Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747»
— Он это заслужил, — резонно заметил Джей-Джей.
Вслед за золотистым кабриолетом по улице промаршировала дюжина девушек, изящно жонглирующих маршальскими жезлами.
— Смотри, вон та — моя дочь, — гордо заявил Райти. — Тоже собирается когда-нибудь попасть в твою Книгу.
Тем временем с трибунами поравнялся сборный школьный оркестр, следом за которым куда как более стройно прошла небольшая колонна ветеранов Второй мировой войны. Эти старики действительно еще не растеряли порох и вполне могли дать фору молодым по части умения держать строй и идти в ногу.
По тротуару на другой стороне улицы бродил взад-вперед Отто Хорнбассел. Радуясь праздничной атмосфере, старый клоун в меру своих сил старался поддержать ее, раздавая встречным детям длинные надувные шарики, из которых тут же на их глазах скручивал фигурки разных животных.
Мучившее Джей-Джея беспокойство по поводу перспектив мирового рекорда Уолли Чабба на какое-то время отступило под натиском положительных эмоций, которые он испытывал, наблюдая, как отмечают государственный праздник в маленьком провинциальном городке в самом сердце Америки. Благостные впечатления подкреплялись и приятными вкусовыми ощущениями: Джей-Джей, забывшись, как ребенок, уплетал за обе щеки сладкий попкорн. Он вспоминал, как испытывал примерно те же чувства, когда еще ребенком наблюдал за парадом в родном Огайо. Скромное празднование казалось ему тогда сказочным по своей роскоши карнавалом. Впрочем, Джей-Джей прекрасно понимал, что подобные приступы ностальгии обычно бывают кратковременными. Сам он уже не мог представить себя живущим в маленьком городке. Ему как воздух нужен был Манхэттен, ставший для него почти родным: повышенная концентрация монооксида углерода в воздухе, глубокие каньоны, образованные отвесными обрывами уходящих ввысь небоскребов, и, само собой, энергетический эффект присутствия полутора миллиона человек, живущих буквально на головах друг у друга.
— На танцы сегодня пойдешь? — спросил его Райти.
— Какие танцы? Мне никто ничего не говорил.
— Сегодня вечером собираемся в «Лосях». Это буквально за углом, один квартал пройти. Приходи, будешь моим гостем.
— Да я, вообще-то, не танцую…
— Разве в этом дело, — отмахнулся Райти. — Приходи, и все. Весело будет. А главное… — Он сделал многозначительную паузу и, понизив голос, добавил: — Она там тоже будет. — С этими словами Райти ткнул указательным пальцем в сторону противоположного тротуара.
«Ну и ну, — подумал Джей-Джей, — как же я ее не заметил?» Там, у самого края проезжей части, вооруженная своим видавшим виды фотоаппаратом, действительно стояла Вилла. Ее празднично-рабочее одеяние состояло из шортов и футболки, а роскошные волосы были аккуратно убраны. В таком виде Вилле было удобнее выполнять работу фотокорреспондента.
У Джей-Джея екнуло сердце: он понял, что с ним случилось нечто непредвиденное. Как это произошло, оставалось для него непостижимым, но он вдруг почувствовал себя так, словно знает эту женщину уже давно и будет рядом с нею еще очень-очень долго.
_____— Ну, что ты там копаешься? — воскликнула Вилла. — Опять из-за тебя опоздаем.
Роза заставила себя оторваться от старенькой зингеровской швейной машинки. Вокруг нее лежали груды отрезов и просто кусков ярких тканей и пачки выкроек «Баттерик».
— Не терпится с ним повидаться?
— С кем?
— Слушай, кого ты хочешь обмануть? — с усмешкой произнесла Роза. — Вот скажи, когда ты в последний раз надевала бусы? Причем не просто надевала, а перемерила все, какие у тебя есть.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — отмахнулась от подруги Вилла и вылила остатки вина из бутылки в свой бокал. — Хватит болтать. Давай собираться, — добавила она.
Роза вновь склонилась над машинкой, не глядя нажала на педаль, регулирующую скорость привода, и легким движением подвела неподшитый подол платья к скачущей иголке с ниткой. Эта старая швейная машинка многое повидала на своем веку: она прошлась своим зигзагом по бесконечным милям шифона и шелка, ситца и крепа, тафты и габардина. На ней шили платья и костюмы для праздников, вечеринок и танцев несколько поколений жителей графства Накелс.
Сегодня Роза вновь пустила в ход старое и проверенное оружие: тонкий шелк легко скользил по полированной стальной пластине с прорезью для иглы. Можно было бы подшить платье и вручную, но времени уже не оставалось. Вилла все время подгоняла подругу и при этом не переставала вертеться перед зеркалом. Да уж, сколько лет прошло с тех пор, когда они были вынуждены подкладывать под платье подушечки, чтобы придать груди дополнительный объем! Сколько лет их уже никто не заставлял носить подростковую ортопедическую обувь, да и платья они теперь могли покупать, шить и надевать такие, которые им самим нравились, а не те, что выбирали за них родители. Шить обе подруги умели: когда-то давно они вдвоем ходили на курсы кройки и шитья, а потом постоянно практиковались в этом искусстве. Даже в таком безэмоциональном занятии, как шитье, проявлялась разница в характерах Виллы и Розы. Вилла всегда была более импульсивной и творческой натурой. Она смело экспериментировала с покроем и цветовой гаммой, лихо, порой рискованно комбинировала разные ткани и фурнитуру, никакие каноны и правила ей были не писаны. Роза же всегда отличалась терпением, настойчивостью и способностью методично выполнять любые, самые мудреные инструкции от первого до последнего пункта. Ее платья всегда получались несколько консервативными, но сшиты были при этом идеально ровно, как на лучшей швейной фабрике.
