Хелен Филдинг - Бриджит Джонс - Грани разумного
- Да, наверно, вы правы, - согласилась я, решив, что он проявляет отцовскую заботу и, как истинный мужчина, предлагает мне сохранять загадочность и неприступность и позволить Марку быть охотником, но потом вспомнила свое решение больше не думать в таком ключе.
- Какие именно отношения связывают вас с мистером Дарси?
- А! - И пустилась излагать всю историю.
Мне показалось, что детектив Керби странно подозрительно к ней отнёсся. Дверь снова открылась в тот момент, когда он говорил:
- Так значит, мистер Дарси случайно зашёл в кафе? В то самое утро, как вы получили по почте пулю? Марк приблизился и встал перед нами.
- О'кей, - устало произнёс он, глядя на меня, будто со словами: "Ты источник всего, что противоположно спокойной жизни". - Возьмите у меня отпечатки пальцев, проведите анализ ДНК, и давайте покончим с этим.
- О, я не говорю, что это сделали вы, сэр, - торопливо заверил детектив. Просто нам нужно исключить все...
- Хорошо, хорошо, - прервал его Марк. - Пойдёмте уладим это.
13. А-а-а!
5 сентября, пятница
120 фунтов; кол-во секунд без секса - больше не волнует; кол-во минут, прожитых после смертельного предупреждения, - 34 800 (оч. хор.).
18.00. Квартира Шеззер. У окна. Это не может быть Марк Дарси. Просто нелепо, не может быть. Наверняка это как-то связано с Джедом. То есть, возможно, у него тут целая сеть клиентов, которые сходят с ума по наркотикам, а я лишила их жизненно важного продукта. Или Даниел? Но он, конечно, на такое не способен. А может, просто какой-то псих? Но этот псих знает моё имя и адрес. Кто-то хочет меня убить. Кто-то не поленился, достал настоящую пулю и выгравировал на ней моё имя.
Надо сохранять спокойствие. Спокойно, спокойно... Да, надо "мысли в русло повернуть", встречать "спокойно радость и беду". Интересно, в "Кукай" продаются пуленепробиваемые жилеты? Скорее бы Шез вернулась, совсем я выбита из колеи. Квартира у Шез маленькая, в ней всегда бардак, а сейчас их там двое, - пол и всё вокруг завалено лифчиками, леопардовыми полуботинками, пакетами с вещами от Гуччи, сумочками из искусственной кожи, маленькими кардиганами "вояж" и причудливыми босоножками на ремешках... Собьёшься тут с толку. Найти бы любое место, где можно поспать...
Марка увели; детектив Керби повторил, что мне нельзя оставаться в своей квартире. Он отвёз меня домой, чтобы я собрала вещи. Но проблема в том, что мне некуда переехать. Мама с папой всё ещё в реабилитационном центре. Лучше всего пожить у Тома, но я нигде не могла найти его номер в Сан-Франциско. Пыталась дозвониться на работу Джуд и Шез - обе ушли на ланч.
Это и впрямь ужасно. Пока я оставляла сообщения на автоответчики, полицейские собирали по всему дому отпечатки пальцев и искали улики.
- Что это за дыра в стене, мисс? - спросил один из них, когда они бродили кругом и стирали пыль с вещей.
- А-а... это, эмм, осталось вот, - невразумительно объяснила я.
И тут зазвонил телефон - Шез: можно пожить у неё; растолковала, где спрятан запасной ключ; хоть посплю немного.
23.45. Хорошо бы не вскакивать то и дело ночью, хотя оч. успокаивает, что Джуд и Шез спят со мной в одной комнате, причём как младенцы. Было оч. здорово, когда они пришли домой с работы. Все ели пиццу, и я необычно рано заснула. От Марка или о нём - ни слова. По крайней мере у меня есть кнопка тревоги - вот здорово: в маленьком чемоданчике, действует на расстоянии. Нажмёшь - и стройный молодой полицейский в форме мчится меня спасать! Ммм, какая приятная мысль... оч. хочется спать...
* * *
6 сентября, суббота
121 фунтов; сигарет - 10; порций алкоголя - 3; калорий - 4255 (пока мне везёт и я жива, должна получать удовольствие); минут без секса - 1 600 512 400 (значит, надо с этим что-то делать).
18.00. Мы с Джуд и Шез весь день смотрели похороны принцессы Дианы. У всех такое ощущение, будто хоронят кого-то знакомого, только в каком-то более великом измерении; потом мы чувствовали себя выжатыми как лимон, но в то же время испытали определенное облегчение. Так приятно, что всё прошло правильно, хорошо - красиво и хорошо, как будто правительство действительно наконец что-то поняло и в нашей стране снова всё наладится.
Всё походило на шекспировскую трагедию или древнюю легенду, особенно на фоне спарринга между двумя великими, благородными домами - Спенсеров и Виндзоров. Мне глубоко стыдно, что я работаю в глупой дневной телепрограмме, где мы часто целые дни посвящали причёске Дианы. Надо менять свою жизнь. Если даже правительство может измениться - могу и я.
