Уильям Шекспир - Шекспировские чтения, 1977
Есть и другие повторения внутри первых трех актов. Мы уже отмечали, например, что стыки вступительных монологов Гауэра и начальных сцен во II и III актах аналогичны: в обоих случаях Гауэр заканчивает свой рассказ описанием морской бури, в обоих же случаях за этим следует монолог Перикла на ту же тему.
Но самым знаменательным примером параллелизма в "Перикле" является двойной сюжет пьесы. История Марины не только продолжает историю Перикла и становится ее частью, но во многом и повторяет ее. Приключения Марины, как и приключения ее отца, начинаются с того момента, когда девушку хотят убить, и на обоих обрушивается злоба могучих врагов. Как Антиох притворной любезностью пытается замаскировать свое намерение лишить Перикла жизни, так и Дионисса лицемерным дружелюбием и заботливостью прикрывает свой злодейский умысел. В обоих случаях убийцами должны стать нанятые и зависимые от своих хозяев злодеи. И дочь и отец счастливо избегают гибели, чтобы быть ввергнутыми в еще большие горести. Оба хотят умереть: Перикл, выброшенный на берег, лишенный всего своего состояния и знатного положения ("Ах, из могилы, из морской пучины // Извергнутый, я жажду лишь кончины" - II, 1). Марина, очутившись в публичном доме, восклицает: "Увы, зачем не сразу Леонин // Меня убил! Зачем пираты эти // Меня в пучину пожалели бросить..." (IV, 2).
И оба они, благодаря своим дарованиям, добиваются лучшего удела: Перикл покоряет Симонида и Таису в первую очередь рыцарской доблестью и музыкальным талантом, Марина откупается от своих хозяев деньгами, заработанными мастерством, умением петь, танцевать, шить, ткать.
Шекспир и в предшествующих произведениях иногда дублировал основной сюжет схожей с ним сюжетной линией, добиваясь тем самым особой наглядности и обобщенности изображаемого, - достаточно вспомнить Лира и Глостера ("Король Лир"). Однако в предыдущих пьесах обе интриги развивались параллельно. И только в "Перикле" у Шекспира две сходные сюжетные линии не соседствуют, а сменяют друг друга.
Сюжетные совпадения в приключениях Перикла и Марины - свидетельство глубокой внутренней общности их судеб и образов, смысл которых, равно как и смысл последовательного, не одновременного существования в пьесе двух родственных сюжетных линий, самым тесным образом связан с общей позицией Шекспира в "Перикле". Чтобы понять эту позицию, необходимо более пристально вглядеться в характеры главных героев и обратить внимание на те стороны их судеб, которых мы до сих пор не касались.
Перикл с самого начала обрисован как средоточие всяческих добродетелей. Он умен - моментально отгадывает загадку, которая стоила головы многим его предшественникам (простота загадки в пьесе не должна нас смущать - это вполне допустимая сказочная и театральная условность; важно, что отгадать ее не смогли другие соискатели); умело находит ответ, который спасает его от неминуемой смерти и дает передышку; прекрасно понимает намерения Антиоха и предотвращает их стремительным исчезновением из Антиохии. Меланхолия Перикла вызвана не только страхом смерти, которой теперь грозит ему Антиох. Его страшит не только собственная участь, - он опечален тем, что может стать источником бед для своих подданных.
Скорблю не о себе - я только крона
Большого дерева; мне подобает
И ствол его и корни защищать.
Об участи народа своего
Душой и телом я грущу, тоскуя,
И, не казненный, сам себя казню.
(I, 2)
Далее он говорит Геликану, что от Антиоха исходит угроза подданным Перикла:
Он
Не побоится и войну затеять,
Провозгласив, что я же виноват,
В отмщенье этой якобы вины
Не пощадит невинных меч войны,
А я люблю всех подданных моих!..
(I, 2)
Появившись в Тарсе, он бескорыстно помогает жителям города, спасая их от голода. Примечательно, что в этом эпизоде, как и в некоторых других, Перикл выглядит более благородным, чем Аполлоний в источниках пьесы. Аполлоний сначала просил приюта и защиты; правитель города Странгвиллион отвечал, что государство слишком бедно, чтобы принять столь знатного гостя. Только тогда Аполлоний предлагал хлеб жителям Тарса. Перикл же начинает с бескорыстного благодеяния и лишь потом - в ответ на слова горожан: "Пусть боги Греции тебя хранят! // Мы за тебя молиться будем!" - заявляет: "Встаньте! // Не почестей мы ищем, а любви // И в гавани надежного укрытья" (I, 4).
