Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747»
— Спасибо, — сказала Вилла, когда песня закончилась.
Зрители стали аплодировать музыкантам, и от поднявшегося шума у Джей-Джея еще сильнее закружилась голова. Он инстинктивно схватился за руку Виллы и виновато произнес:
— Мне бы это… прогуляться… Подышать свежим воздухом.
_____Рельсы сверкали в лунном свете. Железнодорожная ветка, начинавшаяся от ворот элеватора, уходила к горизонту. Две огромные башни зернохранилища нависали над городом. Свернув за угол и обогнув квартал, в котором находился клуб, они оказались в полной тишине.
Вилла придерживала Джей-Джея за руку, и эта дополнительная точка опоры была для него отнюдь не лишней. Кроме того, ему нравилось прикосновение пальцев и ладоней Виллы, а ей… ей нравился Джей-Джей, особенно такой, как сейчас, — чуть беспомощный, окончательно сбросивший с себя налет столичного лоска. Рядом с ним ей было так хорошо и так легко… И все же — расслабляться было нельзя. «Будь начеку, — раз за разом приказывала она себе. — Сердце — оно такое… не побережешь сама — другие тоже не позаботятся. А ему, бедненькому, и так уже досталось».
Вилла остановилась, сняла туфли и пошла дальше босиком.
— Ну вот, — сказала она, — так-то лучше.
— Слушай, — набравшись вдруг смелости, обратился к ней Джон. — Ты там с одним парнем танцевала… это — твой?
Вилла покатилась со смеху:
— Ты это про Барни? Вот насмешил-то. Да я еще девчонкой за ним присматривала. Меня его родители как няньку приглашали, когда им Барни не с кем оставить было. А теперь он у меня в газете работает. На нем и набор, и типографская машина. А парня… — Она сделала паузу и решительно добавила: — Парня у меня нет.
Вилла посмотрела в лицо Джей-Джею, пытаясь угадать, какое впечатление произвели на него эти слова. Судя по всему, в первый момент ему здорово полегчало, но затем он вдруг нахмурился, и Вилла уже с испугом стала ждать очередного вопроса, откровенного и достаточно интимного.
— Как же так получилось, что ты до сих пор не вышла замуж? — выпалил Джей-Джей.
«Прямо в точку», — подумала Вилла. Лучшего вопроса было не придумать.
— Ну, знаешь! Смею тебя заверить, желающие были, — попыталась отшутиться она.
— В этом-то я не сомневаюсь. Так почему же никто из желающих не стал счастливчиком?
— Спросил бы что-нибудь полегче…
— Извини. Похоже, этот парнишка… ну, который в «Лосях» за барной стойкой распоряжается… он, наверное, мне в коктейль кварту бренди влил — не меньше.
— Да ты не переживай. Вопрос как вопрос. Мне, в общем-то, и скрывать нечего, — успокоила собеседника Вилла. — Один раз я даже помолвлена была. Суженого моего звали Читом, и был он сыном начальника городского отделения банка. Все вокруг думали, что мы просто созданы друг для друга. Даже нас обоих в этом убедили. Вот только была одна загвоздка: он хотел, чтобы я во всем походила на его маму, то есть сидела бы дома и обеспечивала мужу очаг и уют. Ну а я, как ты понимаешь, вовсе не горела желанием бросить газету и провести остаток своих дней на кухне.
— Значит, ты дала ему от ворот поворот.
— Нет, вообще-то, он сам от меня ушел, — сказала Вилла. — Но это уже дело прошлое. С тех пор много воды утекло, а о том, чтобы выйти замуж, я как-то особо и не задумывалась. Ну а теперь… старовата я уже для местных парней, да и непросто любому из них со мной, как и мне с ними.
— Ну не знаю. Ничего сложного в твоем характере я не вижу, — заявил Джей-Джей и, поняв сомнительность прозвучавшего комплимента, поспешил добавить: — Ты… ты просто замечательная!
Он потянулся к ней, но она подалась назад и, отведя его руку, сказала:
— Эй, ковбой, полегче! Держись в седле, смотри не упади.
Джей-Джей не без труда восстановил равновесие и был вынужден признаться себе в том, что, одернув его, Вилла была абсолютно права. Разведя руками, он со смехом сказал:
— Ну и дела. Что-то я себе сегодня лишнего позволяю. Знаешь, подскажи-ка ты мне лучше, как до мотеля дойти. А завтра… я обещаю вести себя более прилично.
— Здесь недалеко, — ответила Вилла. — Давай я лучше тебя провожу.
В пьяном тумане, застилавшем ему глаза, Джей-Джей с трудом узнавал уже привычные кварталы маленького городка. Машины, проносившиеся мимо в темноте, неизменно пугали его шумом и ослепительно-яркими фарами.
— Ну а у тебя как так получилось? — спросила Вилла. — Почему мы не наблюдаем даже на горизонте никакой миссис Джей-Джей Смит?
Безуспешно пытаясь подавить икоту, Джон ответил:
— А что, я тоже был помолвлен. А потом Эмили сказала, что я ничего не понимаю в любви. И знаешь, она была права.
