
- Эта картина принадлежала мне, а не моей маме.
- Вам?
- Да, отчим мне ее на свадьбу подарил.
- Ах, какое несчастье! - воскликнула я.
- Я и сама понимаю, что это всего лишь жалкая подделка, но для меня она много значила. Дело в том, что хотя папочка был мне не родной, мы с ним были очень близки. За неделю до свадьбы он впервые показал мне эту картину. Он так гордился ею, что не смог дотерпеть.
- А откуда он ее взял?
- Купил на какой-то распродаже домашнего имущества. Точно не помню.
- Хорти, я, наверно, сую нос не в свое дело, но почему вы не помешали Гилберту продать ее?
- Во-первых, я даже понятия не имела, что он собирается от нее избавиться, ну а потом было уже поздно - я не хотела устраивать скандал.
- Но ведь картина принадлежала вам!
- Да, но у меня нет доказательств. Папочка умер в тот самый день, на который была назначена моя свадьба. Вы, наверно, помните эту историю?
- Да, помню, - машинально подтвердила я. И вдруг меня словно озарило. Ну, конечно же! Мистер Суини безумно волновался из-за предстоящей свадьбы и, чтобы разрядиться, отправился сгонять партию в гольф на клубном поле Рок-Хилла. И надо же так случиться, что шальной мячик угодил ему прямо в разверстый рот, и бедняга задохнулся насмерть. Я даже запомнила заголовок в местной газетенке: " ПЕРВАЯ ЛУНКА СРАЗИЛА МУЖЧИНУ НАПОВАЛ".
- Мы отложили свадьбу на полгода, но надо мной уже властвовал какой-то злой рок. За неделю до похода в церковь мой жених собрал манатки и смылся в Северную Дакоту. Вот и верь после этого мужикам!
- Вы правы. - Смойся мой Бьюфорд в Северную Дакоту за неделю до свадьбы, он бы избавил меня от массы неприятностей, но, правда, и своих славных (и иногда даже внимательных к маме) детишек мне бы тогда не видать как своих ушей.
- В итоге случилось так, что мама, найдя этого Ван Гога в папином стенном шкафу, решила, что он хотел преподнести картину ей, ибо дело происходило в канун Рождества. А я так и не собралась с духом, чтобы открыть ей правду. Тем более что, рано или поздно, должна была эту картину унаследовать. Но, поверьте мне, увидев, что картину выставили на торги, я была просто потрясена.
- Почему же вы не вмешались?
- Абби, неужели вы не понимаете? Я ведь - знаменитость.
