Нил Гейман - Сошедшие с небес
Молли почти остановилась — но доли секунды, пока она колебалась, раздумывая об этом «почти», хватило, чтобы она потеряла решимость и прошла мимо, ускорив шаг, как все.
Позже она говорила себе, что должна была поступить так. Ей нельзя влипать ни во что сомнительное. Свой роман с Элвисом она, разумеется, держала в тайне; скажи она кому-нибудь, и дело снова дошло бы до социальных служб. Нет, назад в психушку ее бы, разумеется, не засадили — в наше время для этого надо по меньшей мере укокошить кого-нибудь, — но это обязательно всплыло бы на следующем групповом совещании по вопросу о возвращении ей права опеки над детьми. И если есть на свете вещь, способная хуже повлиять на мнение среднестатистического группового совещания, чем известие о том, что подопечная считает, будто у нее интрижка с Элвисом — пусть дело и не дошло до пенетрации, — так это сообщение самой подопечной о том, что ее посетил ангел.
Вся аудитория «Тронутых ангелами», наверное, сплошь состояла из социальных работников, для которых это шоу было как эротический сон: и хочется поверить, а не выходит. Говорят, в Штатах его любят, но там любят и Элвиса; не то что в Брикстоне, где даже на «далвичской окраине», как ее окрестили агенты местной конторы по продаже недвижимости, телик толком ничего не ловит.
И все равно она жалела, что убыстрила шаг и прошла мимо ангела, как все. Трусиха. Не утешала даже мысль о том, что ангельская миссия, возможно, требует именно этого. По всей вероятности, никто никогда не останавливается рядом с ангелом, кроме того человека, к которому он прилетел. В этом есть определенное приличие — а уж если ангел не в состоянии соблюсти приличия в этом Богом забытом мире, кому тогда вообще это по силам?
Когда она увидела ангела снова, тот стоял у старой церкви Армии Спасения. Она не сразу его узнала, — все, кроме лица, в нем переменилось. Крылья уменьшились наполовину, и формой стали как голубиные. Нимб исчез, хотя золотистые волосы продолжали излучать сияние. Исчезла и белоснежная туника — если он, конечно, не подоткнул ее так, чтобы она не высовывалась из-под коричневого плаща, в который он был теперь одет, — но это было маловероятно, учитывая, что под плащом у него были серые фланелевые брюки, а из-под их отворотов высовывались прогулочные туфли из коричневой замши. Он все еще недоумевал, но теперь к его озадаченности явно примешивалось волнение.
На скамейках, где обычно кучковались бомжи и безработные, был аншлаг, но никто из алкашей не глядел на ангела. Вряд ли ему выказали бы больше презрения, будь он советником-тори из самого Вестминстера, которому вздумалось бы прийти сюда для ознакомления с реальной действительностью.
Когда церковь закрылась, Молли думала, что алкаши продолжают приходить к ней по привычке или из сентиментальности, но потом ее просветила Франсина: оказывается, за углом пустовавшей церкви был склад, где один водила из местных держал бутылки и канистры с сидром, который он три раза в неделю привозил из Ист-Энда. На много миль вокруг никто не продавал сидр так дешево. Водилу звали Лукасом, но алкаши окрестили его Святым Лукой, потому что он без лишних вопросов отпускал им продукт по оптовой цене. Местные наркоманы завидовали алкашам черной завистью, прекрасно зная, что цены на их зелье будут только расти по мере увеличения зависимости, — но их поставщик все равно настаивал на том, чтобы называться Святым Иоанном: хотя бы для проформы.
И снова Молли чуть не встала, увидев ангела, несмотря на то, что в этом месте всегда убыстряла шаг, чтобы сократить поток адресованной ей пьяной брани. И снова не смогла заставить себя остановиться.
Бомжей нисколько не смущал тот факт, что их мог услышать ангел; они выдали все свои обычные замечания. Они знали, где жила Молли, и, по их мнению — которое мало чем отличалось от мнения других людей, — место жительства автоматически превращало ее в профессиональную шлюху, а если в текущий момент ей приходится жить только на социальное пособие, то это значит лишь одно: она такая страшная, что на нее ни один озабоченный не позарится. По крайней мере, так они кричали ей вслед; однако алкаш должен начисто пропить мозги, чтобы не помнить, что озабоченным мужикам, которые на автомобилях медленно едут вдоль тротуаров в поисках шлюх, до фени, какие у той фигура и лицо, лишь бы дырка была в нужном месте.