— Если я правильно понимаю, ты не испытывал по отношению к ней совершенно необходимого для настоящей любви особого чувства.
— Какого еще особого чувства?
— Как какого? Неужели не понимаешь? Ну, это когда внутри тебя все кричит: «Вот, вот этот человек, с которым я готов провести остаток своих дней!»
— А, ты про это. Смею тебя заверить, что это чувство ничего не значит и ничего не гарантирует. Я этой проблемой занимался достаточно серьезно. Так вот, Вилла, наука утверждает, что упомянутое тобой чувство сводится к трем физико-химическим факторам…
Вилла остановила его и сильным движением развернула к себе. Некоторое время они молча смотрели друг другу в лицо, и Джон вдруг понял, что хочет на всю жизнь запомнить это лицо и этот взгляд, сохранить их в своей душе навсегда. Из состояния оцепенения его вывел голос Виллы:
— Говоришь, много этой проблемой занимался? Неужели только в теории? А как с практикой?
У Джона земля ушла из-под ног. Он судорожно пытался вспомнить, на чем Вилла его перебила и что он ей собирался рассказать.
— Значит, говоришь, это чувство определяют три фактора… — напомнила она.
— Ах да, — спохватился Джон. — Разумеется. Итак, эти факторы: симметрия, запах и звук. Для нас важно, как люди выглядят, как от них пахнет и как звучат их голоса. Вот, собственно говоря, и вся тайна любви. Особые чувства, сердечные переживания — все это лишь маска, за которой скрывается природный инстинкт продолжения рода. Нужно передать гены следующим поколениям — такова задача каждого живого организма. Ну а что касается настоящей любви, крепкой дружбы или даже совсеми… совемси…
— Совместимости, — пришла ему на помощь Вилла.
— Вот-вот, совместимости, — удовлетворенно выговорил трудное слово Джей-Джей и подытожил: — Я во всю эту чушь не верю. Ничего этого нет, а миром правят одни инстинкты.
— Но-но, я бы попросила… Себя можешь кем угодно считать, но за все человечество не расписывайся. — С этими словами Вилла обогнала спутника на несколько шагов и, развернувшись к нему лицом, сказала: — У меня мама во время войны работала медсестрой в госпитале для ветеранов. Сам знаешь, это только название такое, там в основном раненых молодых мальчишек лечили. Так вот, у нее была целая коллекция пластинок с популярными песнями тех лет. Она поочередно приносила их на работу, и раненые вместе с врачами с удовольствием слушали любимые мелодии. В один прекрасный день часть пластинок, оставленных у проигрывателя в комнате отдыха, куда-то пропала. Впрочем, мама не успела испугаться или расстроиться: виновник обнаружил себя сам. Он даже и не пытался скрываться. Из одной палаты отчетливо слышалась музыка…
Джей-Джей быстро потерял нить повествования, но его это не слишком беспокоило. Ему просто нравился звук голоса Виллы, его мелодичность и перепады тона. Эта прекрасная женщина с асимметричным лицом освещала пространство вокруг себя, рассеивая ночную тьму. «Встретился бы я сейчас с нею неожиданно, — подумал Джей-Джей, — вполне мог бы и обознаться: принять ее за спустившегося на землю ангела — пара пустяков».
— Джей-Джей, ты меня слушаешь?
— Да-да, конечно, — извиняющимся голосом произнес он.
— Мама, естественно, решила высказать свои претензии молодому ветерану, который так бесцеремонно взял без разрешения ее пластинки. Подойдя к палате, за дверью которой звучала музыка, она постучала и, не дожидаясь ответа, резко распахнула дверь. Пациент лежал на кровати и подпевал оркестру Арти Шоу. Стоило маме взглянуть в его янтарные глаза, как она тотчас же забыла, зачем пришла в палату.
Вспоминая эту историю, Вилла загадочно улыбалась.
— И что же он напевал? — поинтересовался Джей-Джей.
Взяв его за руку, Вилла ответила:
— Да так… одну старую, всем известную песню Гершвина.
— Какую именно?
В ответ Вилла тихонько запела:
Любовь вошла — и разогнала тени,
Любовь вошла — и солнце вместе с нею,
И сердце в то волшебное мгновенье
Она приветствовала, не сказав ни слова.
Один лишь взгляд — забылись все печали,
Один лишь взгляд — открылись счастья дали,
Один лишь взгляд — и целый мир открылся предо мной,
Когда вошла любовь — с тобой.
— «Когда вошла любовь — с тобой…» — шепотом повторил Джей-Джей, сам не понимая, каким образом за то время, пока звучала песня в исполнении Виллы, они оказались перед дверью мотеля. От того, что творилось у него в душе, циничному знатоку биохимической природы любви стало не по себе: поющая Вилла казалась ему такой хрупкой и такой ранимой… Ему захотелось привлечь ее к себе, укрыть в объятиях от опасностей окружающего мира, а потом… Ну хорошо, а что потом? Что ему с ней делать?