— Сыграем в «веришь — не веришь», — ни с того ни с сего предложила Роза, подмигнув Вилле.
— Да тебе сколько лет? Что за детство? — отозвалась та.
— Ну и что? Давай сыграем, как раньше. Только чур — отвечать честно.
— Ну ладно, — сказала Вилла и, видимо, для храбрости сделала большой глоток вина.
— Скажи мне, — все так же заговорщицки улыбаясь, произнесла Роза, — как ты думаешь, что было бы лучше: заснуть рядом с Джей-Джеем или проснуться с ним?
— Да ну тебя. Что за дурацкие вопросы?
— Ладно-ладно. Считай, что я пошутила. В конце концов, это ведь только игра. К тому же я не про «переспать» спрашиваю, а про «заснуть» или «проснуться». — Роза наклонилась поближе к швейной машинке и стала внимательно разглядывать последние сделанные стежки. — А если честно, то я, наверное, все-таки жаворонок. Даже когда у нас с Бобом все совсем разладилось, мне нравилось просыпаться рядом с ним: открываешь глаза, смотришь на спящего мужа, на его обветренное лицо и думаешь: «А может быть, все не так плохо?» — Оторвавшись от шитья, Роза посмотрела в глаза Вилле. — Пока лежишь так, можно помечтать. Вроде бы и новый день впереди, вроде бы все может наладиться. Каждое такое утро было для меня как глоток надежды.
— Знаешь, а я все-таки, наверное, скорее, сова, — задумчиво произнесла Вилла. — Я человек ночной, ну или, может быть, вечерний. Вот ты представь: день закончился, какие-то дела сделаны, какие-то отложены на завтра, ты ложишься в постель с любимым мужчиной, закрываешь глаза и чувствуешь, что вы вместе. Все, что там, за стенами дома, происходит, до завтра вас не касается. Сумасшедшему миру нет до вас никакого дела. Ты чувствуешь себя в безопасности, постепенно расслабляешься и начинаешь дремать. Спокойствие, уют, ощущение надежности — вот оно, настоящее блаженство.
Подруги несколько секунд помолчали, а затем Роза усмехнулась и сказала:
— Если бы Боб почаще приходил домой не под утро, мне бы, наверное, тоже нравилось засыпать рядом с ним. Как ты говоришь — надежность и спокойствие?
— Да уж, натерпелась ты с ним. За брак с Бобом ты заслужила самую большую и настоящую любовь.
— Ты свою тоже заслужила.
С этими словами Роза откинула фиксирующую планку и выдернула готовое платье из-под цепкой лапки швейной машинки. Откусив нитку зубами, она объявила:
— Все. Готово.
Шурша нижними юбками, они нарядились в новые платья. Вилла помогла Розе накраситься, Роза помогла Вилле причесаться. Затем подруги подхватили с пола туфли на каблуках и босиком выбежали из дома на улицу. Танцы действовали на них как в юности — сопротивляться этому мощному магниту не было ни сил, ни желания.
От мотеля до «Лосей» было рукой подать. Прогулявшись по тихой, почти деревенской улочке, Джей-Джей открыл дверь клуба, и на него обрушился шквал звуков разудалого, веселого кантри и гул множества голосов. На этот раз он заметил Виллу прямо с порога. Его взгляд мгновенно зафиксировал знакомый силуэт в толпе едва ли не сотни местных жителей и гостей города, танцевавших на блестящем дощатом полу в длинном и узком помещении.
Джон не мог отвести взгляда от Виллы: на ней было светло-розовое, словно светящееся платье, оставлявшее открытыми шею и плечи. Это платье тонко перехватывало ее талию и изящно облегало бедра. Лишь огромным усилием воли Джей-Джей заставил себя посмотреть в другую сторону — пялиться на Виллу не отрываясь было бы попросту неприлично. К тому же на танцполе она была не одна: ее крутил и поддерживал за талию высокий черноволосый парень — судя по всему, с одной из ближайших к городу ферм. Джей-Джей даже вспомнил, что видел его в компании других фермеров в баре. Судя по манере двигаться, этот деревенщина пытался подражать парням из мужских стриптиз-шоу, зато мышцы у него были такие, что любой из стриптизеров умер бы от зависти. Он легко раскручивал и подхватывал Виллу, и та в ответ самозабвенно отдавалась ему в танце, а улыбка на ее лице свидетельствовала о том, что она полностью доверяет своему партнеру. Джей-Джей прекрасно понимал, что его это никоим образом не должно волновать, но ничего не мог с собой поделать: смотреть на радостную и довольную Виллу ему было и приятно, и в то же время невыносимо больно.