Молли никогда не реагировала на эти вопли, хотя Франсина и другие обитательницы их В&В время от времени не выдерживали и вступали с бомжами в перепалки; но на этот раз даже она покраснела. Только смутилась она совсем не из-за себя, а из-за ангела. Хорошенькая реклама для человечества: Салли Энн закрыла свою церковь за ненадобностью, а местные бродяги все равно тусуются рядом, пользуясь дружеским расположением местного контрабандиста, да еще и притворяются, будто единственная причина, по которой Молли не стянет перед ними трусики прямо сейчас, — это отсутствие у них лишних денег.
Надо же, до настоящего Миллениума осталось всего десять месяцев, казалось бы, бомжам следовало бы вести себя чуток поприличнее, особенно в присутствии посланника Небес, но нет. Видно, эти алкаши давно уже положили на правила приличия, и на все остальное заодно.
В третий раз Молли увидела ангела, когда тот в одиночестве сидел за двухместным столом, втиснутым в небольшую нишу в читальном зале общественной библиотеки. Перед ним лежал «Индепендент». От его крыльев не осталось уже и малейшего следа, а его плащ, хотя и не дешевый — если, конечно, он купил его, а не соткал из какого-нибудь секретного полезного тумана, — был в пятнах, как будто все это время он ночевал на улице. Волосы у него стали мышиного коричневого цвета, и уже слегка редели на макушке. Несмотря на это, она без колебаний опознала в нем того самого ангела. Ведь она видела его дважды и не забыла его скульптурного лица. Трехдневная щетина не могла скрыть того, что перед ней был самый красивый мужчина из всех, живущих на сегодняшний день в мире. Элвис плакал бы от зависти, даже до того, как бессмертные черви взялись за его утробу.
Едва увидав его, Молли отвела глаза, но она еще раньше заметила, что на всем первом этаже нет свободного места кроме одного, рядом с ангелом, а на второй этаж идти незачем: она и так знала, что весь справочный отдел занят сейчас студентами колледжа, которые заходят скоротать пустую пару. Но она все же поднялась туда и сразу направилась к энциклопедиям. Помешкала рядом с Британикой и Католической энциклопедией, но в конце концов сняла с полки Энциклопедию Фэнтези. Ей почему-то показалось, что разумнее всего искать статью под названием «Ангелы» именно здесь.
Она прочитала статью, заметив попутно пару-тройку имен и названий, потом пошла в карточный каталог проверить, есть ли такие книги в фонде библиотеки. Она всегда пользовалась карточным каталогом, а не компьютерным, с ним было как-то приятнее.
Она надеялась, что в библиотеке отыщется хотя бы «Восстание ангелов» или «Чудесный гость», но их не оказалось. Из печати долой, с библиотечных полок вон. Зато в справочном отделе библиотеки обнаружилось двухтомное издание Апокрифов и Псевдоэпиграфий Ветхого Завета, поэтому она снова поднялась на второй этаж и выволокла с полки один из двух неподъемных томов с «Книгой Еноха». Спустилась вниз, со стуком опустила книгу на стол, за которым сидел ангел, и почти так же шумно плюхнулась в свободное кресло напротив.
Молли не думала, чтобы ангел читал «Индепендент» по собственному желанию. Она достаточно времени провела в библиотеке, пользуясь преимуществами бесплатного отопления, и знала — никто не приходит сюда из любопытства, узнать, что происходит в мире. Те, кому так не терпелось попасть внутрь, что они еще до открытия стояли в очереди у входа, первым делом хватали «Сан», «Миррор» и «Мейл», менее расторопным доставались «Экспресс» и «Гардиан». Те, кому еще не надоело притворяться, будто они отрабатывают свое пособие для соискателей, выбирали «Таймс», «Телеграф» или местную газетенку. «Индепендент» всегда уходил последним, доставаясь тем беднягам, которые появлялись к шапочному разбору.
Открыв свою книгу, она прочитала четыре страницы «Еноха» вместе со сносками, прежде чем ангел, наконец, соизволил немного опустить газету и глянуть на нее. Выждав целых три секунды, она подняла голову и встретила его любопытный, хотя и не лишенный подозрительности взгляд. У ангела были глаза такой синевы, какой она не видала никогда в жизни. Синее самого синего неба в распрекрасный солнечный летний день. Глаза были единственным, что еще могло сообщить самому невнимательному наблюдателю, увидевшему его впервые, что их обладатель, собственно говоря, ангел.
Желая блеснуть эрудицией, Молли уже подготовила соответствующую случаю цитату. Правда, она не совсем хорошо помнила, в какой из книг о Джеймсе Бонде она это прочитала, но, скорее всего, в «Голдфингере».