При дворе Симонида он показывает на турнире свою отвагу и военную доблесть. Перикл скромен, учтив, хорошо танцует, а судя по словам Симонида, он и прекрасный музыкант. Он высоко ценит честь и готов ради нее умереть, ему отвратительны тиранство Антиоха и порочность его дочери, он добр и благороден. Словом, Перикл - идеальный герой почти во всех отношениях.
Мы сказали "почти", во-первых, потому, что многие критики видят в решении Перикла удалиться от жизни отступление от норм абсолютной добродетели. Некоторые даже пытаются вообще в его поведении усмотреть зерно "трагической вины", грех, за который Перикл обречен на страдания {См., напр.: Knight G.W. The crown of life. London, 1948, p, 32-79 (здесь доказывается, что Перикл каким-то образом заражен злом дочери Антиоха); Muir К. Shakespeare as collaborator. London, 1960, p. 80-81 (автор считает, что в не дошедшем до нас полном тексте "Перикла" была ссылка на нарушение Таисой обета девственности, данного Диане, и за эту ее вину расплачивается Перикл).}.
Нам представляются такого рода соображения натяжкой, призванной, как правило, оправдать и обосновать концепцию греха и его искупления страданием, которую выводят эти исследователи из "Перикла".
Перикл не нарушает никаких этических норм, верно следует заповедям гуманности и благородства. Он лишен внутренних конфликтов, свойственных героям трагедий, их колебаний, сомнений, жестоких душевных бурь (правда, Гауэр говорит о "буре", которую несет в себе Перикл, уверенный в смерти дочери, но, во-первых, Перикл в таком состоянии перед нами не появляется, а, во-вторых, буря эта вызвана не столкновением противоборствующих начал в душе героя, как это происходит в трагедии, а чисто внешними обстоятельствами). Но вместе с тем Перикл лишен и динамики характера, свойственной характерам героев прежних шекспировских пьес. Его образ статичен, идеализация несколько нарочита и механистична. Характер его поворачивается разными гранями, но грани эти предстают перед нами попеременно, а не симультанно. После 2-й сцены I акта мы почти не вспоминаем о государственных качествах Перикла они были показаны и забыты. Потом по очереди демонстрируются другие добродетели. Очень часто достоинства героя только декларированы: мы обязаны на слово верить похвалам в адрес Перикла как воина, смельчака, музыканта и т. д.
Идеальность Перикла и принципы построения его характера такого же типа, как у прочих героев романтической трагикомедии.
Однако есть одна особенность в Перикле, которая выделяет его из всех шекспировских героев, - его пассивность - и то, как он реагирует на бедствия. Ни один герой Шекспира, даже в финальных пьесах, не чувствует себя столь малым и бессильным, как Перикл. В первую очередь по отношению к земным владыкам. "Цари - как боги. Прихоть их - закон. // Кто скажет Зевсу, что преступен он?" - говорит он уже в 1-й сцене I акта. Он и не помышляет о каком-либо сопротивлении Антирху ("Я мал и с ним не в силах состязаться. // Все, что замыслил, он осуществит" - I, 2) и заранее признает свое поражение.
Его войска займут мою страну;
Война охватит всех великим страхом;
Смятение отвагу умертвит;
И будем сразу мы побеждены,
Еще не оказав сопротивленья...
(I, 2)
Мысль о собственном ничтожестве не оставляет Перикла и у Симонида. Симонид напоминает ему отца, перед которым, как перед солнцем звезды, цари другие "почтительно тускнели" (II, 3). "А сын его, как светлячок унылый, с ним состязаться не имеет силы" (в подлиннике еще более подчеркнуто ничтожество, каким чувствует себя Перикл в сравнении со всеми другими: "...тогда как сын его подобен светляку в ночи, огонь которого виден в полной темноте, но не заметен на свету" (II, 3, 43-44). Ведет себя при дворе Симонида Перикл также не просто скромно, но с сознанием собственного ничтожества, совсем не так, как подобает романтическому герою и романтическому влюбленному. Соответственно, не будь у Перикла фразы "Клянусь Юпитером, владыкой мыслей, // Мне пир не в пир - все думаю о ней" (II, 3), мы так до самого конца акта и не узнали бы, что ему понравилась Таиса: о любви к ней мы не слышим от него ни слова. Более того, когда Симонид, желая испытать Перикла, показывает ему письмо Таисы, в котором она признается, что хочет выйти замуж только за рыцаря из Тира (т. е. за Перикла), наш герой решает, что царь хочет его гибели, и категорически отказывается от всяких притязаний на руку царевны:
Я никогда не мог и помышлять
О том, чтоб дочь твоя меня любила.
Я ей служить и чтить ее готов.
И далее:
Клянусь богами,
