Шемас Маканны - Мои рыжий дрозд
— Нормально?
— Знаете, я на таких вечерах мало бывал.
— Я сейчас говорил с Михалом. Он там скачет с девчонками. Мне кажется, он нас простил.
— Да ну его…
— Хочешь, я тебя с кем-нибудь познакомлю? У меня тут разные знакомые есть. Я же в этом городе родился. Некоторые из них довольно занятные люди… Вот, например… Это еще кто?!
Прямо перед ним появился сухонький краснощекий старичок.
— Простите, — раздраженно сказал он, — мне нужен тут один мальчик. А вы, я слышал, один из устроителей этого концерта.
— Ну, допустим… Ой, постойте. Я ведь вас уже сегодня видел. Вы священник из Дублина, да? Вас уже отпустили? А машину вам вернули?
— Меня допрашивали… Ужасно! Ладно, не будем об этом. Мне нужен мальчик по имени Гильгамеш Макгрене.
— Вот же он, прямо на сцене, разве не видите?
— Он там?! Должен вам заявить, что я решительно против подобной эксплуатации детского труда, вы слышите? Я сообщу обо всем этом отцу мальчика.
— Он, кажется, тоже где-то здесь.
— Тем более! — Старик резко повернулся и скрылся в толпе.
— Да, Шемас, странные у вас какие-то друзья… — протянул Кэвин.
Он медленно обвел глазами зал. Михал все так же усердно отплясывал в середине плотного хоровода, стремительно летящего вокруг.
Салли Хоулм стояла на улице и усиленно вдыхала свежий прохладный воздух. Дым, шум, вонь, духота, там вообще больше десяти минут находиться невозможно. Как они выдерживают?! Сейчас она передохнет, и все, пора! Она решила не устраивать сложного спектакля с «вооруженным ограблением», сочтя, что в Северной Ирландии выстрелы все равно раздаются так часто, что никто и не станет расследовать, откуда прозвучали они на сей раз. Ах, что за репутация у нас, ужас просто!
Руки предательски дрожали. Надо успокоиться, она не имеет права промахнуться. Шесть пуль. Одна — для Анны, другая — для ее собственного бедра, остается еще четыре. Может быть, парочку всадить в этого Шемаса, очень уж он ее раздражает. Лезет всюду, как бы не помешал. Ну, она напоследок глотнула воздуха и решительно направилась к двери. Час пробил! В спине застряла какая-то дрожащая игла. И руки дрожали, потому что на улице холодно. Она ведь совсем не волнуется. Она полна мужества и не боится ничего. Как Джордж.
В зале на освещенной красным светом сцене прыгали, метались из стороны в сторону, приседали, раскачивались маленькие фигурки. Впереди извивалось в четком ритме молодое и стройное тело, ее тело. Как оно нравилось ей! У нее самой, между прочим, в молодости была неплохая фигура и голос был очень приятный. Но кому все это надо? Нет, теперь все будет иначе. Она пристально посмотрела на курносый носик, полные губы, четкие брови, распахнутые глаза. Один выстрел, и все это будет принадлежать ей! Сжав пистолет двумя руками, она медленно подняла его перед собой.
Вдруг музыка оборвалась. Салли испуганно опустила оружие и оглянулась по сторонам. Лиам вышел вперед.
— Друзья! — Он заметно волновался. — Спасибо вам! Спасибо вам всем! А теперь в заключение мы без перерыва споем для вас две песни: блюз «Разве это тепло?» и нашу программную песню «Отвращенье чрез наслажденье». Еще раз: большое вам всем спасибо!
Гилли лихо присел и заиграл первые такты какой-то народной песни, которую он слышал в тридцатые годы в Дублине на фестивале деревенских ансамблей. Правда, тогда слова были совсем другими:
Пошел я на ярмарку,
продал коров,
за звонкое золото
и серебро… Хо-хо!
Салли снова прицелилась. А может, лучше в висок? На лбу ведь останется шрам. Ну и что? Можно будет носить на этом месте какой-нибудь драгоценный камень, как это делают женщины в Индии. А потом они с Гилли будут венчаться где-нибудь в маленькой деревенской церкви. Пусть все будет очень скромно, так лучше.
Разве это тепло?
Что тебе доставить могло?
Она стояла теперь совсем близко от сцены. Анна прыгала и вертелась прямо перед ней. Как все-таки она угловато двигается. Надо быть гораздо грациознее.
Разве это тепло?