Сейчас мне немного одиноко. Джуд и Шез пошли погулять, заявив, что у них клаустрофобия. Мы пытались позвонить в полицию - мне ведь не разрешено выходить без сопровождения полицейского, - и в конце концов, через сорок пять минут, нам ответил женский голос с центральной станции: все номера заняты. Я заверила Джуд и Шез, что не возражаю, если они пойдут гулять без меня, - если принесут пиццу. Ах, телефон.
- О, привет, дорогая, это мамочка! "Мамочка"! Можно подумать, что я ещё какаю ей в ладошку.
- Где ты, мама?
- О, я проявилась, дорогая.
На секунду мне показалось - хочет мне сказать, что она лесбиянка и собирается жить с дядей Джеффри в удобном гомосексуальном браке без секса.
- Мы вернулись домой. Дела уладились, и с папой тоже. Ну не знаю! Всё это время пил в сарае, а я-то думала - томатный сок. Между прочим, Гордон Гомерсол страдал точно тем же, ну, ты понимаешь, и Джой ничего не знала. Теперь говорят, это болезнь. Что ты думаешь о похоронах?
- Очень мило, - ответила я. - Так что всё-таки происходит?
- Ну, дорогая... - начала мама. Затем послышались звуки борьбы и к телефону подошёл папа.
- Всё в порядке, милая. Мне просто приходится воздерживаться от выпивки. А они с первого же дня пытались избавиться от Пэм.
- Почему? - спросила я.
Перед глазами возникло страшное видение: мама совращает вереницу восемнадцатилетних наркоманов.
Папа усмехнулся.
- Сказали, слишком нормальна. Даю её тебе.
- Честное слово, дорогая! Это всё та самая идиотская абсолютная чепуха, с помощью которой выуживают деньги у всяких знаменитостей и объясняют им то, что уже и так всем известно!
- Что именно?
- Ой, подожди - переверну цыплёнка!
Отведя трубку от уха, старалась не думать о том, что это за странное блюдо - с перевернутым цыплёнком.
- Уф! Так о чём мы?
- Что тебе говорили?
- Ну, утром нас всех сажали в кружок и заставляли повторять всякие глупости.
- Например?
- О, фрр... ну, знаешь: меня зовут Пэм, я то-то и сё-то...
Я задумалась: что это может быть? Безумство, самоуверенность, кошмар? Помешательство на подливке без комков? Мучительство дочерей?
- Чего они только не говорили! "Сегодня я уверен в себе, я не беспокоюсь из-за того, что обо мне подумают другие...". И далее в таком роде. Нет, честное слово, дорогая, если человек не уверен в себе, он в жизни ничего не добьётся, правда? - Мама разразилась хохотом. - Фрр... не уверен в себе! Ну не знаю... Стоит ли так беспокоиться из-за того, что кто-то там о них подумает!
Встревоженная, я огляделась по сторонам.
- Так какая у тебя была аффирмация?
- О, мне не дали ничего сказать. Ну, то есть дали, дорогая...
- А что ты должна была говорить? Тут я услышала папин смех, - кажется, он в хорошей форме.
- Скажи ей, Пэм.
- Уфф! Ну, например: "Не позволю, чтобы излишняя самоуверенность ослепила меня и отдалила от реальности" - или: "Сегодня я признаю свои ошибки, равно как и свои достижения". О, в общем, вполне нелепо, дорогая. Ладно, мне надо бежать - звонок. Увидимся в понедельник.
- Что? - не поняла я.
- Не говори "что", дорогая, говори "извини". Записала тебя на подбор цветов в "Дебенхемс" - я тебе говорила! В четыре.
- Но мама... - попыталась возразить я. - Нет, не говорила. .. Когда - в январе?
- Мне надо идти, дорогая, - Эндерби пришли.
* * *
7 сентября, воскресенье
122 фунта; кв. футов пола, не заваленных лифчиками, туфлями, пищей, бутылками или помадой - 0.
10.00. Ура! Наступил новый день, а я всё ещё жива. Ночь была отвратительна. После разговора с мамой так устала, что, проверив, заперты ли все двери забралась под груду трусов, лифчиков и леопардовых покрывал Шеззер и заснула. Не слышала, как они пришли, а потом проснулась посреди ночи - спят. Здесь и в самом деле начинает вонять. И потом, что делать, если просыпаешься ночью, - остаётся таращиться в потолок, лишь бы ни обо что не споткнуться и не разбудить.
Ох, телефон. Лучше возьму трубку, пока они не проснулись.
- Ну, поняли, что я не любовник-убийца в отставке.
Ура, Марк Дарси!
- Как ты? - спросил Марк.
Весьма вежливо, учитывая - ведь по моей милости семь часов проторчал в полицейском участке.
- Позвонил бы раньше, но мне не говорили, где ты, пока всё не проверили.
Стараясь держаться бодро, в результате шёпотом призналась, что у Шеззер несколько тесновато.
- Что ж, предложение пожить у меня всё ещё в силе, - тотчас отозвался Марк. - В доме сколько угодно спален.