Что тебе доставить могло
Только холод и зло…
О-оо-о-о-о-о-о-о-о…
Кэвин опять посмотрел на Михала. Тот по-прежнему усиленно прыгал из стороны в сторону, но по его покрасневшим глазам и тяжелому дыханию было видно, что силы его на исходе. Компания каких-то взрослых парней довольно неприятного вида кружилась вокруг бедного Михала в каком-то страшном импровизированном хороводе. Он несколько раз пытался выйти из этого скачущего круга, но они со смехом опять толкали его в середину. Да, нашли себе забаву. Теперь Михалу не поздоровится. Может быть, помочь ему вырваться? Кэвин подошел и, разомкнув руки танцующих, закружился вместе с ними. В центре круга устало дергалось лицо Михала с налитыми кровью глазами.
Салли подняла пистолет. Она не промахнется. Пусть эта Анна скачет, как коза, бутылки на ветках раскачивались не меньше. Она нажала на курок…
Кэвин вдруг рванулся вперед и резким движением вытолкнул Михала из круга. Тот упал, увлекая за собой какую-то старуху, неизвестно откуда оказавшуюся рядом.
Лиам услышал выстрел и гневно посмотрел на Эдана, восседавшего за ударной установкой: нашел время для шумовых эффектов, это же блюз. Гилли и Анна даже не заметили ничего.
Разве это тепло…
Михал поднялся первым и галантно предложил руку поверженной им даме.
— Извините меня, сударыня, — пролепетал он, увидев, сколько ей лет.
Она растерянно оглядывалась по сторонам, не понимая, что произошло.
Продолжая извиняться, Михал попятился и опять, незаметно для себя, оказался в середине того страшного хоровода. Его появление было встречено радостными криками, смехом, свистом.
— А мы уж подумали, ты от нас мотанул, — сказал один из них, приземистый, с длинными волосами, в кожаном пиджаке, надетом прямо на голое тело. «Неандерталец» — как мысленно назвал его стоящий в стороне Кэвин.
— Что вам от меня надо?!
Английский вопль жертвы был встречен злобным смехом.
— А может, нам нравится смотреть, как ты пляшешь? — «Неандерталец» подошел к Михалу и ткнул его пальцем под ребра. — Танцуй, давай, сука английская!
Михал выпрямился и обвел зал затравленным тупым взглядом. Зал был полон глаз, злых, издевающихся, насмешливых, готовых на все. Они не шутят. Он поднял ногу, топнул ею о пыльный пол, взмахнул руками…
— Во, во, веселей давай!
Кэвин отвернулся.
Старая карга, как мысленно назвал ее Михал, потерла ушибленную поясницу и вновь начала готовиться к подвигу. Каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что пистолет исчез. Она испуганно огляделась по сторонам. Вот, вот здесь она стояла. Внезапно Салли почувствовала, как кто-то крепко сжал ее локоть, и тихо вскрикнула. Это был Шамаш Макгрене.
— Почему вы еще не выстрелили? Шемас мне сказал, что остается только одна песня.
— Понимаете, доктор, — она смутилась, — я, кажется, потеряла пистолет.
— Что?! — прошипел он сквозь желтые крепкие зубы. — Куда вы его дели?
— Я уже приготовилась стрелять, но тут из толпы на меня упал какой-то юноша, он меня толкнул… И вот, когда я встала, пистолета у меня в руках уже не было.
— Думаете, этот парень его свистнул? Дура! Где точно вы были, когда это случилось?
— Как раз там, где вы сейчас стоите.
Он присел на корточки и начал шарить по полу руками. Она наблюдала за ним с чувством какого-то отвращения. Зачем она связалась с этим типом? Она подняла глаза и увидела Гилли. Он стоял у самого края сцены с гитарой в руках и пел что-то. Гилли… «Гилли», — прошептала она, но вдруг почувствовала, что его вид не вызывает в ней никакой любви. К чему все? Ей вдруг совсем не захотелось снова впрягаться в тяжелую телегу жизни.
Отвращенье чрез наслажденье
всегда и везде…
Их голоса вибрировали, красно-белые одеяния мелькали перед глазами… Вдруг она увидела прямо на сцене доктора Макгрене. Торжествующе помахав ей пистолетом, он спрыгнул в зал и побежал к ней.
— Берите! Вон его куда отбросило, еле нашел.
Тяжелый металл неприятно оттягивал ей руку.
И отвращенье чрез наслажденье…
Михал танцевал. Опустив голову и тяжело дыша, топтался на месте и думал только об одном: скорей бы кончилась эта музыка, скорее! Ведь не танцуют же без музыки. А когда все остановятся, надо будет резко прыгнуть в сторону и бросаться к выходу. Если он еще будет в силах проделать это… Ноги налились свинцом, спина болела, кровь гудела в ушах. Он несколько раз останавливался, но сильные удары в зад заставляли его продолжать этот жуткий танец. А они смеялись… Иногда кто-то из них подскакивал к нему совсем близко и отрывисто выкрикивал что-то.
